Николас Блэйк - Плоть – как трава
— Я подумаю над вашими словами, мистер Стрейнджвейс, — пообещал инспектор и вышел.
Найджел отправился спать. Выложив Блаунту все свои варианты, он все же не чувствовал удовлетворения. Сон его не был спокойным. Его одолевали кошмары. Среди всего прочего ему приснилась Джорджия Кавендиш со своим зеленым попугаем на плече. Попугай неожиданно превратился в радиоприемник, который завопил:
— Яд — чисто женское оружие!
Глава 11
Позднее, когда Найджел рассказывал об этом деле, он всегда отмечал, что его раскрыли профессор древнегреческого языка и драматург XVII столетия. Для этого были основания, но об этом позже…
Когда Найджел поднялся на следующее утро с постели, до завершения дела было еще далеко.
Во дворе все было окутано туманом. Садовник тащил какой-то мешок, не обращая внимания на погоду.
Наблюдая за этой картиной, Найджел все больше убеждался в том, что необходимо изучить прошлое полковника. На этот счет больше других его могла просветить Джорджия Кавендиш, которую он подозревал в первую очередь. И все же он решил с нею поговорить. Если его подозрения не имеют оснований, она расскажет все, что знает об О'Браене. Если же девушка виновата, она будет путаться в своих показаниях, что сразу же станет ясно.
В столовой он застал только мрачного Филиппа Старлинга.
— Ну и гренки! — пожаловался он Найджелу. — Даже в университетской столовой такое не подадут!
Положив полоску мармелада на то, что вызвало его раздражение, он с явным аппетитом принялся за еду.
— Очевидно, то, что произошло, подействовало на кухарку, — заметил Найджел.
— Ты забываешь, что жизнь важнее смерти! Убийство не должно сказываться на качестве гренок. Находиться здесь не так уж приятно. Вчера, например, сержант осмелился меня обыскать. А ведь я страшно боюсь щекотки! Если я выхожу из дома, за мной обязательно наблюдает полисмен. Мой желудок страдает, поскольку обед теперь сильно запаздывает, а в университете мое имя втопчут в грязь, когда узнают, где я встречал Рождество.
— Обед… Обед! Я хотел тебя о чем-то спросить, но забыл, — признался Найджел, — ты хотел мне что-то сказать в связи с О’Браеном, но потом помешала эта история с Беллани…
Филипп Старлинг задумался, но все же вспомнил, о чем идет речь.
— Я думал о том, как О'Браен цитировал стихотворение… Он ошибся, указывая автора. Это ведь была драма Тернера. Мне показалось странным, когда я позднее понял его ошибку, что он допустил такой промах. Ведь он прекрасно знал литературу!
Найджел был разочарован. В данный момент его меньше всего интересовала литература. Он бросился искать Джорджию и нашел девушку в маленьком кабинете, где она писала письма. На ней была яркая красная юбка и кожаная куртка, а на плече, как всегда, уютно устроился попугай.
— Мне бы хотелось с вами поговорить, — сказал Найджел. — Почему бы нам не прогуляться!
Злобно посмотрев на молодого человека, попугай прокричал:
— Куча дерьма!
— Простите его, — сказала девушка. — Нестор долго вращался среди моряков. Сейчас я закончу письмо и отнесу попугая в клетку: он не любит дождя.
Вскоре она появилась в непромокаемом пальто, но шляпу не надела.
— Вы не боитесь промочить голову? — спросил ее Найджел, надевая шляпу.
— Я люблю, когда у меня мокрые волосы. К тому же дождик мелкий…
— Мне пришлось вас пригласить на прогулку, потому что мне необходимо вас расспросить о некоторых вещах, — признался детектив.
Она ничего не ответила. Молчание явно затянулось. Наконец он сказал:
— Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне все, что знаете об О'Браене.
— Вы спрашиваете меня об этом как официальное лицо? — поинтересовалась девушка.
