Джорджетт Хейер - Завещание
– Совершенно верно, – сказал Эмберли. – Если бы я увидел, что вы врываетесь в чужой дом, то подумал бы о худшем. Но вы – уравновешенный человек, а молодой Браун – нет.
– Ого! – сказал Энтони, польщенный. – Черепок, полный серого вещества, так что ли?
– Я этого не говорил, – ответил Эмберли. – Но есть разница между неуравновешенностью и придурковатостью.
Энтони в раздумье посмотрел вокруг, как бы подыскивая подходящие слова для ответа. Но Джоан торопливо вмешалась.
– О, не ссорьтесь! – взмолилась она. – Мистер Эмберли, вы действительно так думаете?
В глазах Эмберли блеснул огонек.
– Видите ли, я учился с ним в школе, – сказал он серьезно.
– Еще одно слово, дорогой друг детства, и я не буду помогать тебе разгадывать великую загадку.
– Это будет ударом для неизвестного убийцы, – заметил Эмберли. – Серьезно, мисс Фонтейн, у меня сложилось впечатление, что молодой Браун имеет, или, во всяком случае, думает, что имеет, на кого-то зуб. Когда он напьется, то уже ясно не представляет, против чего или против кого конкретно он имеет зуб. Насколько мне известно, он проявляет обычную ненависть к капитализму, вот почему он совершил налет на этот дом. В любом случае я, честно признаться, не думаю, что вам надо бояться его. – Он взглянул на часы. – Я должен идти. Надеюсь, сегодня у вас больше не будет непрошенных гостей.
Мистер Коркрэн не упустил удобной минуты сказать последнее слово:
– Да, двое в один вечер – это уж слишком.
Покинув особняк, мистер Эмберли направил машину не на дорогу, ведущую к Грейторну, а повернул направо в направлении Аппер Неттлфоулда. Он проехал совсем немного, когда в свете фар увидел фигуру пешехода, нетвердой походкой бредущего по обочине дороги. Эмберли подъехал к нему и остановился. Открыв дверцу, он коротко скомандовал Марку Брауну сесть в машину.
Марк с раздражением отказался и продолжал идти, но когда команда была произнесена в более жесткой форме, он уступил и влез в машину.
Мистер Эмберли, казалось, не имел никакого желания вступать в разговор, только заметил, что Марк вел себя совершенно по-дурацки, и больше не произнес ни слова за все время пути до Айви коттеджа. Марк что-то бормотал в свое оправдание, но отрывочные слова, долетавшие до слуха Эмберли сквозь гул мотора, не имели смысла и не вызывали интереса. Вскоре Марк, видимо, понял, что на его объяснения не обращают внимания, и погрузился в угрюмое молчание.
Когда машина подъехала к коттеджу, Марк вышел и зашагал, покачиваясь, по садовой дорожке впереди Эмберли. Покачивающаяся походка сводила на нет его демонстративную беспечность. Подойдя к дому, он увидел, что дверь распахнута, и в холле горит свет. Голос Ширли прозвучал резко и тревожно:
– Это ты, Марк?
Заметив другую, более высокую фигуру, она торопливо спросила:
– Кто с тобой?
Эмберли ступил в луч света и сказал:
– Не пугайтесь, это я.
Она с тревогой взглянула на него, но ему показалось, что на ее лице мелькнуло облегчение.
– Мне стоило догадаться, – сказала она. – Что случилось?
Марк в состоянии нервного беспокойства ответил задиристо:
– Сейчас он все тебе быстренько расскажет. И не думай, что я хочу выслушивать твои замечания. Я иду спать.
Он попытался пройти мимо нее в дом, но она схватила его за руку.
– Где ты был? Я заходила в «Голубой дракон». Мне сказали, что ты ушел.
Он вырвал руку.
– Что ж, возможно, это научит тебя не бегать за мной, – сказал он и прошмыгнул в дом. Ширли повернулась к Эмберли.
– Не хотите ли войти? – спросила она вялым голосом.
Он прошел за ней в гостиную. При свете лампы ее лицо выглядело усталым и бледным. Она указала ему рукой на стул.
– Вижу, вы опять привели его домой, – сказала она. – Кажется, это становится вашей главной миссией. Что он натворил?
– Всего лишь пытался попасть под арест, – он вынул из кармана пистолет и положил его на стол. – Могу лишь посоветовать держать его подальше, чтобы Марк больше не нашел его.
Она стала еще бледнее:
– Я знаю. Я обыскалась его. Мне в голову не пришло, что он нашел его. Куда он ходил?
– Вы ведь знаете, не так ли? – спросил Эмберли мягко.
Она подняла на него глаза, но не ответила.
– Он ходил в поместье Нортон.
Она спокойно сказала:
– Когда он пьян, то ведет себя как безумный. Что он наделал?
– Ничего особенного, если не считать попытки застрелить лакея Фонтейна.
– О Боже! – сказала она с горечью в голосе.
– Это досадно, не так ли? – согласился Эмберли. – К тому же после всех ваших неприятностей.
– Что они сделали? Что сказали?
– Они решили, что он слишком пьян, чтобы отвечать за свои поступки, и выдворили его.
– Лакей пострадал?
– О, нет, никто не пострадал.
Она сидела молча, нахмурившись. Через минуту опять заговорила:
– Они позволили ему уйти. Затем… Она замолчала и начала барабанить пальцами по столу.
– Совершенно верно, – сказал Эмберли. – Все это выглядит так, словно он выдал секрет, не так ли?
Она испытующе посмотрела на него:
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
Голосом, полным доброты и сердечности, он спросил:
– Почему вы не решаетесь довериться мне?
Она пожала плечами:
– У меня для этого нет причины, мистер Эмберли. Я о вас ничего не знаю, если не считать того, что вы связаны с полицией. А поскольку полиция не может помочь мне…
– Но я могу помочь.
Ее взгляд был полон недоверия. Она откинула со лба прядь густых темных волос.
– Пожалуйста, перестаньте приставать ко мне с разговорами об этом, – сказала она утомленным голосом. – У меня нет желания спорить с вами, и я представления не имею, о чем вы говорите.
Его лицо стало суровым.
– Значит, вы предпочитаете играть в одиночку?
– До конца.
Эмберли взял в руки шляпу:
– Вы поступаете неразумно. События могут принять опасный для вас оборот, мисс Ширли Браун.
– Боже, это – угроза? – спросила она насмешливо.
– Зачем мне вам угрожать? Я предупреждаю. Доброй ночи.
Всю дорогу до Грейторна он сидел в машине, нахмурившись, а приехав, побыстрее избавился от Филисити, которая хотела узнать, где он пропадал столько времени. На следующее утро, сразу после завтрака, он поехал в Карчестер в отделение полиции. Его тотчас провели в кабинет инспектора Фрейзера. Инспектор приветствовал его с затаенной враждебностью и сказал, что давно ждет его визита.
Мистер Эмберли был настроен бескомпромиссно и ответил так бесцеремонно, что инспектор покраснел от гнева. Не дав Фрейзеру прийти в себя, он потребовал отчет о деятельности полиции по расследованию дела вплоть до последнего дня.
