Агата Кристи - В 4.50 из Паддингтона
— Почему?
— Как много вы хотите знать! Альфред всегда выглядел в семье белой вороной. Правда, он еще не побывал в тюрьме, но был близок к ней. Во время войны он работал в министерстве снабжения, но внезапно ушел оттуда при загадочных обстоятельствах. А после там произошли неприятности с консервированными фруктами и из-за куриных яиц. Ничего серьезного. Несколько сомнительных сделок.
— А прилично ли рассказывать такое о брате незнакомому человеку?
— А почему нет? Вы что, полицейский агент?
— Возможно.
— Не думаю. Вы уже здесь работали, когда полиция заинтересовалась нами. Я бы сказал…
Он не договорил, потому что через дверь, ведущую в сад, вошла Эмма.
— Привет, Эм! Похоже, ты чем-то очень взволнована.
— Да. И я хочу поговорить с тобой, Гедрик.
— Я должна вернуться в дом, — тактично сказала Люси.
— Не уходите, — попросил Гедрик. — Это убийство практически превратило вас в одного из членов нашей семьи.
— Мне нужно еще многое сделать, — ответила Люси. — Я вышла сюда нарвать петрушки.
И она направилась в садик около кухни. Гедрик проводил ее взглядом.
— Красивая девушка, — сказал он. — Кто она на самом деле?
— О, она довольно известна, — сказала Эмма.
— Люси избрала своей специальностью домашние дела. Но оставь пока Люси в покое, Гедрик, я очень взволнована. Ясно, что полиция считает убитую женщину иностранкой и, возможно, француженкой. Гедрик, ты не думаешь, что это Мартина?
Какое-то время Гедрик смотрел на нее, будто ничего не понимая.
— Мартина? Но кто она, черт возьми? А, ты имеешь в виду Мартину?..
— Да. Ты не думаешь, что…
— Но какого дьявола это должна быть Мартина?
— То, что она прислала телеграмму, кажется очень странным, если подумать как следует. И приблизительно в то самое время… Не думаешь ли ты, что она, в конце концов, приехала сюда и…
— Ерунда! Зачем нужно Мартине приезжать сюда и сразу же отправляться в Длинный сарай? Для чего? Мне это кажется совершенно неправдоподобным.
— Значит, ты не думаешь, что мне нужно было бы рассказать это инспектору Бэйкену? Или тому, другому?
— Что рассказать?
— Ну, о Мартине. О ее письме.
— Знаешь, не усложняй дело. Ты внесешь в него массу неуместной чепухи, не имеющей отношения к убийству. Между прочим, я никогда не был уверен в этом письме от Мартины.
— А я была.
— Дружище, ты всегда верила всяким небылицам. Мой тебе совет — сиди тихо и держи язык за зубами. Дело полиции опознавать их драгоценный труп. Я уверен, что и Гарольд скажет тебе то же самое.
— О, да. Гарольд, конечно, скажет то же самое. И Альфред тоже. Но я волнуюсь, Гедрик. Я действительно волнуюсь. И не знаю, что я должна предпринять.
— Ничего, — повторил Гедрик. — Помалкивай. И никогда не лезь на рожон, — вот мой принцип.
Эмма Крекенторп вздохнула. Она медленно пошла обратно к дому, на душе у нее было неспокойно. Как только она подошла к дверям, из дома вышел доктор Куимпер, он уже начал открывать дверцу своей старенькой машины, но, увидев Эмму, остановился, минуту помедлил и пошел навстречу Эмме. Она машинально улыбнулась ему. Доктор Куимпер всегда быстро угадывал настроения.
— Что-нибудь стряслось?
Эмма уже привыкла полагаться на доброту и участие доктора. Он становился другом всех, с кем имел дело. И не только как лечащий врач. Ее не обманывала его наигранная бесцеремонность, она знала, что за ней скрывается доброта.
— Я волнуюсь, это правда, — призналась она.
— Ну, расскажите мне, что стряслось? Если не хотите, не надо.
— Я бы хотела рассказать. Кое-что вы уже знаете. Самое главное, я не знаю, как поступить.
— Я считаю, что вы здесь наиболее здравомыслящий человек. Так в чем же дело?
— Вы помните, я вам рассказывала о своем брате, убитом на войне?
— Он женился или хотел жениться на француженке? Вы это хотите сказать?
— Да. Почти вслед за тем, как я получила от него такое письмо, его убили. Мы никогда ничего не слышали о ней. Единственно, что нам стало известно, ее имя. Мы всегда думали, что она напишет нам или объявится, но этого не случилось. Мы ничего о ней не знали до последнего времени, И вот месяц тому назад, как раз перед Рождеством…
— Я помню. Вы получили письмо. Кажется, так?
— Да. Она писала, что находится в Англии и что хочет приехать к нам. Мы уже обо всем договорились, но потом вдруг в самую последнюю минуту она прислала телеграмму, что ей неожиданно понадобилось вернуться во Францию.
— Ну и что?
— Полиция считает убитую женщину француженкой.
— Правда, они так думают? Мне больше кажется, что убитая английского типа женщина. Но пока судить трудно. Так что же вас волнует тогда? Что убитая женщина может оказаться подружкой вашего брата?
— Да.
— Думаю, это не так, — сказал доктор Куимпер. А потом добавил: — Но все равно, я понимаю вас.
— Я все думаю, может быть, мне следует сообщить о девушке полиции? Гедрик и другие говорят, что совсем не обязательно. Как вы считаете?
— Хм.
Доктор Куимпер сжал губы, помолчал немного, задумался. А потом, как бы нехотя, ответил:
— Конечно, промолчать легче легкого. Я понимаю ваших братьев и что они думают. Но в то же время…
— Что?
Куимпер взглянул на нее, и в глазах у него появилась нежность.
— Я бы пошел и рассказал. Вы будете и дальше нервничать, если не сообщите об этом. Я же вас знаю.
Эмма чуть покраснела.
— Наверное, я просто глупая.
— Делайте то, что вы сами считаете нужным, моя дорогая. И пусть все остальные катятся к чертям! Я в любое время буду согласен с вашим, а не с их мнением.
Глава 12
— Девушка! Эй, девушка! Идите сюда!
Люси с удивлением повернулась. Старик Крекенторп, усиленно жестикулируя, манил ее из-за двери.
— Вы меня звали, мистер Крекенторп?
— Не разговаривайте. Идите сюда.
Люси повиновалась его повелительному жесту. Старик Крекенторп схватил ее за руку, потянул в комнату и закрыл дверь.
— Я хочу вам кое-что показать, — сказал он.
Люси огляделась. Они находились в небольшой комнате, очевидно, предназначавшейся для кабинета, но в то же время уже не использовавшейся в качестве такового. Груды пыльных бумаг лежали на столе, паутина свисала с потолка в углах комнаты. Воздух стоял сырой, пахло плесенью.
— Вы хотите, чтобы я убрала эту комнату? — спросила Люси.
Старик Крекенторп неистово замотал головой.
— Да нет же, нет. Я держу ее на замке. Эмме все хочется пробраться сюда, но я не разрешаю. Это моя комната. Видите эти камни? Это геологические образцы.
