Жорж Сименон - Бар Либерти
Доктор, не зная, понадобится ли он еще комиссару, начал не спеша укладывать инструменты в свой чемоданчик, должно быть ведя сам с собой беззвучную беседу, так как время от времени одобрительно кивал головой.
— Вы можете идти! — сказал Мегрэ, когда тот собрался. — Вроде бояться уже больше нечего?
— В ближайшее время, во всяком случае…
Когда доктор ушел, Мегрэ присел на стул, возле кровати, и набил трубку, так как от аптечного запаха. Царившего в комнате, ему становилось дурно. Точно так же захотелось комиссару избавиться и от тазика с кровавой водой, — ею омывали рану, — не придумав ничего лучшего, он просто задвинул его под шкаф.
Движения комиссара были спокойными, но как бы через силу. Взгляд его лег наконец на лицо Жажа, еще более опухшее, нежели обычно. Возможно оттого, что редкие волосы, откинутые назад, открывали широкий выпуклый лоб с небольшим шрамом возле виска.
Слева от кровати стоял диван.
Жажа не спала. Мегрэ нисколько в том не сомневался. Слишком неровно она дышала, а опущенные ресницы нет-нет да подрагивали.
О чем думала Жажа в эти минуты? Она знала, что комиссар сидит рядом и смотрит на нее. Знала теперь, что организм ее ослаблен и ей недолго осталось жить.
О чем же она думала? Какие картины проносились за этим выпуклым лбом?
Внезапно Жажа привстала судорожным движением и, смотря на Мегрэ широко раскрытыми от страха глазами, прокричала:
— Не оставляйте меня одну!.. Мне страшно!.. Где он?.. Где этот маленький человек?.. Я не хочу.
Мегрэ наклонился к ней и неожиданно для себя успокаивающим тоном произнес:
— Лежи спокойно, моя бедная старушка!
Конечно, старуха! Толстая несчастная старуха, дышащая перегаром, с распухшими слоновьими ногами.
Немудрено, что ей и ходить-то трудно!
Но сколько километров прошла она в свое время у ворот Сен-Мартен на одном пятачке тротуара!
Жажа послушно откинула голову на подушку.
Хмель, похоже, уже почти выветрился. По крайней мере, услышав, как внизу, в задней комнате бара, полицейский, обнаружив бутылку, наливает себя в рюмку вина, она озабоченным трезвым голосом спросила:
— КТО ЭТО?
Тут же до нее донеслись и другие звуки. Далекие шаги на улице, затем уже совсем отчетливо запыхавшийся женский голос — видимо, бежала — воскликнул:
— А почему в баре нет света?.. Неужто…
Робкий стук в ставни. Находившийся внизу полицейский отправился открывать дверь. Послышались какие-то звуки из бара, задней комнаты и наконец быстрые шаги по лестнице.
Жажа бросила испуганный и тоскливый взгляд на Мегрэ. И едва удержалась от крика, увидев, что тот направился к двери.
— Вы оба можете быть свободны! — бросил комиссар и отодвинулся в сторону, пропуская Сильви.
Та вошла в комнату и замерла посередине, положив руку на заколотившееся сердце. И даже забыла снять шляпу. Неотрывно смотрела на кровать, но явно ничего не могла понять.
— Жажа…
Уже успевший выпить полицейский теперь угощал напарника, снизу доносился звон рюмок. Затем входная дверь приоткрылась и вновь закрылась. Шаги стали удаляться по направлению к порту.
Мегрэ сидел так тихо и неподвижно, что можно было и вовсе забыть о его присутствии.
— Жажа, бедненькая ты моя…
Но к кровати Сильви не бросилась, заметив направленный на нее холодный взгляд старухи.
А повернулась к Мегрэ и прошептала:
— Она?..
— Что — она?
— Ничего… Не знаю… Что с ней?
Странное дело: несмотря на закрытую дверь и довольно далекое расстояние, снизу доносилось громкое тиканье, такое торопливое и отрывистое, что казалось, у будильника началось головокружение и он сейчас упадет и разобьется.
Жажа вновь могла забиться в истерике. Это чувствовалось по тому, как сотрясалось и сжималось ее большое рыхлое тело, как горели ее глаза, как она облизывала высохшие губы. Но старая больная женщина лежала, вытянувшись во весь рост, и усилием воли заставляла себя сдерживаться. Вконец растерявшись, Сильви уже не знала ни что ей делать, ни куда идти, ни как вести себя, и просто стояла посреди комнаты, опустив голову и скрестив руки на груди.
Мегрэ курил. Теперь можно не торопиться! Он уже не сомневался, что замкнул круг.
Все окончательно прояснилось, и никаких сюрпризов впереди уже не предвиделось. Каждый персонаж этой истории занял свое законное место: мать и дочь Мартини вместе с господином Птифисом описывали вещи на вилле. Гарри Браун в отеле «Провансаль» продолжал заниматься делами, звонил по телефону, рассылал телеграммы и спокойно дожидался результатов расследования…
Жозеф сидел в тюрьме…
Неожиданно нервы Жажа сдали. В ярости она уселась на кровати и, уже не владея собой, зло уставилась на Сильви и ткнула в ее сторону здоровой рукой.
— Это все она! Всю мне жизнь отравила!.. Шлюха!..
С ее языка сорвалось самое страшное ругательство из ее лексики. И тотчас из-под век брызнули слезы.
— Я ее ненавижу, слышите!.. Ненавижу!.. Это все она… Долго меня вокруг носа водила!.. Представляете, как она меня называла? Старуха!.. Да! Старуха!.. Это меня-то, которая для нее…
— Ложись, Жажа, — приказал Мегрэ. — А то тебе хуже станет.
— О, если бы вы!..
Осеклась и через секунду закричала еще громче:
— Но я вам не дамся!.. Не пойду в Агно… Понятно?!.
Или только вместе с ней… Я не хочу… Не хочу…
Горло видно саднило от сухости, и Жажа инстинктивно оглядывалась в поисках воды.
— Сбегай за бутылкой! — кинул Мегрэ Сильви.
— Но… ведь она уже…
— Давай-давай…
Комиссар подошел к окну убедиться, что за ними больше не наблюдают из дома напротив. По крайней мере, за стеклами никого не было видно.
Небольшая часть улочки с неровно выложенным булыжником… Фонарь… Вывеска бара напротив…
— Разве я не понимаю, почему вы ее защищаете, молодая потому что… Небось уже и вам предложения делала…
Вернулась Сильви, сразу осунувшаяся, измученная, с черными кругами под глазами, и протянула Мегрэ початую бутылку виски.
Жажа ухмыльнулась:
— Теперь, выходит, мне можно, коли все равно скоро подыхать, так что ли?.. Я ведь прекрасно слышала, что сказал врач…
Мысль о том, что ей суждено скоро умереть, тотчас привела ее в волнение. Она явно боялась смерти. Глаза испуганно забегали.
Тем не менее бутылку взяла и с жадностью отхлебнула несколько глотков, смотря по очереди на обоих стоящих перед нею людей. Потом вновь запричитала:
— Старуха скоро помрет!.. Но я не хочу!.. Пусть лучше эта подохнет раньше меня… Так как она во всем виновата…
Жажа замолчала, будто внезапно потеряв нить мыслей. Мегрэ молча и без единого движения ждал.
