Жорж Сименон - Братья Рико
Он говорил как будто сам с собой. Без горечи, без возмущения. И Эдди казалось, что перед ним другой, незнакомый ему Тони.
— Но я не думал, что это будешь ты.
Он вновь поднял голову, тряхнул ею, чтобы отбросить завиток волос, падавший ему на глаза.
— Это они послали тебя?
— Мне позвонил Сид, точнее, он велел Филу позвонить мне, чтобы я приехал к нему в Майами. Лучше, Тони, нам переговорить спокойно вдвоем.
Эдди почувствовал протест в напряженной позе Норы.
Если бы Тони попросил ее выйти, она, конечно, послушалась бы его, но брат отрицательно покачал головой:
— При ней можно говорить все.
Потом он взглядом указал на живот жены, и на его лице появилось выражение, какого Эдди никогда у него не видел.
— Ты знаешь нашу новость?
— Да.
О ребенке, которого ждала Нора, они больше не говорили.
— Что же тебе поручено?
В этом вопросе прозвучала нотка презрения и горечи.
Эдди требовалась вся его выдержка; чего бы это ни стоило, ему надо было держать себя в руках.
— Прежде всего, ты должен знать, что произошло.
— Я им понадобился? — усмехнулся Тони.
— Нет. Дело хуже, гораздо хуже. Прошу тебя внимательно выслушать меня.
— Он будет врать, — сказала вполголоса Нора.
Она сжала руку мужа, покоившуюся на ее плече, чтобы еще теснее слиться с ним.
— Дай ему сказать.
— Твой шурин ходил в полицию.
Нора вновь возмутилась. Она вся дрожала.
— Это не правда!
Тони опять сжал ее плечи.
— Как ты об этом узнал?
— У Сида есть свои люди в этой лавочке. Тебе это известно не хуже, чем мне. Питер Малакс повторил шефу все, что ты ему рассказал.
— Я с ним никогда не говорил.
— Все, что ему рассказала сестра.
Тони продолжал успокаивать Нору. В нем не чувствовалось никакого раздражения против жены. Эдди никогда не видел его таким спокойным, таким рассудительным.
— И что же?
— Он считает, что ты готов дать показания. Это правда?
Тони снял руку с плеча Норы, чтобы зажечь сигарету.
Он стоял теперь в двух шагах от Эдди, глядя ему в глаза.
— А ты как думаешь? — спросил он.
Прежде чем ответить, Эдди бросил выразительный взгляд в сторону беременной невестки, как бы для того, чтобы сделать понятнее свой ответ.
— Я не поверил. Но теперь я не знаю…
— А Сид? А остальные?
— Сид не желает рисковать. Так это правда? — помолчав, снова спросил Эдди.
Тони взглянул на жену. Вместо прямого ответа он пробормотал:
— Я шурину ничего не говорил.
— И все-таки он повидался с начальником полиции и, возможно, с прокурором.
— Питер думал, что поступает правильно. Я его понимаю и понимаю, почему Нора с ним говорила. Питер не хотел, чтобы она выходила за меня, и не так уж он оказался не прав! Он ведь все разузнал обо мне.
Тони подошел к стенному шкафу и достал из него бутылку вина.
— Налить?
— Нет, спасибо.
— Как хочешь.
Тони налил себе стакан и осушил его залпом. Это было кьянти, как у матери. Он хотел налить еще стакан, однако Нора шепнула ему:
— Осторожно, Тони!
Он заколебался, чуть было не налил, но взглянул на Эдди и, улыбнувшись, поставил бутылку в соломенной оплетке на стол.
— Итак, ты видел Сида, и он поручил тебе передать…
— Тони вернулся на свое место, стал спиной к столу и вновь обнял Нору за плечи. — Я тебя слушаю.
— Полагаю, тебе понятно, что полиции после того, что ей наговорили, не терпится наложить на тебя лапу.
— Еще бы!
— Они воображают, что получат наконец свидетеля, которого так давно ищут.
— Да.
— Они правы?
Вместо ответа Тони буркнул:
— Продолжай!
— Сид и остальные не могут идти на такой риск.
Тони впервые заговорил резко враждебным тоном.
— Меня удивляет, — сказал он со знакомой Эдди кривой усмешкой, — что они послали ко мне тебя, а не Джино.
— Почему?
— Потому что Джино — убийца.
Даже Нора вздрогнула, а Эдди побелел.
— Я жду продолжения, — произнес Тони.
— Заметь, ты еще не сказал мне, собираешься ты заговорить или нет.
— Дальше!
— Опасения Сида не так уж нелепы. В течение многих лет тебе доверяли.
— Черта с два!
— Судьба многих людей и даже жизнь кое-кого из них зависит от того, будешь ты говорить или нет.
Нора снова открыла было рот, и снова Тони приказал ей молчать. Его жесты оставались ласковыми, покровительственными.
— Не мешай ему говорить.
Эдди начинал сердиться. Поведение брата не нравилось ему. Он понимал, что тот его осуждает. У Эдди создалось впечатление, что с самого начала Тони смотрел на него с презрительной иронией и словно читал его затаенные мысли.
— Они тебе не желают худого.
— В самом деле?
— Они только хотят спрятать тебя.
— На три фута под землей?
— Как говорит Сид, Америка для тебя теперь мала. Если бы ты уехал в Европу, как делали многие до тебя, то жил бы спокойно, твоя жена тоже.
— Они тоже успокоились бы?
— Сид меня уверял, что…
— Ты ему поверил?
— Но…
— Признайся, что ты ему не поверил. Они знают так же хорошо, как ты и я, что как раз при переходе границы меня могут сцапать. Если, конечно, то, что ты мне рассказал, правда.
— Чистая правда.
— Допустим. В таком случае мои приметы уже разосланы повсюду.
— Ты мог бы перебраться в Мексику и там сесть на пароход. Граница отсюда в десяти милях.
Эдди не помнил, чтобы брат когда-либо казался ему таким решительным и сильным.
Если он и выглядел очень юным с этими вьющимися волосами и пылким взором, все же это был настоящий мужчина.
— А что об этом думает Джино?
— Я не видел Джино.
Это было сказано неуверенно.
— Ты врешь, Эдди.
— Они послали Джино в Калифорнию.
— А Джо?
— Он у меня, в Санта-Кларе.
— Ну а Веттори?
— Мне о нем не говорили.
— Мать знает, что ты здесь?
— Нет.
— Ты передал ей слова Сида?
Эдди заколебался. Очень трудно было лгать Тони.
— Короче говоря, ты поехал к матери, чтобы кое-что у «ее выпытать?
Тони направился к двери, отворил ее, и за ней открылся такой яркий прямоугольник, что от него слепило глаза. Держа руку козырьком, Тони окинул взглядом дорогу.
— Они тебе дали поехать одному, — тихо и задумчиво произнес он, возвратившись к столу.
— Иначе я не поехал бы.
— Это значит, что тебе доверяют. Тебе всегда доверяли.
— Как и тебе, — возразил Эдди, не желая оставаться в долгу.
— Это не одно и то же. Я.., я был лишь мелкой сошкой: вот тебе задание — выполняй!
— Никто не заставлял тебя соглашаться.
Что-то толкало Эдди говорить злые слова, но это было не столько из-за Тони, сколько из-за Норы, ненависть которой он все время ощущал. Перед ним стояли не просто муж и жена, а целая семья, почти клан, если учитывать беременность Норы.
