Эрл Гарднер - Берегитесь округлостей
Пожилые матроны говорили, что Эрвин напоминает им Джимми, которого, увы, нет в живых. Джимми всегда хотел быть юристом.
Некоторые из мужчин с мозолистыми руками смотрели на тщательно причесанные волосы Эрвина, заглядывали в его выразительные глаза – и выносили вердикт в пользу обвиняемого.
Барни Куинн составил список присяжных, постаравшись, чтобы в нем было как можно меньше молодых женщин. В списке Эрвина присутствовала прямо противоположная тенденция.
Видя, как идут дела, я отозвал Барни в сторону:
– Подыграй ему, Барни.
– Что ты имеешь в виду?
– Пусть себе набирает в жюри женщин.
– Ну нет! – запротестовал Куинн. – Он набрал их слишком много. Женщины от него без ума. У него красивый звучный голос, и, приводя свои доводы, он устремляет выразительный взгляд на присяжных женского пола. Он платит по триста долларов за костюмы и каждое утро надевает свежевыглаженный. Парень хорошо обеспечен и не зависит от своей прокурорской деятельности. Он хочет влияния и восхищения и наверняка надеется стать сенатором, генеральным прокурором или губернатором штата.
– И тем не менее подыграй ему, – настаивал я. – Позволь ему набрать женщин.
– Не знаю, чего мы вообще хотим от любого жюри, – вздохнул Куинн. – Наш парень мог бы смело признать свою вину.
– Что тебе нужно, – сказал я, – так это выпивка, крепкий сон и девочка. Бодрись! Это дело либо принесет тебе успех, либо тебя сломает.
– Об успехе и речи быть не может, – мрачно произнес он.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, то безусловно.
В пять часов заседание закончилось. Берта уехала домой в своей машине, а я позвонил Стелле Карис и договорился о встрече.
Мы выпили коктейли и пообедали в ресторане, а потом пошли выпить в ее квартиру. На сей раз она села не на диван, а на стул и вела себя более сдержанно.
– Как идут дела с вашим дружком? – осведомился я.
– Кого вы имеете в виду?
– Банкира.
– А, Купера, – промолвила Стелла. – Знаете, Дональд, я боюсь, что с вашей стороны это обычная ревность.
– Возможно, – признал я.
– Купер – хороший парень. К тому же он отлично соображает. Но он привлекает меня только самую малость. – Она усмехнулась. – Не знаю, что привлекает к вам. Вы один из самых надменных типов, каких я когда-либо встречала.
– Вовсе я не надменный, – возразил я. – Просто я работаю над делом Эндикотта и беспокоюсь из-за него.
– Почему?
– Говоря по секрету, – ответил я, – есть один свидетель, который в состоянии снабдить обвинение мотивацией убийства, и я боюсь, что окружной прокурор может его откопать.
Стелла опустила ресницы и устремила взгляд на кончик своей сигареты.
– Кто это? – спросила она, не глядя на меня.
– Девушка по имени Хелен Мэннинг, бывшая секретарша Эндикотта. Он уволил ее, а она пошла к миссис Эндикотт и сообщила ей, что Эндикотт – подлец и что он специально отправил Джона Энсела в джунгли Амазонки, чтобы убрать его с дороги.
– Могу себе представить, что почувствовала миссис Эндикотт, – заметила Стелла.
Я промолчал. Стелла немного подумала.
– Знаете, Дональд, – сказала она, – думаю, вы правы. Я могла бы обратить мое состояние в ценные бумаги, обеспечивающие мне доход, и вернуться к живописи.
– Только будьте осторожны с теми, кому вы поручите бумаги, – предупредил я.
Она скривила губы.
– Обычно я разбираюсь в людях. А если кто-то пытается меня надуть, я становлюсь безжалостной.
– Как и большинство женщин, – усмехнулся я, – хотя немногие из них в этом признаются.
– Я не только признаюсь – я горжусь этим. Так что не пытайтесь обмануть меня, Дональд.
– Хорошо, не буду, – пообещал я.
Стелла встала, чтобы налить очередную порцию ликера. На сей раз на ней было что-то белое и полупрозрачное. Бутылка опустела, и Стелла открыла дверь в кухню, чтобы взять другую.
Яркий свет из кухни четко обрисовывал округлости ее фигуры под тонкой тканью.
– Может, вы предпочитаете бренди и «Бенедиктин» мятному ликеру? – спросила она, повернувшись в дверном проеме.
– А у вас есть и то и другое? – осведомился я.
– Да. – Она слегка изменила позу, а свет продолжал делать свое дело.
– Бренди и «Бенедиктин», – сказал я. – Но только немного, Стелла. Мне нужно идти работать над этим проклятым делом.
– Как вы мне надоели с вашим делом! – сердито отозвалась она.
– Когда оно закончится, – пообещал я, – вы будете видеть меня чаще.
– К тому времени, – огрызнулась Стелла, – вы, возможно, совсем не сможете меня видеть.
Она вошла в кухню, взяла бренди и «Бенедиктин» и вернулась, погасив в кухне свет.
Мы выпили, я пожелал ей доброй ночи и отправился домой.
В восемь утра мой телефон зазвонил. Я снял трубку и сказал «хэлло».
Голос на другом конце провода звучал почти истерически:
– Мистер Лэм?
– Да.
– Это Хелен – Хелен Мэннинг.
– Слушаю вас, Хелен.
– Я только что получила повестку. Здесь полисмен – он говорит, что прокурор округа Ориндж хочет со мной побеседовать.
– Где сейчас полисмен? – спросил я.
– В другой комнате. Я сказала ему, что должна пойти в спальню переодеться. Что мне делать?
– А что вы можете сделать?
– Боюсь, что ничего, – немного подумав, призналась она.
– Вы могли бы посоветоваться с адвокатом, – сказал я, – но это будет выглядеть, словно вам есть что скрывать. Вы можете отказаться говорить, но это только привлечет к вам внимание. По-моему, единственное, что вам остается, – это рассказать всю правду.
– Мистер Лэм… Дональд, не могла бы я поговорить с вами?
– Нет, – ответил я. – Мне прямо сейчас нужно ехать в Санта-Ану. Я должен быть в суде, когда будут выбирать жюри. Повторяю, вам лучше сказать правду.
– Но я не могу!
– Если вы запутаетесь во лжи, это будет скверно выглядеть. Могу помочь вам только одним советом.
– Каким?
– Мортимер Эрвин, прокурор округа Ориндж, высокий красивый мужчина и к тому же холостяк. А вы, если вам самой это неизвестно, весьма лакомый кусочек.
– Вы так думаете, Дональд? – Ее голос дрогнул.
– Я это знаю, – ответил я. – В вас есть все то, чем обладает красивая женщина: индивидуальность, привлекательность, умение одеваться.
– О, Дональд!..
– Не говорите ни с кем из помощников прокурора. Ничего не обсуждайте с полицейскими. Поберегите вашу историю для ушей окружного прокурора. Вы поняли? Только для него одного!
Ее голос заметно повеселел:
– Дональд, вы просто чудесны! Вы действуете как тонизирующее!
– Увидимся, – сказал я и положил трубку.
Глава 19
К одиннадцати утра дело подошло к раскрытию карт.
– Сначала выслушаем мнение народа, – сказал судья Лотон.
Мортимер Эрвин встал, поклонился, улыбнулся судье и посмотрел на жюри.
