Агата Кристи - Паутина
Миссис Браун выглядела озадаченной.
– Что же такого мог мистер Селлон понаписать на четырнадцать тысяч фунтов? – поинтересовалась она.
– Совершенно ничего, милая леди, – ответил сэр Роланд. – Но мне пришло в голову, знаете ли, что дело тут в вопросе безопасности.
– Безопасности? – переспросила миссис Браун.
– Оливер Костелло, – начал объяснять сэр Роланд, – подозревается в торговле наркотиками. Селлона, как сообщил нам инспектор, раз или два допрашивали люди из Отдела по борьбе с наркотиками. Не кажется ли вам, что здесь нащупывается связь?
Отметив по-прежнему ничего не выражающий взгляд миссис Браун, он продолжил:
– Разумеется, возможно, что все это мои бредни. – Он опустил глаза на автограф, который держал в руках. – Не думаю, чтобы Селлон использовал что-то чрезвычайное. Может быть, лимонный сок или раствор хлорида бария. Возможно, будет достаточно легкого нагревания. Потом мы можем попробовать йодные испарения. Да, давайте сначала чуть-чуть нагреем листок. – Он встал. – Будем экспериментировать?
– В библиотеке есть электрический обогреватель, – вспомнила Кларисса. – Джереми, ты не принесешь?
– Чепуха какая, – фыркнула миссис Браун. – Все за уши притянуто.
– Нет, – возразила Кларисса. – Я думаю, это восхитительная идея.
Джереми вернулся из библиотеки с маленькой электрической батареей.
– Принес? – спросила Кларисса.
– Вот он, – ответил Джереми. – Где включить?
– Там, внизу, – показала ему Кларисса.
Она подержала батарею, пока Джереми втыкал вилку в розетку, а потом поставила ее на пол.
Сэр Роланд взял автограф Роберта Браунинга и подошел к батарее. Джереми опустился над ней на колени, да и все остальные приблизились в ожидании результатов.
– Не нужно слишком обольщаться, – охладил пыл сэр Роланд. – В конце концов, это лишь мое предположение, но у Селлона могли быть и другие серьезные основания хранить этот клочок бумаги в столь скрытом месте.
– Я будто много лет сбросил, – сообщил Хьюго. – Помню, как мальчишкой писал секретные послания лимонным соком.
– С какого начнем? – с жаром воскликнул Джереми.
– Я за королеву Викторию, – сказала Кларисса.
– Нет, шесть к одному на Раскина, – выдвинул предположение Джереми.
– Что ж, я ставлю на Роберта Браунинга, – решил сэр Роланд и приблизил бумагу к батарее.
– Раскин? Совершенно невразумительный парень. Я никогда ни слова не мог понять в его поэзии, – почувствовал необходимость в комментарии Хьюго.
– Точно, – согласился сэр Роланд. – Она полна скрытого смысла.
Все вытянули шеи, пытаясь разглядеть листок.
– Я не вынесу, если ничего не произойдет, – воскликнула Кларисса.
– Мне кажется... да, здесь что-то есть, – пробормотал сэр Роланд.
– Да, что-то проступает, – подтвердил Джереми.
Хьюго протиснулся между ним и Клариссой.
– Посторонитесь, молодой человек.
– Осторожно, – прикрикнул сэр Роланд. – Не толкайте меня... да... это надпись. – Он помолчал, а потом выпрямился с воплем: – Есть, готово!
– Что готово? – пожелала знать миссис Браун.
– Перечень из шести имен и адресов, – сообщил сэр Роланд. – Наркоторговцы, я полагаю. И одно из этих имен – Оливер Костелло.
Со всех сторон последовали возбужденные возгласы.
– Оливер! – воскликнула Кларисса. – Так вот почему он приходил, а кто-то, наверное, выследил его и... О, дядя Роли, мы должны рассказать полиции. Пойдемте, Хьюго.
Кларисса кинулась в холл, за ней последовал Хьюго, бормочущий на ходу:
– Самая невероятная история из всех, какие мне доводилось слышать.
Сэр Роланд взял остальные автографы, а Джереми отключил обогреватель и отнес его в библиотеку.
Сэр Роланд, готовый отправиться вслед за Клариссой и Хьюго, задержался в дверях.
– Идете, мисс Пик?
– Я вам не нужна там, разве не так?
– Я думаю, пригодитесь. Вы были партнером Селлона.
– Я никогда не имела никакого отношения к торговле наркотиками, – возразила миссис Браун. – Я занималась только антиквариатом. Я по всему Лондону покупала и продавала.
– Понятно, – уклончиво ответил сэр Роланд, держа дверь открытой для своей собеседницы.
Джереми вернулся из библиотеки, тщательно закрыв за собой дверь. Он подошел к двери в холл и на мгновение прислушался. Бросив взгляд на Пиппу, он подошел к одному из кресел, поднял с него подушку и медленно направился к дивану, где лежала спящая девочка.
