Эллери Квин - Последняя женщина в его жизни
— Никаких. Либо это было «внутреннее дело», как мы и предполагали, либо посторонний проник в дом и покинул его, не оставив следов. Продолжайте, Эллери.
— Продолжать мне нечего. У меня нет никаких теорий. Какое-то время мы разрабатывали версию, что Джонни заказали в Лас-Вегасе, возможно, в какой-то связи с Маршей Кемп; тамошние ребята берут заказы, невзирая на классы и касты, — пример подлинной демократии. Правда, в наши дни эта публика сторонится насилия. Но мы вытянули пустой номер. Нет никаких свидетельств, что Джонни скрылся, не уплатив проигрыш в Вегасе или еще где-нибудь, — это подтверждают весьма надежные источники. Мы не нашли никаких связей с Корпорацией, Синдикатом, или как там еще называет себя мафия в этом месяце. Как бы то ни было, в этом убийстве не ощущается профессиональных штрихов. Киллеры обычно пользуются собственными рабочими инструментами — они не могут полагаться на то, что на месте преступления окажется статуэтка трех обезьян, которой можно вышибить жертве мозги.
— Значит, это могла быть любительская работа по личным причинам: например, кто-то затаил злобу на Бенедикта…
— Я уже говорил вам, Анс, что ничего похожего не обнаружено.
— Но это не означает, что такого не могло произойти.
Эллери пожал плечами:
— Для дел, которые буксуют, у меня имеется подходящий убийца. Я называю его человеком из Миссинг-Форкса в штате Айова, когда вытаскиваю его из шляпы… Конечно, это могло произойти, Анс. Но и вы и я знаем, что большинство убийств совершают не сваливающиеся невесть почему парни из Миссинг-Форкса, а люди, прямо или косвенно связанные с жертвой, по причине, которая, по крайней мере им, кажется вполне разумной. Проблема в том, чтобы найти такого человека или такую причину. Пока что мы обшаривали территорию в поисках любых возможностей, но без всякого успеха. Придется продолжать в надежде, что рано или поздно — лучше рано — удача повернется к нам лицом.
— Выходит, все может свестись к этим трем женщинам и завещанию, — буркнул Ньюби из облака сигарного дыма.
— Кажется, вы не удовлетворены этой теорией.
— Она… Не смейтесь, Эллери, но она слишком уж проста.
— А кто смеется?
— Вы уверены, что не наткнулись здесь на что-то и не утаиваете это от меня?
Эллери поднялся.
— Могу я получить ключ, Анс?
— Тогда почему вы хотите вернуться в дом Бенедикта?
— Не вам одному не по себе. Ключ, Анс.
— Если вы не возражаете, — шеф тоже встал, — я составлю вам компанию.
Ньюби отвез Эллери к поместью Бенедикта в своем «додже» 1967 года без опознавательных полицейских знаков (по его словам, чтобы не привлекать внимания), отпер парадную дверь, пропустил Эллери вперед и последовал за ним. Эллери галопом взбежал наверх и бросился в спальню Джонни-Би, словно ожидал, что обнаружит там чудо или разгадку — по его выражению лица надежда на это была приблизительно одинаковой.
— Вы ведете себя так, Эллери, будто что-то забыли, — сказал шеф райтсвиллской полиции. — Что именно?
— Хорошо, если бы я мог вам ответить. — Эллери окидывал взглядом комнату, словно видел ее впервые.
— Вы имеете в виду, что не хотите отвечать?
— Я имею в виду, что не знаю.
— Черт возьми, перестаньте говорить загадками! — огрызнулся Ньюби. — Вы напоминаете мне сборник кроссвордов и ребусов, который моя мама хранила в своей комнате.
— Но я действительно не знаю, Анс. Просто чувствую, как и вы, что три женщины и завещание — слишком простая версия.
— Но какого рода это чувство?
— Я испытывал его и раньше. — Эллери медленно двинулся по комнате. — Чувство, что я что-то упустил.
— Упустили? — Ньюби повернулся так резко, как будто услышал скрип открываемой двери. — Что?
— В этом весь вопрос. Что? Я прочесал свой мозг частым гребешком, ничего не нашел и решил, что возвращение на место преступления может оказаться подходящим средством. — Он задержался у кровати, посмотрел на ночной столик, подошел к окнам, заглянул в платяной шкаф и в ванную.
— Вы морочите мне голову, — пробормотал Ньюби. — Господи, из-за вас я чувствую себя как ребенок в доме с привидениями!
— Было бы неплохо, если бы я просто морочил вам голову, — со вздохом отозвался Эллери. — Но, Анс, дело не в том. Я что-то здесь видел, но не могу сообразить что… — Он обратился к обрисованным на полу мелом контурам человеческого тела. — Ну, Джонни, это был выстрел наугад, и, как большинство подобных выстрелов, он не попал в цель. — Эллери кивнул Ньюби. — Больше мне нечего тут делать, Анс.
* * *Первый перелом в деле наступил, как обычно бывает, в ходе нудной полицейской работы.
Несмотря на отсутствие энтузиазма со стороны шефа Ньюби, инспектор Квин и его подчиненные сосредоточили свои усилия на трех бывших женах. Несколько интересных рапортов сообщали, что в связи с лишением после смерти Бенедикта еженедельного дохода в тысячу долларов и задержкой, если не полной отменой выплаты посмертной суммы согласно рукописному завещанию, по крайней мере две из них испытывали финансовые затруднения. Одри Уэстон и Марша Кемп тратили алименты полностью, в то время как Элис Тирни, скромно живя в захолустном Райтсвилле, как сообщал Ньюби, сберегла солидную сумму, хотя дальнейшие безрадостные перспективы сделали ее мрачной и необщительной. Блондинка и рыжеволосая были вынуждены снова подыскивать себе работу. Одри Уэстон без всякого успеха обивала пороги на Бродвее, а Марша Кемп прощупывала ночные клубы через своего агента с тем же результатом. Очевидно, времена изменились. Известность, которой они наслаждались в результате райтсвиллского убийства, не открывала для них золотые двери Сезама.
Новые сведения относительно Марши Кемп, полученные в процессе рутинного расследования ее прошлого и настоящего, казались многозначительными.
Эллери узнал о них в воскресенье 19 апреля. Поднявшись утром с кровати, он обнаружил отцовскую записку, сообщающую, что инспектор отправился на Сентр-стрит, и предлагающую Эллери последовать за ним. Он сделал это так поспешно, что даже отказался от своего любимого воскресного завтрака, состоящего из новошотландского лосося, масла, сливочного сыра и сладкого испанского лука на тостах и сопровождаемого свежесваренным кофе в щедрых дозах.
Эллери застал отца в обществе сержанта Вели. — Расскажи ему, Вели, — сказал инспектор.
— Думаю, мы набрели на кое-что, маэстро, — заговорил сержант. — Вы когда-нибудь слышали о Берни Фоксе?
— Нет.
— Его называют Лисом за удивительную способность уходить от ответственности. Фокса арестовывали множество раз за грабежи, взломы, разбойные нападения, но ему всегда удавалось выходить сухим из воды. Однажды его даже судили за убийство, но оправдали из-за неявки главного свидетеля. В результате этот тип и дня не провел за решеткой.
