Стюарт Камински - Месть
― Просмотрел такси из аэропорта по всем направлениям с пассажиром-женщиной. При том что в этом городе людей либо встречают на машинах, либо их ждут собственные, для такси в аэропорту немного работы в любой день и в любую погоду.
Мне захотелось напомнить ― «аренда машин», но я сказал только:
― И опять ничего?
― Ничего. Теперь аренда машин. Я нашел ее, странницу. Среда, вечер, женщина взяла «Неон» в сети «Баджет». Показала карточку с фото, оставила залог наличными. У тебя есть чем писать?
В кармане у меня оказалась белая шариковая ручка с зеленой надписью «Ринокорт». Не помню, где я ее взял. Теперь все помещают на ручках рекламу и раздают их. Я не покупал ручек уже лет пять. Я отыскал конверт на столе и сказал:
― Записываю.
― Номер штата Джорджия. Лицензия «шестьдесят шесть тысяч восемьсот восемьдесят четыре джей». Теперь у тебя осталось три вопроса, так?
― Так, ― согласился я, глядя, как Эймс с горсткой мелкого мусора в руке осматривает пол в поисках еще какой-нибудь скрепки.
― Нужен веник, ― сказал он.
Я закрыл трубку рукой:
― Можно попросить в «ДК».
Эймс кивнул и вышел. Харви продолжал:
― Вопрос номер один: на сколько дней она взяла машину? Ответ: на десять дней. Вопрос номер два: где она собиралась вернуть ее? Ответ: здесь же в аэропорту. Вопрос номер три: чьи документы она предъявила? Ответ: Кэролайн Уилкерсон. Ее водительские права. Ты видел фотографии Кэролайн Уилкерсон в «Геральд трибюн»?
― Видел ее саму не далее как сегодня утром.
― Я сравнивал компьютерные фотографии с идентификационных карточек той и другой, ― сказал Харви. ― Надо быть слепым, чтобы их перепутать!
― Значит... ― Я взглянул на часы.
― Значит, какой-то умелец с приличным компьютером и цветным принтером наклеил фотографию Мелани Себастьян на карточку Кэролайн Уилкерсон и снова заламинировал.
― Ты знаешь людей, которые могли бы это сделать? ― спросил я.
― Некоторых знаю, но их, конечно, гораздо больше. Этот путь нас к ней не приведет.
― Спасибо, Харви.
― Я буду продолжать, ― сказал он.
― Ты достаточно сделал.
― Это страшно занятно, а мне нужны развлечения.
― Тогда развлекайся. Позвони, если что-нибудь найдешь.
Я повесил трубку и посмотрел на табличку с именем жены. Я вспомнил, как она смотрелась на двери. Вспомнил, как жена выходила ко мне из-за этой двери, улыбаясь и отбрасывая волосы назад, как... Как у Мелани Себастьян оказались права Кэролайн Уилкерсон?
Теперь я знал очень много. Мелани Себастьян водит новый красный «Неон». Она находится где-то на расстоянии автомобильного переезда от Сарасоты или же осталась в городе. Почему?
Я потянулся за телефоном и досье на Мелани Себастьян, которое Дуайт просмотрел и бросил. Непохоже было, чтобы он что-то из него взял. Для чего это могло быть ему нужно? Он не разыскивал Мелани. Ее разыскивал я. Он искал Берил Три. Я набрал номер Кэролайн Уилкерсон. После шестого гудка включился автоответчик, на этот раз говоривший ее голосом. Текст был простой: «Оставьте, пожалуйста, сообщение». Я попросил ее перезвонить мне; на случай, если она потеряла мою визитку, повторил свой номер.
Эймс вернулся с веником и совком и принялся за работу. Я продолжал наблюдать за его действиями. Если верить его рассказу, некогда он владел тремя миллионами. Теперь он убирал со столов в баре, прибирал мою комнату и говорил, что доволен жизнью. Я ему верил.
― Эймс, мне нужно найти Берил Три.
― Разве она не у Фло?
― Она сбежала. Муж выследил ее.
Я показал на бумаги, объясняя как.
― Надо найти ее, ― сказал он, продолжая подметать. ― Она мне понравилась.
― Тогда отправляемся искать ее и ее дочь.
― Адель, ― сказал он.
― Адель, ― повторил я.
― Хорошее имя. А ты способен куда-то ехать? Вид у тебя неважнецкий.
― Дуайт подпортил.
Я встал, потирая живот.
― Скотина.
― Именно. Но мне нужно как можно быстрее прийти в себя. Вечером у меня свидание.
Эймс перестал подметать и посмотрел на меня.
― С женщиной?
― С женщиной, ― ответил я, засовывая конверт с номером машины Мелани Себастьян в карман рубашки.
― И ты уверен, что выдюжишь? ― спросил он.
― Нет, ― сказал я. ― Но постараюсь.
Я посмотрел на него, а он на меня и потом на табличку с именем моей жены.
― Постараться стоит, ― сказал он. ― Знаешь, для чего нужно стараться?
― Для чего?
― Чтобы жить.
7
Берил Три могла остановиться в любом из шести десятков мотелей Сарасоты, не говоря уж о Брейдентоне. Поиски ее в мотелях заняли бы слишком много времени. Лучшим способом найти Берил было найти Дуайта, или Адель, или их обоих.
Я позвонил Карлу Себастьяну и сказал, что у меня есть новости.
― Правда? ― загорелся он. ― Где она?
― Мне нужно приехать и поговорить с вами.
― Конечно, конечно... Но сегодня у меня деловой обед... Сейчас около четырех. Вы можете быть в баре на Марина Джек через полчаса?
― Через полчаса, ― согласился я.
Я не очень хорошо понимал, как должен одеться для встречи с Салли Поровски, но, принимая во внимание свои планы, надел чистые синие брюки, голубую рубашку и красный шелковый галстук и отправился на Марина Джек.
Уже через пять минут я припарковал машину между синим «Мерседесом» и переваривающим обед пеликаном и пошел в сторону пирса. По обе стороны пирса на волнах пролива плясали прогулочные катера. Галдели чайки. На пирсе и пустых лодках сидело несколько пеликанов, неподвижно глядя на воду. Один их сородич, кружившийся над водой, высмотрел что-то и неуклюже нырнул прямо под катер с названием «Мертвые души». Кто-то, наверное Дэйв, рассказывал мне, что пеликаны ныряют с открытыми глазами, а так как глаза у птиц не защищены, то они под старость слепнут.
На круглой площадке перед рестораном швейцары руководили парковкой прибывающих машин. Я поднялся по ступенькам, обогнав супружескую пару с девочкой-подростком. Девочка шла со скучающим видом, показывая, что ей не интересны ни ее родители, ни то, что ее ожидает. Походка ее демонстрировала родителям, что она не собирается привнести оживление в семейный обед. Я прошел мимо них, когда отец семейства проверял, ждет ли их заказанный столик. Выражение лица девочки соответствовало ее походке. Она была примерно ровесницей Адели Три. Я подумал о том, где могла сейчас находиться Адель и с кем она могла обедать.
Интересно, как реагировала бы эта пара, если бы завтра их дочь пропала из дома? Страх, тревога, невозможность до конца поверить, что ребенок исчез. И чувство вины, в любом случае чувство вины. Психоаналитики с тысячей мандолин могут петь вам, что вы ни в чем не виноваты, но вы будете знать, что виноваты. Вы всегда будете думать, что могли что-то сделать, что-то сказать иначе.
