Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда»
– От такого старого друга, как вы, у меня нет секретов, – ответил детектив. – Они находились у графа де ля Роша.
Брови антиквара красноречиво полезли вверх.
– Вот как? – пробормотал он.
Детектив наклонился к собеседнику с притворно простодушным видом.
– Я собираюсь выложить карты на стол, мсье Папополус, – сказал он. – Оригиналы этих драгоценностей были украдены у мадам Кеттеринг в «Голубом поезде». Но меня заботит не возвращение рубинов – это дело полиции. Я работаю не на полицию, а на мсье ван Олдина, и мне нужен тот, кто убил мадам Кеттеринг. Драгоценности меня интересуют лишь в той степени, в какой они могут вывести на след этого человека. Вы меня понимаете?
Последние три слова прозвучали весьма многозначительно. На лице антиквара ничего не отразилось.
– Продолжайте, – спокойно проговорил он.
– Мне кажется возможным, мсье, что драгоценности перейдут из рук в руки в Ницце, если только уже не перешли.
– Понятно, – кивнул Папополус, задумчиво потягивая кофе. Сейчас он выглядел еще более величаво и патриархально, чем обычно.
– И я подумал, – продолжал Пуаро, – какая удача, что мой старый друг мсье Папополус сейчас в Ницце! Он мне поможет.
– Чем же? – холодно поинтересовался грек.
– Я решил, что вы здесь, несомненно, по делу.
– Вовсе нет, – возразил Папополус. – Я приехал сюда по совету врача поправить здоровье. – И он глухо закашлял.
– Очень жаль это слышать, – с неискренним сочувствием вздохнул детектив. – Но продолжим. Когда русский великий князь, австрийская эрцгерцогиня или итальянский принц желают избавиться от фамильных драгоценностей, к кому они обращаются? К вам, не так ли? Вы известны во всем мире осмотрительностью, с которой устраиваются подобные дела.
Грек поклонился:
– Вы мне льстите.
– Осмотрительность – великая вещь, – заметил Пуаро, вознагражденный кривой улыбкой собеседника. – Но я тоже умею быть осмотрительным и хранить молчание.
Их взгляды встретились.
– И тогда я сказал себе, – продолжал Пуаро, тщательно подбирая слова. – Если рубины перешли из рук в руки в Ницце, мсье Папополус должен был об этом слышать. Он ведь знает обо всем, что происходит в мире драгоценностей.
Антиквар молча взял с блюдца круассан.
– Как вы понимаете, – настаивал детектив, – полиция здесь ни при чем. Это личное дело.
– Конечно, ходят разные слухи, – осторожно признал Папополус.
– А именно?
– Существует какая-нибудь причина, по которой я должен сообщить их вам?
– Думаю, да, – ответил Пуаро. – Возможно, вы помните, что семнадцать лет тому назад одно очень… э-э… значительное лицо оставило вам в залог некий предмет. Этот предмет внезапно исчез, и вы оказались в весьма затруднительном положении.
Пуаро краем глаза посмотрел на девушку. Она внимательно слушала, отодвинув чашку с блюдцем, опираясь локтями на стол и подперев подбородок ладонями.
– Тогда я как раз был в Париже, – все еще глядя на Зию, продолжал детектив. – Вы обратились ко мне за помощью и сказали, что если я смогу вернуть вам этот… предмет, то заслужу вашу бесконечную признательность. Eh bien! Я вернул его вам.
Папополус тяжко вздохнул.
– Это был самый неприятный эпизод в моей карьере, – пробормотал он.
– Семнадцать лет – большой срок, – задумчиво произнес Пуаро, – но думаю, я прав, мсье, считая, что ваша нация ничего не забывает.
– Греки? – иронически усмехнулся антиквар.
– Я имел в виду не греков.
После долгой паузы старик гордо выпрямился.
– Вы правы, мсье, – спокойно сказал он. – Я еврей, и наша нация ничего не забывает.
– Значит, вы поможете мне?
– Что касается драгоценностей, мсье, тут я бессилен. – Старик, как и только что детектив, осторожно выбирал слова. – Я ничего не слышал и ничего не знаю. Но, возможно, сумею дать вам хороший совет, если вы интересуетесь скачками.
– При определенных обстоятельствах – да, – ответил Пуаро, пристально глядя на него.
– На ипподроме в Лоншане есть лошадь, которая, по-моему, достойна внимания. Конечно, я не могу ничего утверждать – такие новости поступают не из первых рук.
Антиквар умолк, не сводя глаз с Пуаро, словно старался убедиться, что последний правильно его понимает.
– Ну разумеется, – кивнул тот.
– Кличка лошади, – продолжил Папополус, откинувшись назад и соединив кончики пальцев, – Маркиз. Думаю, хотя и не уверен, что это английская лошадь. Как по-твоему, Зия?
– Пожалуй, – кивнула девушка.