— Я не веду это дело, но обязан проинформировать полицию обо всем, что может ей помочь.
— Вы хотя бы честны, — сказала девушка, опустив глаза.
Найджел продолжил:
— На бумаге я изложил различные версии. В них вы наиболее подходящий кандидат, чтобы совершить оба убийства, но в действительности вы невиновны…
Замолкнув, он подумал о том, почему его сердце так забилось при этих словах.
Джорджия остановилась, начав ворошить ногой опавшую листву. Наконец она подняла глаза и, улыбнувшись, сказала:
— Хорошо. Я все расскажу. Что вас интересует?
— Как вы познакомились с О'Браеном? Что произошло потом? Что он когда-либо говорил о людях, которые здесь находятся? Это может оказаться важным. Да и для вас будет лучше, если вы откровенно облегчите вашу душу, — добавил он с неожиданной теплотой.
— Мы познакомились в прошлом году в результате экспедиции в Ливийскую пустыню. Кроме меня, участие в ней принимал лейтенант Галтон и мой родственник Генри Льюис. Это была его первая экспедиция. Он был приятный, впечатлительный и покладистый парень. Нам необходимо было отыскать оазис Церцура, который пока не найден, как и легендарная Атлантида. У нас были две машины с запасами горючего, воды и пищи на два месяца. Казалось, что мы принимаем участие в обычной увеселительной прогулке. Но это не так. Мы попали в песчаную бурю, которая многим действует на нервы. Генри стал заговариваться. Потом он вскочил в машину и попытался удрать. Лейтенант сделал попытку его догнать, но Генри выстрелил ему в живот. Потом с безумным смехом он стал стрелять по канистрам с бензином и питьевой водой, находившимся в другой машине. Мне пришлось его пристрелить. Ему повезло: я попала прямо в сердце, а лейтенант мучился еще три дня, — тихо сказала Джорджия.
Найджелу захотелось сказать ей что-нибудь ободряющее, но он не нашел нужных слов.
— Мне пришлось изменить маршрут. Ведь необходимо было самолетом доставить лейтенанта в госпиталь, а караван должен был явиться за нами только через несколько дней. Я поехала в Вади Хаву, но воды было мало, а дорога была сложная. Лейтенант Галтон умолял меня его бросить, но я отказалась. Через день его не стало… Я с трудом вырыла могилу, чтобы его похоронить.
Воды и бензина осталось мало. Наконец все кончилось. Я решила продолжить путь пешком, но повредила ногу. К тому же я понимала, что разумнее оставаться у машины. Я поползла к ней и пролежала у нее два дня. Хотела уже покончить с собой. Я всегда беру для этого с собой в экспедицию синильную кислоту, но что-то меня удерживало. Переносить жажду уже не было сил. Внезапно я услышала гул самолета. Я стала делать знаки и поняла, что пилот меня заметил. По моим подсчетам, он мог вернуться сюда со всем необходимым часов через десять. Я твердо решила потерпеть, дождаться его возвращения, но он совершил посадку, на которую никто бы не отважился. Увидев, что мои силы на исходе, Фергус принес воды из самолета, а потом стал чайной ложкой вливать в меня коньяк. При этом он развлекал меня какой-то непристойной историей о старой даме. Я заснула, а когда проснулась, он уже копошился у машины. Затем он угостил меня завтраком и рассказал, как ему удалось меня найти. Потом стал меня расспрашивать о моей семье. Я жила с Эдвардом, моим братом. Фергус попросил меня рассказать о нем подробнее, поскольку понял, как я к нему привязана. Эдвард перед войной проводил лето в Ирландии. У нас были там родственники. Болтая об этом с Фергусом, я задала ему глупый вопрос, не бывал ли он в этих местах. Можно подумать, что Ирландия — маленькая деревня! Он спросил, о каком месте идет речь. Я уточнила: о Мейнард-хаузе в графстве Вексфорд. О'Браен ответил, что плохо знает эти места.
