Агата Кристи - Миссис Макгинти с жизнью рассталась
– К сожалению, – извиняющимся тоном сказала Дейдри, – у нас сегодня неприятности на домашнем фронте. Наша служанка, немецкая девушка, от нас уходит. Прожила тут всего месяц. Похоже, она согласилась у нас работать, потому что хотела сюда переехать – у нее в Англии жених. А теперь у них все решилось, и сегодня она от нас съезжает.
Пуаро прищелкнул языком.
– Довольно бесцеремонно с ее стороны.
– Вы тоже так считаете, да? Отчим говорит, она просто не имеет права. Может, и не имеет, но что тут поделаешь – она выходит замуж, а дальше ей хоть трава не расти. Мы бы вообще ничего не знали – это я случайно увидела, что она собирает свои вещи. А то просто ушла бы из дому, никому не сказав и слова.
– Увы, в наше время бесцеремонность – вещь нередкая.
– Да, – уныло согласилась Дейдри. – Наверное.
Тыльной стороной ладони она потерла лоб.
– Я устала, – призналась она. – Очень устала.
– Понимаю, – учтиво произнес Пуаро. – Немудрено.
– Вы что-то хотели, месье Пуаро?
– Я хотел спросить у вас про сахарный молоток.
– Сахарный молоток? – Она непонимающе посмотрела на него.
– Такая медная штуковина, с птичкой, инкрустированная голубыми, красными и зелеными камешками, – со всей тщательностью описал Пуаро.
– А-а, да, знаю.
Но никакого интереса или оживления в ее голосе не послышалось.
– Верно ли, что раньше он был здесь?
– Да. Мама купила его на базаре в Багдаде. Мы его вместе с другой утварью отнесли в дом священника на распродажу.
– «Приноси и покупай»?
– Да. Такие распродажи у нас бывают часто. Доход идет церкви. Отдавать деньги просто так желающих все меньше, а избавиться от ненужного старья вроде и не жалко. А кто-то его покупает.
– Значит, до Рождества этот молоток был здесь, в этом доме, а потом вы отдали его для торгов «Приноси и покупай». Верно я говорю?
Дейдри нахмурилась.
– Отдали, только не под Рождество. До этого были другие торги. В честь праздника урожая.
– Праздник урожая? Это когда же? В октябре? В сентябре?
– В конце сентября.
В комнатке воцарилась тишина. Пуаро смотрел на девушку, она смотрела на него. Не лицо, а море в штиль – никаких всплесков, никакой ряби, никакого волнения. Кроется там что-то или нет, за этой стеной вялости и апатии? Может, и нет. Может, она и вправду просто устала…
Он спросил спокойно, но настойчиво:
– Вы уверены, что это были торги в честь праздника урожая? А не под Рождество?
– Уверена.
Глаза ее не мигая смотрели на него. Эркюль Пуаро ждал. Ну, дальше, дальше… Но того, чего он ждал, не последовало. Тогда, взяв официальную ноту, он произнес:
– Не смею вас больше задерживать, мадемуазель.
Она проводила его до двери.
И вот он уже снова шел вниз по дороге.
Итак, два взаимоисключающих заявления. Одно с другим – ну просто никак.
Кто же говорит правду? Морин Саммерхейз или Дейдри Хендерсон?
Если сахароколка – орудие убийства, то вопрос этот принципиальный. Праздник урожая отмечают в конце сентября. Рождество – известно когда. А в промежутке, двадцать второго ноября, убили миссис Макгинти. И кому же в это время принадлежала сахароколка?
Он отправился на почту. Миссис Толк, всегда готовая помочь, и на этот раз оказалась на высоте. Да, она была на обоих торгах. И на всех предыдущих. Там можно наткнуться на какую-нибудь симпатичную вещицу. Она, кстати, помогала все раскладывать для продажи. Правда, почти ничего не присылали заранее – люди приносили с собой, что хотели отдать, а заодно приценивались к тому, что принесли другие.
Медный молоток, похожий на топорик, с цветными камешками и птичкой? Нет, такого она не припомнит. Вещей, надо сказать, натащили множество, была настоящая неразбериха, и многое выхватывали в ту же секунду. Впрочем, погодите, что-то такое и вправду было… да, и поставили за пять шиллингов с кофейником в придачу, кофейник-то был с дыркой, так что не попользуешься, только как украшение. А вот когда было дело – этого она не помнит. Может, под Рождество, а может, и раньше. Как-то не отложилось в памяти…
Она приняла к отправке сверток, принесенный Пуаро. Отправить заказной почтой? Да. Она записала адрес, и Пуаро заметил, беря квитанцию, что в ее черных живых глазах мелькнула искорка интереса.
Пуаро, размышляя на ходу, неторопливо зашагал в гору.
Скорее всего, ошибается Морин Саммерхейз – мозги у нее слегка набекрень, никогда ничего не помнит, суматошная и смешливая. Ей что урожай, что Рождество – один черт.
Дейдри Хендерсон – медлительная, неловкая – должна ориентироваться в пространстве и времени куда точнее.
Все так. Но занозой торчал в мозгу один вопрос. Незаданный.
