Джон Карр - Часы-убийцы
За дверью послышалось слабое царапанье, словно в комнату просилась собака. Звук этот длился секунд десять, а затем левая створка двери со скрипом распахнулась настежь. Какая-то фигура ввалилась в нее, немного проползла на четвереньках, а потом повалилась и застыла-наполовину уже в комнате. Это был мужчина, из затылка у него торчал какой-то блестящий предмет. Он пытался говорить, но разобрать что-нибудь в его хрипе было невозможно... Боскомб выругался и отскочил назад. За этим последовал странный щелчок.
Стенли вскрикнул за ширмой, человек на полу бился в агонии, истекая кровью, а Боскомб все пялился назад, пока не наткнулся на стол и не включил лампу. Та блестящая штука сверкнула позолотой. Это я еще видел. Потом я уронил голову на руки, мне стало так плохо, что я не в силах был пошевелиться...
Гастингс умолк, судорожно вздрогнув, а затем, переведя дыхание, продолжал-:
– Сам не знаю, что заставило меня поднять глаза. Может быть, я что-то услышал, хотя едва ли был способен обращать внимание на какие-то звуки. Во всяком случае, я поднял глаза и рядом с правой трубой увидел какое-то существо. Кто-то стоял у трубы, неподвижно глядя на меня. Не знаю, был ли это мужчина или женщина, помню только белое пятно лица и на нем – не знаю, как это выразить... – выражение такой злобы, что я ее ощутил почти физически. Одной рукой он держался за трубу. Я чуть-чуть отодвинулся в сторону, и свет, пробивавшийся из окошка, упал на руку этого существа, как раз когда оно хотело скользнуть дальше, в темноту. На руке блестела позолота...
Взгляд Гастингса остановился на сверкающей стрелке, лежавшей на столе. Пауза настолько затянулась, что Хедли спросил:
– Ну? И что же дальше?
Гастингс сделал неопределенный жест рукой.
– Остальное вы уже знаете... Первой моей мыслью было, что Элеоноре нельзя подниматься наверх, нельзя проходить мимо двери Боскомба. Как задержать ее? Можно было спуститься через люк, но мне не хотелось выдавать тетушке Стеффинс тайну наших встреч. Я решил спуститься по дереву, – добежать до входной двери и... Впрочем, не знаю. Скорее всего, мне просто хотелось убежать подальше от того страшного зрелища. До дерева я добрался без затруднений. Помню еще, как перемахнул на него, шорох листьев, а потом дерево как будто опрокинулось – и это все. Когда я пришел в себя, надо мной стоял, наклонившись, какой-то седой старичок – это было уже в комнате Люси. В следующее мгновение, когда я хотел заговорить, словно железные иглы вонзились мне в голову. Но об этом я, по-моему, уже рассказывал Люси...
Хедли бросил пронзительный взгляд на девушку, но та с жестом, который, пожалуй, можно было назвать циничным, опередила его вопрос.
– Разумеется, разумеется, господин инспектор. Теперь вам, конечно, хочется услышать кое-что и обо мне. Не знаю, сколько времени пролежал Дон, прежде чем я его подобрала, не слышала, как он упал... Я читала у себя в спальне – может быть, и вздремнула...
– Вы не слышали, что творилось в доме?
– Нет. Я же говорю, что, наверное, вздремнула, сидя в кресле. – Она замялась и чуть вздрогнула. – Что-то разбудило меня, сама не знаю – что, но я испугалась. Посмотрев на часы, увидела, что уже за полночь. Я продрогла и... короче говоря, у меня не было настроения возиться с камином. Я пошла на кухню приготовить себе перед сном немного пунша. Кухонное окно было открыто, и я услышала во дворе чей-то стон. Я вышла...
– Достойная похвалы смелость, мисс Хендрет, – бесстрастно заметил Хедли. – И что дальше?
– Ничего достойного похвалы тут не было, не надо насмехаться надо мной. Я подхватила Дона на руки. Он был весь в крови. Я хотела было разбудить Криса Полла или Каль... – Взглянув на Боскомба, она осеклась на полуслове. Глаза ее блестели за опущенными ресницами, но лицо было все таким же бледным. – ...чтобы кто-нибудь помог мне, не поднимая на ноги весь дом. Отворив дверь в холл, я увидела наверху свет и услышала голоса. В самом холле стояла миссис Стеффинс, прислушиваясь к происходящему. Я обратила внимание, что она полностью одета. Она тоже увидела меня, когда я закрывала дверь, чтобы вернуться к Дону. Через несколько минут после этого вы появились у меня. – Потом пришли врач и мистер Карвер, и от него я узнала о случившемся. Когда Дон пришел в себя, он немедленно захотел поговорить с вами.
До сих лор она говорила размеренным спокойным тоном, как полицейский, дающий показания в суде. Сейчас голос ее изменился.
– Конечно, он упал с высоты всего тридцать футов и, разумеется, ветки смягчили удар, – раздраженно проговорила она. – Я понимаю, что он должен был дать показания, но сейчас, может, вы отпустите его?
– Черт возьми! – по-детски жалобно воскликнул Гастингс. – Ради бога, Люси, почему ты обращаешься со мной, как со слепым щенком? – Его голос дрожал от слабости, он почти хныкал. – Ты всегда так обращалась со мной, и мне это начало надоедать! У меня достаточно причин поступать так, как я поступаю. Против Боскомба я ничего особенно не имею. Любить я его не люблю, – взгляд Гастингса убежал куда-то в стоРону – но и зла к нему не питаю. Другое дело – Стенли! Я отлично знаю, что не они убили того человека, но они хотели его убить, и я позабочусь, чтобы все узнали, какой мерзавец этот Стенли. Я хочу, чтобы всем было известно: он участвовал в подготовке убийства, а сам стоял и смотрел, дожидаясь...
– Да, – перебил Хедли, – точно так же, как и вы. Гастингс внезапно успокоился и впервые выглядел вполне уверенным в себе. На его лице появилась пугающе довольная улыбка.
– О нет, – сказал он. – Я – совсем другое дело. Я разве не сказал вам? – Его улыбка стала хитрой. – Мне ведь, знаете, больше всего и взвинчивало нервы это радостное ожидание. Я все продумал, времени было достаточно. Я собирался – когда они уже вдоволь натешатся своей жертвой и готовы будут застрелить ее – спрыгнуть к ним в окошко. Я надеялся, что бродяга поможет мне быстро справиться с Боскомбом, а если и нет – не беда. Стоит, наверное, сказать вам, что я – капитан университетской сборной по боксу. Прежде всего мне хотелось избить Стенли до бесчувствия, до полусмерти, а потом... – Он умолк и глубоко вздохнул, улыбка на его лице успела уже превратиться в жестокую гримасу. – Ладно, потом я обвинил бы их обоих в попытке убийства. Их жертва стала бы моим свидетелем, а улик, неопровержимых улик, было бы более чем достаточно. Их, к сожалению, не повесили бы, но, держу пари, каждый плевался бы от отвращения, услышав их имена!
– Но что Стенли сделал вам, мистер Гастингс?..
– Скажи им! – негромко проговорила Люси. – Теперь они, рано или лоздно, все равно узнают об этом. Если не ты, то я сама скажу.
– Почему бы и нет? Я не стыжусь этого... Мое полное имя, – твердо произнес юноша, – Дональд Хоуп-Гастингс. Этот сукин сын застрелил моего отца.