Пиппа зашевелилась во сне. Джереми застыл на мгновение, но, убедившись, что она не проснулась, дошел до дивана и встал за головой ребенка. И начал медленно опускать подушку на ее лицо.
В это мгновение в комнату из холла вернулась Кларисса. Услышав скрип двери, Джереми осторожно положил подушку на ноги Пиппе.
– Я вспомнил, что сказал сэр Роланд, – объяснил он Клариссе, – и подумал, что нам, пожалуй, не стоит оставлять Пиппу совершенно одну. Мне показалось, что у нее слегка холодные ноги, и я решил их накрыть.
Кларисса подошла к скамеечке.
– От всех этих волнений у меня разыгрался зверский аппетит, – объявила она. Потом взглянула на блюдо с бутербродами и разочарованно воскликнула: – О, Джереми, ты съел их все до единого!
– Виноват, я так проголодался, – сказал он вовсе не виноватым тоном.
– Не понимаю, с чего бы это. Ты обедал. Я – нет.
Джереми взгромоздился на спинку дивана.
– Нет, мне не досталось никакого обеда, – сообщил он. – Я попрактиковался в подаче. В результате явился в столовую как раз после твоего звонка.
– А, все ясно, – беспечно отозвалась Кларисса. Она склонилась над спинкой дивана, чтобы поправить подушку. Вдруг глаза ее расширились. Совершенно изменившимся голосом она повторила: – Мне все ясно. Ты... Это был ты.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты! – еще раз, фактически себе, повторила Кларисса.
– Что ты имеешь в виду?
Кларисса заглянула ему в глаза.
– Что ты делал с этой подушкой, когда я вошла в комнату?
Он засмеялся:
– Я же тебе говорил. Накрыл Пиппе ноги. Они замерзли.
– Так ли? Действительно ли ты хотел накрыть ей ноги? Или ты собирался заткнуть ей рот?
– Кларисса! – последовал негодующий вопль. – Что за чушь ты мелешь!
– Я была уверена, что никто из нас не мог убить Оливера Костелло. Я всем это говорила, – напомнила Кларисса. – Но один из нас смог его убить. Ты. Ты остался один на поле для гольфа. Ты мог вернуться в дом, пролезть в окно библиотеки, которое ты оставил открытым, и у тебя в руках была клюшка для гольфа. Конечно. Вот что видела Пиппа. Вот что она подразумевала, говоря: «Палка для гольфа, как у Джереми». Она видела тебя.
– Это полнейшая чепуха, Кларисса, – протестовал Джереми, без особого успеха пытаясь рассмеяться.
– Нет, не чепуха, – настаивала она. – Затем, после того как ты убил Оливера, ты вернулся в клуб и позвонил в полицию, чтобы они приехали сюда, обнаружили тело и подумали, что его убила я или Генри.
Джереми вскочил на ноги.
– Что за нелепый вздор!
– Это не вздор. Это правда. Я знаю, что это правда, —воскликнула Кларисса. – Но зачем? Вот этого я не понимаю. Зачем?
Несколько мгновений они стояли лицом к лицу в напряженной тишине. Затем Джереми глубоко вздохнул. Он вынул из кармана конверт, в котором раньше были автографы. Он протянул его Клариссе, но не выпустил из рук.
– Вот в чем все дело, – проговорил он.
Кларисса взглянула на конверт.
– Это конверт, где лежали автографы, – сказала она.
– Здесь наклеена марка, – спокойно объяснил Джереми. – Из тех, что известны как неправильные. По ошибке напечатана другим цветом. Такая шведская марка была продана в прошлом году за четырнадцать тысяч триста фунтов.
– Так вот оно что, – выдохнула Кларисса, попятившись.
– Эта марка досталась Селлону, – продолжил Джереми. – Он написал о ней моему боссу сэру Кеннету. Но письмо распечатал я. Я отправился к Селлону...
Он замолчал, и закончила фразу Кларисса:
– ...и убил его.
Джереми, не произнеся ни слова, кивнул.
– Но ты не нашел марку, – произнесла Кларисса, пятясь от него.
– Опять ты права, – признал Джереми. – В магазине ее не было, а потому я не сомневался, что она здесь, в этом доме.
Он направился к Клариссе, а она продолжала пятиться.
– Сегодня Костелло проложил мне к ней дорожку.
– И потому ты убил и его.
Джереми снова кивнул.
– А только что был готов убить Пиппу? – с трудом вымолвила Кларисса.
– Почему бы и нет? – вкрадчиво отозвался он.
– Представить себе не могу.
– Моя дорогая Кларисса, четырнадцать тысяч фунтов – это такая куча денег, – заметил Джереми с натянутой улыбкой, одновременно извиняющейся и зловещей.
– Но зачем ты мне это рассказываешь? – спросила она и тревожно, и недоумевающе. – Ты можешь хоть на мгновение допустить, что я не пойду в полицию?
– Ты нагородила им такую гору лжи, что они никогда не поверят тебе, – небрежно бросил он.