Он из нее что-то пытался вытянуть, она даже не поинтересовалась: зачем вам это надо знать? Ведь естественный вопрос, он же просто напрашивался?
Но Дейдри Хендерсон его не задала.
Глава 15
– Вам кто-то звонил! – крикнула Морин из кухни, едва Пуаро вошел в дом.
– Звонил? Кто же?
Действительно, кто?
– Не знаю. Я черкнула номер на продовольственной книжке.
– Спасибо, мадам.
Он открыл дверь в гостиную и подошел к столу, среди бумаг отыскал продовольственную книжку – прямо возле телефона. На ней было написано: «Килчестер 350».
Подняв трубку, он набрал номер.
Женский голос мгновенно ответил:
– «Бритер и Скаттл».
Тугодумом Пуаро не был никогда.
– Можно попросить мисс Мод Уильямс?
После небольшой паузы женский контральто произнес:
– Мисс Уильямс слушает.
– Говорит Эркюль Пуаро. Вы мне звонили?
– Да… да, звонила. Насчет собственности, о которой мы с вами вели речь в прошлый раз.
– Собственности? – Секунду Пуаро соображал. Потом понял: Мод просто неудобно говорить. Кто-то стоит или сидит рядом, а раньше, когда звонила ему, она была в кабинете одна.
– Если я правильно понимаю, вы звонили насчет Джеймса Бентли и убийства миссис Макгинти.
– Правильно. Мы можем что-то для вас сделать?
– Вы хотите помочь. Вам сейчас неудобно говорить?
– Совершенно верно.
– Ясно. Слушайте внимательно. Вы действительно хотите помочь Джеймсу Бентли?
– Да.
– Не пойдете ли вы в услужение к людям? Возможно, семейный климат в этом доме не самый благоприятный…
– Пойду.
– Вы можете освободиться от работы? Чтобы приехать, скажем, завтра?
– О да, месье Пуаро. Думаю, мы сможем это уладить.
– Вы поняли, что я вам предлагаю? Вы будете жить в семье, домработницей. Готовить умеете?
В голосе послышалось легкое удивление:
– Еще как.
– О боже, да вы просто находка! Значит, так, я сейчас же выезжаю в Килчестер. Встретимся в том же кафе, где мы беседовали в ваш обеденный перерыв.
– Да, конечно.
Пуаро повесил трубку.
Что же, достойная восхищения молодая особа. Сообразительная, толковая, самостоятельная… и даже неплохая повариха…
Не без труда он откопал местную телефонную книжечку – на ней покоился трактат о разведении свиней – и посмотрел номер телефона Уэтерби.
Трубку сняла миссис Уэтерби.
– Алло. Алло. Это месье Пуаро… Вы, наверное, помните меня, мадам?..
– Боюсь, что…
– Месье Эркюль Пуаро.
– Ах да, разумеется… Простите. У нас тут неприятности на домашнем фронте…
– Именно поэтому я вам звоню. Узнав о ваших трудностях, я изрядно огорчился.
– Надо же быть такой неблагодарной. Эти иностранцы. Мы же ей проезд оплатили, и вообще. Терпеть не могу неблагодарности.
– Да-да. Искренне вам сочувствую. Это просто чудовищно, поэтому спешу сказать вам, что, возможно, смогу вам помочь. По чистой случайности у меня на примете есть молодая женщина, которая желает пойти в услужение. Боюсь, правда, она не все умеет…
– Кто теперь все умеет? Но, по крайней мере, она готовит? А то ведь многие и не готовят.
– Да… да, кулинар она хороший. Тогда я вам ее пришлю, пусть поначалу на время? Ее зовут Мод Уильямс.
– О, месье Пуаро, пожалуйста, присылайте. Вы так любезны. Лучше что-нибудь, чем ничего. Муж у меня такой привереда, страшно сердится на мою дорогую Дейдри, когда что-то в хозяйстве не так. Где мужчинам понять, как в наши дни все достается… я…
Она умолкла на полуслове – кто-то вошел в комнату, и, хотя она прикрыла трубку рукой, ее приглушенный голос все же достиг ушей Пуаро:
– Это тот маленький детектив… он знает кого-то, кто сможет заменить Фриду… Нет, не иностранка… англичанка, слава богу. Очень мило с его стороны, надо же, какой заботливый… Дорогая, только не возражай. Какая тебе разница? Сама знаешь, как Роджер кипятится… Он так любезен… думаю, она нас вполне устроит.
Убрав руку, миссис Уэтерби заговорила елейным голоском:
– Огромное вам спасибо, месье Пуаро. Мы вам безмерно благодарны.
Пуаро положил трубку и взглянул на часы. Потом отправился на кухню.
– Мадам, к обеду меня не ждите. Мне надо съездить в Килчестер.
– Слава тебе господи, – обрадовалась Морин. – А то я пудинг проморгала. Вода выкипела, и он, подлый, подгорел. Вообще-то он вышел ничего, только с горчинкой. Я уж решила – если покажется невкусно, открою банку малинового варенья, она у меня с прошлого лета сохранилась. Сверху оно немножко заплесневело, но сейчас говорят, что это не страшно. Даже полезно – ведь это живой пенициллин.