Пуаро быстро поднялся:
– Благодарю вас, мсье. Великое дело – получить то, что англичане именуют «подсказкой из конюшни». Au revoir,[42] мсье, тысяча благодарностей. – Он обернулся к девушке: – Au revoir, мадемуазель Зия. Мне кажется, будто я видел вас в Париже только вчера. Вы выглядите так, словно прошло максимум два года.
– Между шестнадцатью и тридцатью тремя годами большая разница, – печально промолвила Зия.
– Только не в вашем случае, – галантно возразил детектив. – Быть может, вы и ваш отец как-нибудь отобедаете со мной вечером?
– С большим удовольствием, – согласилась Зия.
– Тогда мы это устроим, – пообещал Пуаро. – А теперь je me sauve.[43]
Он шагал по улице, что-то напевая себе под нос, бодро помахивая тростью и улыбаясь своим мыслям. Зайдя на почту, детектив отправил шифрованную телеграмму. Ему пришлось потратить некоторое время, чтобы вспомнить код. В телеграмме, адресованной инспектору Джеппу в Скотленд-Ярд, говорилось о пропавшей булавке для галстука, но ее расшифрованный текст выглядел следующим образом:
«Телеграфируйте мне обо всем, что вам известно о человеке по прозвищу Маркиз».
Глава 23
Новая теория
Ровно в одиннадцать Пуаро появился в отеле ван Олдина, застав миллионера в одиночестве.
– Вы пунктуальны, мсье, – улыбнулся ван Олдин, поднимаясь ему навстречу.
– Я всегда пунктуален, – ответил детектив. – Без порядка и метода… – Он оборвал фразу. – Возможно, я уже говорил вам об этом. Давайте лучше перейдем к цели моего визита.
– Вашей маленькой идее?
– Вот именно. И прежде всего я хотел бы еще раз побеседовать с горничной, Эйдой Мейсон. Она здесь?
– Да, здесь.
– Отлично!
Ван Олдин с любопытством посмотрел на гостя, потом позвонил и отправил посыльного на поиски Мейсон.
Пуаро приветствовал горничную с обычной вежливостью, безотказно действующей на людей этого класса:
– Доброе утро, мадемуазель. Пожалуйста, садитесь, если позволит мсье.
– Да-да, садитесь, – кивнул миллионер.
– Благодарю вас, сэр, – чопорно отозвалась горничная и села на край стула. Она выглядела еще более угрюмой и костлявой, чем прежде.
– Я пришел задать вам еще несколько вопросов, – продолжал детектив. – Мы должны добраться до сути дела. Я вынужден снова вернуться к этому человеку в поезде. Вам показали графа де ля Роша, и вы заявили, что это мог быть он, хотя вы в этом не уверены.
– Я же говорила, сэр, что не видела лица этого джентльмена. Вот почему мне нелегко его опознать.
Пуаро энергично кивнул:
– Да-да, я понимаю ваши затруднения. Вы сказали, мадемуазель, что прослужили у мадам Кеттеринг два месяца. Насколько часто в течение этого времени вы видели ее мужа?
Мейсон задумалась.
– Только дважды, сэр, – наконец ответила она.
– Вблизи или издали?
– Ну, сэр, один раз он приходил на Керзон-стрит. Я была наверху, глянула через перила и увидела его внизу в холле. Понимаете, сэр, мне было немного любопытно знать, что… – Мейсон покраснела и скромно кашлянула.
– А в другой раз?
– Я была в парке с Энни – другой служанкой, сэр, – и она показала мне хозяина, идущего с иностранной леди.
Пуаро снова кивнул:
– Скажите, Мейсон, откуда вы знаете, что человек, которого вы видели разговаривающим с вашей хозяйкой в купе на Лионском вокзале, не был ее мужем?
– Не думаю, сэр, что это мог быть он.
– Но вы в этом не уверены? – настаивал Пуаро.
– Ну… мне такое не приходило в голову, сэр. – Мейсон была явно расстроена этим предположением.
– Вы ведь слышали, что мистер Кеттеринг тоже ехал этим поездом. Что могло быть более естественным, чем то, если бы он шел по коридору и столкнулся с вашей хозяйкой?
– Но джентльмен, который говорил с хозяйкой, пришел снаружи, сэр. Он был в пальто и шляпе.
– Да, мадемуазель, но подумайте немного. Поезд только что прибыл на Лионский вокзал. Многие пассажиры вышли прогуляться по перрону. Ваша хозяйка тоже собиралась это сделать и с этой целью надела пальто, верно?
– Да, сэр, – согласилась горничная.
– Значит, ее муж мог сделать то же самое. В поезде топили, но снаружи было холодно. Он надевает пальто и шляпу, прогуливается рядом с поездом и, заглянув в освещенное окно, внезапно видит мадам Кеттеринг. До тех пор он и понятия не имел, что она тоже едет этим поездом. Естественно, мсье Кеттеринг поднимается в вагон и идет к ее купе. Она удивленно вскрикивает при виде его и закрывает дверь между двумя смежными купе, так как их разговор, возможно, примет сугубо личный характер.
