Энтони Беркли - Второй выстрел
Подобное замечание нельзя было назвать тактичным, и миссис Фицвильям нервно рассмеялась.
— Лично мне совсем не интересно. Я… я предпочитаю придумывать такие веши, а не участвовать в них.
— Помню, в молодости, когда я учился в Дублинском университете…начал профессор Джонсон и пустился в долгие воспоминания. Постепенно в беседу втянулись практически все.
— Я так думаю, инспектор захочет допросить всех нас поодиночке, заметил де Равель. — Это будет не так-то легко, верно?
— Почему? — поинтересовался кто-то из присутствующих.
— Я имею в виду этот чертов спектакль, который мы разыгрывали. Видите ли, мы все были в разных местах. Точно так, как было сказано в сценарии. Было ли это игрой моего воображения, или он действительно сделал ударение на последнем предложении?
— Как было сказано в сценарии, — эхом повторила Сильвия де Равель своим глубоким голосом. — Да, боюсь, что вряд ли удастся найти свидетелей этого… несчастного случая. — Пауза была хорошо рассчитана и произвела должный эффект. Муж нервно взглянул на нее, и мы все посмотрели друг на друга с волнением.
Потом, словно по негласной договоренности, все заговорили одновременно.
Под шум разговора Аморель еще крепче сжала мою руку и прошептала:
— Пинки, я боюсь. Я просто в ужасе. Как вы думаете, что сделает полиция? — И она уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Я, как мог, постарался ободрить ее и спросил, не хочет ли она, чтобы я увел ее куда-нибудь подальше от остальных, но она предпочла остаться.
К моему огромному удивлению, чай подали ровно в половине пятого. Возможно, ничего удивительного в этом и не было, просто обыденный распорядок жизни кажется неестественным во времена катастроф. Когда все переворачивается вверх ногами, что-то оставшееся в нормальном положении кажется не к месту.
На самом деле чай пошел нам на пользу. Этель с заварным чайником в руках выглядела так естественно и, что еще важнее, вела себя так естественно, что наши расшатанные нервы начали успокаиваться. Мы практически спокойно отреагировали, когда в дверях появился Джон и объявил, что инспектор хотел бы поговорить с профессором Джонсоном и ждет его в кабинете.
— Почему он первым вызвал профессора Джонсона? спросил де Равель, ни к кому конкретно не обращаясь, когда дверь закрылась.
— Независимый свидетель, — ответил Брэдли. — Не был знаком с покойным. Находился поблизости от места происшествия. Сначала факты, потом домыслы. Следующим буду я, потом миссис Фицвильям.
— Но я-то его знала, — с сомнением в голосе проговорила миссис Фицвильям.
— Да, но, я полагаю, ему об этом вряд ли известно.
— Как вы думаете, — спросила миссис Фицвильям еще более неуверенно, нервно обводя нас взглядом, — как вы думаете, может быть, будет лучше, если я… если вообще не упоминать, что я его знала? В конце концов, это было всего лишь мимолетное знакомство и… в общем, я имею в виду, что нет ни малейшей необходимости впутывать в эту историю больше людей, чем будет необходимо, ведь так? — Она еще раз обвела нас вопросительным взглядом, будто ища поддержки. Ее прежняя жизнерадостная манера поведения исчезла без следа после того, как случилась трагедия.
— Думаю, — мягко возразила Этель, — что нам всем следует говорить чистую правду, не так ли?
— Да, но если он не спросит меня об этом? — настаивала миссис Фицвильям.
— Тогда будет лучше, если вы сами об этом упомянете.
Миссис Фицвильям через силу улыбнулась.
— Да, конечно. Во всяком случае, я именно так и собиралась поступить.
Тут в комнату вернулся Джон.
— Разумеется, вы понимаете, что инспектор будет говорить с каждым из нас наедине, — сказал он и взял у Этель чашку чаю.
— Вы с ним долго пробыли, — заметил де Равель. — По крайней мере, нам показалось, что прошла целая вечность. Что там происходит?
— Я просто изложил ему известные мне факты, насколько смог. Он не сразу смог разобраться, что мы такое разыгрывали и что произошло на самом деле.
— Полагаю, он вбил себе в голову, что Пинки стрелял настоящим патроном вместо холостого, — усмехнулся де Равель.
— Я уже думал над этим, — встревожился я. — Такого не может быть, ведь я проверял. Патрон был холостой, без всякого сомнения. Я очень внимательно смотрел.
— Ну конечно, — поддержал меня Джон. — Это абсолютно точно.
— Однако, когда я увидел Эрика лежащим там, на земле, это было первое, что пришло мне в голову, — честно признался я.
— Джон, но ведь ты говорил, что он лежал совсем в другом месте, сказала Этель. — В конце концов, он никак не смог бы туда попасть, если бы вы ошиблись с патроном, Сирил, правда же?
— Я подумал, что он, быть может, сначала лежал без сознания, а потом как-то дополз туда, где мы его нашли.
— Ну нет, это уж совершенно исключено, — нетерпеливо вмешался Джон. Вспомните, как он до последнего момента валял дурака. Нет, по всей вероятности, это случилось, когда все ушли.
— А куда попала пуля, Джон? — спросила миссис де Равель, нарушив свое тяжелое молчание.
— Врач сказал — прямо в сердце, со спины.
Кажется, все мы вздрогнули, услышав это.
— Точь-в-точь, как было написано в вашем сценарии? тихо проговорила миссис де Равель.
— Именно, — коротко ответил Джон. — Фактически, через красное пятно, которое мы нарисовали у него на пальто.
— А-ах! — судорожно вдохнула миссис де Равель. Она вся сжалась, откинувшись на спинку стула, и устремила на меня пристальный взгляд своих глаз с зелеными искорками.
Я почувствовал себя чрезвычайно неловко. Неужели эта женщина, будучи в трезвом уме, действительно могла подозревать, что это я убил Эрика?
Однако общее мнение, хотя и невысказанное вслух, сводилось к одному: кто-то воспользовался нашим маленьким спектаклем и превратил его из фарса в трагедию. Кто?
— А кто все-таки стрелял в лесу? — внезапно спросила миссис Фицвильям с ноткой безысходности в голосе. Видимо, этот вопрос все время вертелся у нее на языке, и только деликатность мешала ей задать его. Теперь она не могла больше сдерживаться.
Услышав его, я испытал облегчение. Я тоже думал об этом с тех пор, как услышал второй выстрел, но все никак не решался спросить. Последствия были слишком очевидны. Более того, присутствующие до сих пор тщательно избегали малейшего упоминания о втором выстреле, что само по себе говорило о многом.
Джон тем не менее лишь слегка удивился.
— Это я стрелял, — сказал он.
— Вы?
— Ну да. Я подумал, что, если выстрелить в воздух, пока вы все будете поблизости, это усложнит расследование.
