Рекс Стаут - Знают ответ орхидеи
Печально, что урожай оказался таким скудным. Вульф попытался было копнуть вглубь, но на поверхность всплыло лишь подозрение Риты Аркофф относительно Фэнни Ирвин и Пэта Дигана, что тоже не больно обнадеживало. Пусть это так и было, пусть Ирвин что-то и заподозрил, вряд ли его негодование могло вылиться в мысль убить Моллоя. Вульф отбросил эту версию как негодную и вернулся к отношениям между мужчинами, когда позвонил Сол Пензер из офиса Паркера. Он сказал, что готовы кое-какие бумаги для подписи миссис Моллой — она должна была подписать их в присутствии нотариуса, для чего и подъехать к Паркеру. Мадам уехала, а через пять минут, ровно в четыре, Вульф поднялся в свою оранжерею.
До прихода честной компании оставалось еще два часа, и я вполне мог успеть смотаться на Пятьдесят Вторую улицу помочь Орри разбирать картонные коробки, но мне было ведено не отлучаться, и очень хорошо, что я не отлучился. Беспрестанно трезвонил телефон: Лон Коэн, наш клиент из Омахи, Пэрли Стеббинс — он интересовался, знаем ли мы маршрут, которым следовал в среду вечером Джонни Кимз, а также перечень лиц, с которыми он встречался. «Нет», — сказал я, а он, разумеется, мне не поверил. Когда вскоре после пяти раздался звонок в дверь, я надеялся увидеть на крыльце Пэрли, пришедшего к нам качать права, но передо мной стоял незнакомец — высокий, худощавый и узкоплечий молодой человек с очень мрачной физиономией. Стоило мне открыть дверь, как он попытался вломиться в дом, но я был наготове и сдержал натиск.
— Я хочу видеть Арчи Гудвина, — вызывающе громко сказал он.
— Вы видите.
— Что я вижу?
— Вы видите Арчи Гудвина. А кого вижу я?
— Умник…
Начало не предвещало ничего хорошего, но тем не менее удалось скандалец уладить — как выяснилось, он хотел сказать, что это я умник, а не он сам умник. Потом незнакомец сказал, что его зовут Уильям Лессер и что он приятель Дилии Брандт. Я его впустил, даже провел в кабинет и предложил стул. Но он гордо пропустил мимо ушей мое предложение.
— Вчера вечером вы были у мисс Брандт, — сказал он.
— Совершенно верно.
— По поводу статьи про Моллоя для какого-то журнала.
— Совершенно верно.
— Хотел бы я знать, что она рассказала про себя и Моллоя.
Я развернул свое вертящееся кресло и сел.
— Садитесь, впереди долгий разговор. К тому же я бы хотел…
— Она упоминала обо мне?
— Пожалуй, нет. Я хотел бы знать, какие у вас причины для таких вопросов. Вы не похожи на городского сыщика. Вы что, ее брат, дядя, адвокат или возлюбленный?
Он уперся руками в бедра.
— Какой брат! Моя фамилия ведь Лессер! Я ее друг, собираюсь на ней жениться.
Я изобразил удивление.
— Тогда ты, братец, пошел не той дорогой. Существует мнение, согласно которому счастливый брак должен основываться на взаимном доверии и понимании. Ты спрашивал у нее о том, что она говорила про себя и Моллоя?
— Зачем я буду спрашивать — она сама все сказала.
— Ясно. Если дела обстоят именно так, тебе лучше присесть. Когда вы собираетесь пожениться?
Стул, который я ему предложил, стоял рядом с ним. Он внимательно изучал его сиденье, точно ожидал увидеть гвозди, потом перевел взгляд на меня и сел.
— Послушайте, все вовсе не так, как вы воображаете, — начал он. — Я ей сказал, что собираюсь к вам. Вовсе не потому, что я ей не доверяю — ведь появится скоро статья в журнале… Разве я не имею права знать, что именно будет напечатано про мою жену и человека, у которого она работала?
— Разумеется, имеете, но она вам еще не жена. Когда у вас свадьба?
— Скоро. Мы сегодня получили разрешение на венчание. На следующей неделе свадьба.
— Поздравляю. Вы счастливчик, мистер Лессер. Вы давно с ней знакомы?
— Около года. Даже чуть больше. Простите, а вы ответите на мой вопрос?
— Пренепременно. — Я положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. — Очевидно, вы слегка успокоитесь, если я доведу до вашего сведения, что журнал не помышляет печатать ничего такого, что бы не понравилось мисс Брандт или ее мужу. Мы уважаем чужие тайны. Кстати, вы подкинули мне идею. Статью бы здорово украсил сюжет о «светлой, истинной любви». Вы знаете тему статьи — «Последние десять месяцев из жизни будущей жертвы глазами секретарши». Все время, когда она у него работала и даже принимала его приглашения с ним пообедать, она его очень жалела, поскольку ее сердце принадлежало другому. Она была страстно влюблена в одного молодого человека и собиралась выйти за него замуж. Да, это будет настоящий шедевр — контраст между трагедией человека, которому суждено погибнуть, о чем он, естественно, не подозревает, и радостями и надеждами юной любви. Как вы считаете?
— Возможно, возможно. Так что она вам рассказала?
— О, не беспокойтесь по таким пустякам. Когда статья будет готова, вы и она сможете изменить в ней все, что не понравится, что угодно выбросить. Так когда состоялась ваша помолвка?
— М-мм… Она лишь подразумевалась.
— До убийства?
— Формально помолвки как таковой не было. Это имеет значение?
— Возможно, что не имеет. Наша милая дама кому-то обещана или надеется, что скоро будет обещана, но в то же время она испытывает сострадание к другому мужчине. Было бы чудесно, если бы мы могли сделать какую-нибудь ссылку, разумеется, в минорном ключе, на убийцу. Мы имеем право его так называть, поскольку уже вынесен вердикт жюри. Вот только вы, по-моему, не были знакомы с Питером Хейзом, не так ли?
— Увы, нет.
— Вам о нем что-нибудь известно? Ну, хотя бы то, что они с миссис Моллой влюблены друг в друга?
— Нет. Я впервые услышал о нем, когда молодца арестовали.
— Может, мисс Брандт вам о нем рассказывала? Я думаю, Моллой говорил ей о Питере Хейзе.
— Откуда вам это известно? От нее?
— Не помню, — я задумался. — Придется заглянуть в свои заметки, а их со мной нет. Она говорила вам, что Моллой звал ее с собой в Южную Америку?
— Нет, не говорила, — Лессер снова принял заносчивый вид. — Я пришел к вам не за тем, чтобы пересказывать все то, что она мне говорила, я пришел узнать у вас, что она вам говорила.
— Ну разумеется, — я был сама любезность. — Но я даю вам слово, что мы не напечатаем ничего такого, что вам не понравится. Я не имею права пересказывать вам свои разговор с мисс Брандт, поскольку я работал на своего клиента, и мои отчет о нашем с ней разговоре является его собственностью. Однако мне кажется…
— Значит, вы мне не скажете.
— С удовольствием сказал бы, но не могу. Однако мне кажется…
Он встал и вышел. Со спины он казался еще тоньше, чем спереди. Я, чтобы не выглядеть невежливым, тоже направился в прихожую, но он уже снял с вешалки пальто и взялся за ручку двери. Когда она с грохотом захлопнулась, я вернулся в кабинет. Стенные часы показывали без двадцати шесть. Дилия Брандт, должно быть, уже пришла с работы или же сегодня она взяла выходной — ведь они с Лессером брали разрешение на венчание. Я потянулся к телефону и набрал номер ее квартиры. Никто не ответил.
