Энн Перри - Находка на Калландер-сквер
— Вы, безусловно, можете поговорить со слугами, однако я буду настаивать на том, чтобы вы не давили на них без надобности. Я приставлю к вам ответственного человека, который будет при вас все это время. Очень сожалею, но моя дочь нездорова и прикована к постели. Естественно, она не может никого принять.
— Бедняжка! — На выразительном лице инспектора проявилось чувство жалости. Огаста не поняла, было ли это нарочитостью или он действительно сожалел. — Надеюсь, это просто временное недомогание.
— Мы тоже так думаем. Время года, без сомнения. Болезнь может затронуть любого. Итак, кого из слуг вы хотели бы видеть? Женщин, я полагаю?
— Если позволите.
Леди Балантайн взялась за колокольчик:
— Я вызову дворецкого, чтобы он вам помог.
— Я бы предпочел побеседовать с ними наедине. Его присутствие может их подавить, сделать менее свободными…
— Без сомнения. Но для их защиты дворецкий будет находиться с вами. Я не желаю, чтобы молодые девушки, за которых я отвечаю, были напуганы и наговорили ненароком чего-то такого, о чем они могли бы впоследствии пожалеть. Возможно, вы даже не представляете, как молоды и как невежественны некоторые из них и насколько легко они поддаются внушению.
— Леди Огаста…
— Это условия, на которых вы можете побеседовать с ними, мистер Питт. Мне кажется, вполне обоснованные.
Она бросала ему вызов, надеясь, что Питт выдаст ей какие-нибудь конкретные факты. Но никаких достаточно весомых аргументов он предложить не мог.
— Мадам, — инспектор уступил ей с легкой улыбкой, признавая превосходство ее тактики. Будь он джентльменом, он бы даже ей понравился в этот момент.
У нее не было таких чувств по отношению к Шарлотте Эллисон, когда незадолго до обеда та пришла помогать генералу с его бумагами. Мисс Эллисон — молодая женщина, к которой она не могла испытывать хоть какой-нибудь теплоты. Был в ее личности некий элемент непредсказуемости, что само по себе опасно. Невозможно контролировать то, что не поддается правилам. И при этом Шарлотта казалась достаточно безвредной. Она незаметно приходила и уходила, вела себя вежливо и с виду казалась хорошо воспитанной. Но почему молодая женщина хочет помогать уже немолодому генералу рассортировывать бумаги, описывающие битвы и военный быт, вместо того чтобы искать себе мужа? Вопрос, на который Огаста должна найти ответ. Но сейчас ее мозг занят другими вещами.
Пока же она удовлетворилась тем, что за ленчем спросила супруга, доволен ли он секретарскими способностями мисс Эллисон и что она собой представляет.
— Да, доволен, — ответил тот, слегка удивленный. — Она необычно умна для женщины.
— Ты имеешь в виду ее необычный для женщины интерес к делам, которые интересуют тебя? — несколько резко сказала Огаста.
— Разве это не то же самое, что я сказал?
— Нет, дорогой. У большинства женщин очень хороший ум, чтобы заниматься делами, которые их касаются — например, ведение домашнего хозяйства, — и они совершенно не хотят заниматься детальным рассмотрением битв, в которых участвовали другие люди, в других странах, в другие времена. Я нахожу такой интерес странным и неестественным для молодой женщины приличного воспитания.
— Чепуха, — заносчиво парировал генерал. — Каждый умный человек должен ценить нашу историю. Мы самая великая военная нация в мире. Мы распространили нашу цивилизацию на все земли и страны, которые создал Бог. Мы создали империю, которой завидуют и которую благословляют во всем мире. Каждая женщина британских кровей должна гордиться этим.
— Гордиться этим… конечно, — ответила Огаста, все больше раздражаясь, и протянула руку за паштетом из анчоусов. — Но не интересоваться же деталями.
Генерал взял последний кусок поджаренного хлеба, не сочтя нужным отвечать.
Именно после этого разговора все мысли Огасты, ничем более не прерываемые, вернулись к главному вопросу: как заставить Макса замолчать. И наконец-то она придумала способ. Был тихий вечерний час незадолго до ужина, когда Огаста решилась на воплощение этой задумки. Она пошла в маленькую столовую, где никто не помешает, и послала за Максом.
Леди Балантайн почувствовала ошеломляющую, до остановки дыхания, ненависть, когда лакей вошел. Он выглядел абсолютно спокойным, словно они собирались обсудить какие-то небольшие вопросы по хозяйству. Огаста никогда не замечала раньше, какие наглые у него глаза и что в них таится. Она должна полностью себя контролировать.
— Добрый вечер, Макс, — холодно произнесла хозяйка.
— Добрый вечер, миледи.
— Нам ни к чему разговаривать недомолвками, ходить вокруг да около. Я послала за тобой, чтобы обсудить одно дело. Я намерена довести его до взаимного удовлетворения интересов или, по крайней мере, не допустить ущерба ни для кого из нас. Получится ли так, как я хочу, зависит от тебя.
— Да, миледи. — Лицо лакея не выражало никаких эмоций.
— Ты поступил неразумно, позволив себе вступить в связь с моей дочерью. Ты немедленно перестанешь обращать на нее внимание. Ты прекращаешь работать здесь и получаешь работу в Шотландии. Я дам тебе хорошие рекомендации.
— Я не хочу работать в Шотландии, миледи. — Макс стоял прямо перед ней, его горящий взгляд пронзал насквозь.
— Возможно, и не хочешь, но меня это не касается. У меня есть родственники в Стирлингшире. Они сделают мне одолжение и найдут для тебя место. В качестве альтернативы будет тюрьма, в которой холоднее и условия жестче, чем в Шотландии.
— Тюрьма, миледи? — Макс вопросительно поднял брови. — Переспать с леди из высшего общества — тем более, я могу добавить, если леди сама желает этого, — может быть, неблагоразумно, а для некоторых даже оскорбительно, но это не преступление. И даже если бы это было преступлением, я не думаю, что вы бы официально обвинили меня в этом. — Губы лакея сложились в презрительную улыбку.
— Конечно, нет. Но кража серебра у работодателя — это преступление. — Леди встретила его злой взгляд, не моргая.
Лицо Макса на момент окаменело, понимание постепенно проступало в его глазах.
— Я не крал никакого серебра, миледи.
— Не крал. Но если серебро пропадет, а затем обнаружится в твоих вещах, тебе будет очень трудно доказать, что ты его не брал.
— Это шантаж.
— Какой ты проницательный. Я так и думала, что мы легко поймем друг друга.
— Если меня обвинят в подобном, я, естественно, буду защищаться. У вас просто нет повода для такого обвинения. — Макс внимательно наблюдал за хозяйкой, ища хотя бы малейший признак слабости, но ничего не заметил.
