Эрл Гарднер - Дело нервного сообщника
– Что это был за револьвер?
– «Смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, со стволом длиной в пять дюймов, номер С947684.
– Что вы сделали с револьвером?
– Отвез его в свою лабораторию, проверил на отпечатки пальцев, но не нашел их. После чего обследовал патроны в барабане.
– Что показало обследование?
– В барабане было три патрона и три пустые гильзы.
– Что вы можете сказать относительно стреляных гильз?
– Две из них были из-под стандартных револьверных патронов Питерса. Одна – из-под патрона UMC.
– Взвесили ли вы пули, которые оставались в неизрасходованных патронах?
– Я сделал это.
– С какими результатами?
– Это были патроны Питерса со свинцовыми пулями весом по 10,24 грамма каждая.
– Проводили ли вы исследования извлеченной из тела пули с целью установления, из какого оружия она была выпущена?
– Да.
– Каким образом?
– Прежде всего я измерил поля нареза и бороздки, а также шаг винтовой нарезки на поверхности пули, чтобы определить тип оружия, из которого она была выпущена.
– Вы смогли определить тип оружия?
– Да.
– Что это было за оружие?
– Пуля была выпущена из револьвера системы «смит-и-вессон» 38-го калибра.
– Проводили ли вы исследования, чтобы определить, была ли роковая пуля выпущена из револьвера, найденного вами около места преступления?
– Да, сэр.
– Что показали ваши исследования?
– Что пуля, убившая потерпевшего, была выпущена именно из этого револьвера.
– Револьвер с вами?
– Да.
Гамильтон Бергер сказал:
– Вношу предложение занести пулю, извлеченную из тела убитого, в дело, как вещественное доказательство № 3 со стороны обвинения, а револьвер – как вещественное доказательство № 4.
– Защита не возражает?
– Нет, ваша честь, – сказал Мейсон.
– Что насчет патронов и гильз, найденных в барабане револьвера? – продолжил прокурор допрос Редфилда.
– Я сфотографировал барабан, так что позиции, в которых находились гильзы и патроны, могут быть восстановлены. На всех гильзах были процарапаны номера от одного до шести, и соответствующие цифры были нацарапаны на барабане. Мы можем восстановить положение каждого патрона.
– Фотографии у вас?
– Да.
– Что на них можно увидеть?
– Барабан револьвера. Гнездо для патрона под номером шесть находилось вверху, напротив ствола. Это то гнездо, в котором была гильза от патрона UMC. Пуля именно этого патрона была выпущена последней.
– Что вы сделали с самими патронами?
– Я поместил их в специальное хранилище под номерами в соответствии с теми позициями, которые они занимали в барабане.
– Вношу предложение относительно того, что патроны, равно как и фотографии, должны фигурировать в деле под соответствующими номерами и в любое время могут быть затребованы судом в качестве вещественных доказательств, – заявил Гамильтон Бергер.
– Не возражаю, – кивнул Мейсон.
– Это все, – сказал Бергер.
– У защиты нет вопросов, – сказал адвокат.
Судья Хойт прочистил горло.
– Мистер Мейсон!
– Да, ваша честь.
– Суду известны факты, что порой адвокаты пытаются получить преимущество над судом.
– Да, ваша честь.
– Я не обвиняю вас в этом.
– Спасибо, ваша честь.
– Но я знаю, что временами находчивые, но находящиеся в безнадежном положении адвокаты воздерживаются от допроса свидетелей, чтобы потом выдвинуть обвинение, что на них было оказано давление со стороны судей и прокурора и поэтому они не смогли провести допрос. Мистер Мейсон, заверяю, что суд не препятствует вам проводить опрос свидетелей в должном порядке. Суд также считает, что таковой опрос является долгом защитника по отношению к своей клиентке.
– Да, ваша честь.
– А теперь, в свете всего вышеизложенного, не желаете ли вы подвергнуть перекрестному опросу любого из выступивших здесь свидетелей?
– Нет, ваша честь.
Судья Хойт сказал:
– Прошу занести в протокол, что суд в очередной раз предоставил защите возможность опросить свидетелей, но защита отказалась воспользоваться этой возможностью.
– Всегда полезно подстраховаться, – приветливо заметил Мейсон.
Гамильтон Бергер сверкнул глазами в его сторону.
– Вызывается Гарольд Оглсби, – сказал он.
К стойке подошел Оглсби, произнес слова присяги и представился как полицейский детектив.
– Вы допрашивали подозреваемую утром четвертого числа текущего месяца?
– Да, сэр.
– Это было на следующий день после того, как было найдено тело Джорджа Латтса?
– Да, сэр.
– Вы настаивали на том, чтобы она давала показания?
– Я ознакомил подозреваемую с ее правами. Я сказал, что любое ее высказывание может быть использовано против нее. Я сказал, что если она может представить какое-нибудь объяснение, почему она оказалась у места преступления во время, близкое к его совершению, то есть любое объяснение, которое может быть признано удовлетворительным, то мы ее отпустим.
– Делала ли подозреваемая какие-нибудь заявления?
– Нет.
– Объяснила ли она свое пребывание на месте преступления?
– Нет.
– Минутку, – сказал судья Хойт. – У вас есть какие-нибудь возражения, мистер Мейсон?
– Нет, ваша честь.
– Что ж, тогда вместо вас такое возражение выдвинет суд, – заявил судья Хойт. – Миссис Харлан не обязана давать объяснения. Я обращаю ваше внимание, что перед нами не тот случай, когда подозреваемый конкретно обвиняется в совершении преступления и не может опровергнуть обвинения. В данном случае миссис Харлан призвали дать объяснения, а она отказалась это сделать. Суд возражает против занесения этой части показаний в протокол.
– Хорошо, ваша честь, – согласился Гамильтон Бергер. – Этот момент был лишь предварительным.
– Тогда переходите к главному, – отрезал судья Хойт раздраженно: он был уже на взводе.
– Да, ваша честь!
Гамильтон Бергер улыбнулся снисходительно-триумфально, готовясь поставить в деле финальную точку. Он уже представлял себе газетные заголовки и статьи, в которых будет рассказываться о том, как оказалась бессильной изощренная юридическая пиротехника Перри Мейсона, когда предварительное слушание взялся вести лично он, Гамильтон Бергер. А то репортеры привыкли, что Перри Мейсон постоянно превращает судебный процесс в потрясающий спектакль, в котором ведется трехсторонний поединок между защитой, судом и обвинением.
– Итак, вопрос, – сказал Гамильтон Бергер. – Предоставилась ли вам возможность осмотреть содержимое сумочки миссис Харлан?
– Я попросил подозреваемую разрешить мне осмотреть ее сумочку.
– Она возражала?
– Нет.
