Чарлз Тодд - Одинокая смерть
Джонс удивился:
— Да я и забыл про них. Что, это так важно?
— Очень. Если они у вас, можете их поискать?
— Входите, раз такое дело. — Он отступил от двери, впуская инспектора. — Я холостяк, у меня не убрано.
Это было мягко сказано. В длинной комнате на столе стояли тарелки с остатками еды, на полу валялись брошенные как попало вещи, они были и на стульях, которых оказалось всего три, и на старомодной кровати. Ратлидж заметил крохотную кухню в дальнем конце напротив входной двери.
— Я сейчас не работаю. — Джонс вытащил большой чемодан из-под кровати. — Моя семья делает все, чтобы удержать меня от богадельни, но, наверное, не удержит. — Он открыл крышку, оглядел содержимое. Там лежала военная форма. — Зачем вам мои медальоны? Я отслужил сполна, у меня не было никаких проблем в армии. — Он стал искать в чемодане, приподнимая вещи и засовывая под них руку.
— Дело в том, что произошли убийства в городе, откуда ушли на войну несколько человек. И в каждом случае во рту жертвы обнаружен опознавательный медальон. Но не собственный, а другого человека. Владельцы медальонов из разных районов Англии — Йоркшира, Честершира и Уэльса. Мы пытаемся определить, какая связь между убитыми и этими людьми.
Джонс поднял глаза от чемодана:
— Вы хотите сказать, что у одного из убитых был мой медальон? Но это невозможно. У меня они здесь, оба. Это какая-то ошибка.
Он продолжил поиски и наконец вытащил тонкий шнурок, на котором болтались два медальона.
— Вот они, — сказал он с торжеством.
Ратлидж взял из его рук шнурок с медальонами. Действительно, это были медальоны Джонса, буквы до сих пор хорошо читались. На одном из них была небольшая зазубрина по краю.
— Вы правы, — сказал Ратлидж, — оба здесь. — И отдал их обратно Джонсу. — А вам не приходилось никогда служить с людьми из окрестностей Гастингса? Тео Хартл, Джим Роупер, Энтони Пирс или Уильям Джефферс? — Он специально не упомянул о званиях.
Во время боев иногда одни части заменяли другими. Или отсылали на подкрепление слабых участков фронта. И поэтому подразделение из Гастингса могло быть переброшено временно к тем, кто призывался из Глазго, а потом его могла сменить часть из Корнуолла, если полк нес большие потери.
Джонс покачал головой:
— Не помню таких.
— Вы были сапером. Не пришлось служить под командованием лейтенанта Дэниела Пирса?
— Никогда не служил с ним, хотя и слышал об этом Дэниеле. О нем ходили легенды. Была, например, история, как он вошел в туннель, один, чтобы посмотреть, почему не взорвался подложенный заряд. Или еще — людей завалило при взрыве, и он спасал, рискуя подорваться. Была даже байка, как он прорыл туннель так далеко на сторону германцев, что встретился с противником, тоже сапером, они с немцем пожали друг другу руку, а потом каждый выстрелил в другого, и оба погибли. Не знаю, сколько там было правды, но на войне всегда хотелось верить в подобные сказки. Это придавало нам храбрости. Были такие, что клялись, будто наш герой как-то ночью докопался до преисподней и обедал с дьяволом. В общем, слухов было полно. Но они поднимали боевой дух. Все знали — у саперов опасная работа.
— Что еще говорили о лейтенанте Пирсе?
— О, я уж всего не помню. Что был несчастен в любви, что-то в этом роде. — Джонс убрал медальоны обратно в чемодан, пригладил потревоженное содержимое и добавил через плечо: — Не только у него была несчастливая любовь. Я пришел домой и узнал, что моя девушка вышла за корабельного боцмана.
Хэмиш что-то давно бубнил, но Ратлидж не слушал.
— Откуда вы узнали, что он был несчастлив в любви?
— Говорили, что девушка, на которой он хотел жениться, умерла. Другие — что предпочла ему другого. В любом случае он потерял ее. Верно? Нет дыма без огня. — Джонс задвинул чемодан под кровать и встал, отряхивая с себя пыль. — Что-нибудь еще, инспектор? — В его голосе звучало торжество, как будто найденных медальонов было достаточно, чтобы спровадить Ратлиджа, тем более что он выполнил долг перед ним и сказал правду.
Ратлидж отозвался рассеянно, его мысли были далеко.
— Нет. Благодарю, я удовлетворен.
Джонс стоял в дверях, глядя, как инспектор уходит, как будто не доверял ему и боялся, что тот затеял с ним хитрую игру.
Ратлидж чувствовал на спине его взгляд. Интересно, что такого совершил этот человек, отчего такой подозрительный и недоверчивый по отношению к полиции. Все ответы Джонса показались ему правдивыми.
Впрочем, он доволен результатом, а все остальное не его дело.
Когда он сел в машину и тронулся в обратный путь, Хэмиш сказал: «Он боялся, что ты увидишь в чемодане другой сувенир, который он не должен был оставлять на память».
Но Джонс не был исключением: не он первый и не он последний. Многие принесли с фронта оружие.
Проезжая через Глостер, Ратлидж вспомнил, что находится всего в двадцати милях от дома Розмари Юм. Вспомнил, как она отослала его прочь, буквально выгнала, но он понимал ее — Розмари была в тот момент на грани отчаяния и не понимала сама, что говорит. Он некоторое время взвешивал за и против и все-таки решил ее навестить. Она могла изменить свое мнение, он обязан заехать ради Макса.
Он приехал в Чезуэлл, и первый, кого встретил, был кузен Макса, Реджинальд. Машина стояла перед зеленной лавкой. Кузен Макса сидел впереди на пассажирском сиденье, видимо ожидая Розмари.
Реджинальд увидел Ратлиджа, когда его машина остановилась рядом, и явно обрадовался.
— Инспектор, что вас привело в Чезуэлл? Вот уж меньше всего думал, что вы появитесь.
— Был в Уэльсе, опрашивал свидетеля. Сейчас направляюсь обратно в Лондон. Потом в Суссекс. Как Розмари?
— Все еще переживает. Так и не простила своего бедного Макса. Я не могу ее утешить, больше и не пытаюсь.
Ратлидж, удивленный, что Реджинальд захотел здесь остаться, сказал:
— Что ж, заботы и время помогут ей залечить раны.
— Думаю, она просто боится, что, если уеду умирать в одиночестве, еще одна смерть будет на ее совести, — ответил Реджинальд.
Ратлидж спросил, игнорируя клаксон водителя грузовика, которому загородил проезд:
— Я чем-нибудь могу помочь?
— Нет. Просто не исчезай, держи с нами связь. — Реджинальд бросил взгляд на дверь магазина, откуда только что вышли две женщины с корзинками в руках, они оживленно разговаривали. — Вот что, Иен. — Он впервые назвал Ратлиджа по имени. — Я долго не протяну. И Розмари тоже знает это. Наверное, поэтому и не отсылает меня. — Он замолчал, глядя на дорогу. — Ты приедешь проститься, если я позову? Ради Макса. Ну и ради меня.
