Агата Кристи - Вечеринка в Хэллоуин
Держа в уме эти возможности, Пуаро временно отодвинул их за занавес и сосредоточился на своей оценке двух юных собеседников — их внешности, одежде, поведении, голосах и тому подобном, как обычно маскируя интерес лестью и преувеличенно иностранными манерами, дабы они могли испытывать к нему дружелюбное презрение, скрытое вежливостью, так как оба были хорошо воспитаны. Старший, Николас, носил бакенбарды, волосы до плеч и черную одежду, не в знак траура по случаю недавней трагедии, а, по-видимому, руководствуясь собственным вкусом. Младший, Дезмонд, с пушистыми, ухоженными волосами рыжеватого оттенка, был облачен в розовую куртку, лиловые брюки и гофрированную рубашку. Оба тратили немало денег на одежду, которую явно приобретали не в местных магазинах и, возможно, оплачивали сами, не прибегая к помощи родителей или опекунов.
— Насколько я понял, вы были в «Эппл-Триз» в день вечеринки утром или после полудня, участвуя в подготовке к ней?
— Вскоре после полудня, — уточнил Николас.
— Что именно вы делали? Я слышал о подготовке от нескольких человек, но так толком и не смог все уяснить. Они часто друг другу противоречили.
— Ну, во-первых, занимались освещением.
— Поднимались на стремянки и подвешивали разные вещи, — добавил Дезмонд.
— А также, как я слышал, проделали недурную фотографическую работу?
Дезмонд тотчас же полез в карман, вынул бумажник и с гордостью извлек оттуда несколько фотографий.
— Изготовили их заранее, — объяснил он. — Будущие мужья для девочек. Для девчонок главное, чтобы парень выглядел посовременнее.
Он протянул несколько образцов Пуаро, который стал с интересом разглядывать довольно нечеткие изображения молодых людей — с рыжей бородой, с пышным ореолом волос, с бакенбардами, с волосами почти до колен и прочими украшениями.
— Мы старались, чтобы они не слишком походили друг на друга. Неплохо получилось, верно?
— Полагаю, у вас были модели?
— Нет, это мы с Ником снимали друг друга — просто немного гримировались и манипулировали с волосами.
— Весьма изобретательно, — одобрил Пуаро.
— Миссис Дрейк тоже понравилось, — сказал Николас. — Она смеялась и поздравляла нас с успехом. А в доме мы в основном возились с электричеством. Устанавливали освещение таким образом, чтобы, когда девочки смотрели в зеркало, одному из нас достаточно было подпрыгнуть, и они видели физиономию с бородой или бакенбардами.
— А девочки знали, что это вы и ваш друг?
— Уверен, что нет, — во всяком случае, не на вечеринке. Они знали, что мы участвовали в подготовке, но вряд ли узнали нас в зеркале. Не настолько они хорошо соображают. Кроме того, мы с Николасом все время меняли грим. Девчонки визжали от восторга. Чертовски забавно!
— Сколько людей было в доме после полудня? Я не прошу вас вспомнить всех присутствовавших на вечеринке.
— Ну, на вечеринке было человек тридцать. А после полудня там были, конечно, миссис Дрейк и миссис Батлер, одна из школьных учительниц, — кажется, ее фамилия Уиттейкер, потом, сестра или жена органиста — миссис Флэттербат, или как там ее, медсестра доктора Фергюсона, мисс Ли — она была свободна во второй половине дня и пришла помочь, ну и несколько ребят, от которых было мало толку. Девчонки только околачивались вокруг и хихикали.
— А вы помните, какие именно девочки присутствовали тогда?
— Ну, Рейнолдсы: бедняжка Джойс, ее старшая сестра Энн — жуткая воображала, считает себя шибко умной — и их младший братишка Леопольд, — ответил Дезмонд. — Он ужасный ябеда — все время подслушивает, а потом всем выбалтывает. Потом, Битрис Ардли и Кэти Грант — редкая тупица. Еще пара уборщиц и писательница, которая притащила вас сюда.
— А мужчины?
— Заглянул викарий — приятный старичок, хотя и глуповат. И его новый заместитель — он заикается, когда нервничает. Вот как будто и все.
— Вы слышали, как Джойс Рейнолдс говорила, что видела убийство?
— Нет, — отозвался Дезмонд. — А она действительно такое говорила?
— Вроде да, — ответил ему Николас. — Правда, я тоже этого не слышал, — очевидно, меня тогда не было в комнате. Где она это сказала?
— В гостиной.
— Ну да, большинство людей были там, если не занимались чем-нибудь особенным, — сказал Дезмонд. — Мы с Ником в основном находились в комнате, где девчонки собирались смотреть в зеркала на своих мужей, — устанавливали проводку и тому подобное. Или на лестнице — вешали китайские фонарики. В гостиную мы заходили один или два раза — подвешивали тыквы, а в те, которые были полыми, вставляли лампочки. Но я ничего такого не слышал. А ты, Ник?
— Я тоже, — кивнул Николас. — Любопытно, если Джойс в самом деле видела убийство.
— Что тут любопытного? — осведомился Дезмонд.
— Ну, это ведь экстрасенсорное восприятие, верно? Она видела, как произошло убийство, и через час или два ее саму убивают. Очевидно, у нее было нечто вроде видения. Я читал, что, согласно последним экспериментам, такую реакцию можно вызвать, прикладывая электрод к яремной вене.
— Ничего у них не выходит с этим экстрасенсорным восприятием, — с презрением сказал Дезмонд. — Люди сидят в разных комнатах, глядя на игральные карты или слова с геометрическими фигурами сверху, но ничего необычного там не видят.
Эркюль Пуаро поспешил вмешаться, не желая выслушивать научную дискуссию.
— Во время вашего пребывания в доме не произошло ничего, что могло бы вам показаться зловещим или просто значительным? Что-нибудь, возможно больше никем не замеченное, но привлекшее ваше внимание?
Николас и Дезмонд нахмурились, пытаясь припомнить какой-либо важный инцидент.
— Нет, там были только шум и суета.
— А у вас имеются какие-нибудь теории? — обратился Пуаро к Николасу.
— Насчет того, кто прикончил Джойс?
— Да. Быть может, вы заметили что-либо, наведшее вас на подозрения по чисто психологическим причинам.
— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Возможно, в этом что-то есть.
— Держу пари, это Уиттейкер, — вмешался Дезмонд.
— Учительница? — спросил Пуаро.
— Да. Она ведь старая дева и наверняка сексуально озабочена. К тому же в школе она постоянно пребывает в женском обществе. Помните, одну учительницу задушили год или два назад? Говорят, она была со странностями.
— Лесбиянка? — осведомился Николас тоном человека, умудренного жизненным опытом.
— Меня бы это не удивило. Помнишь Нору Эмброуз девушку, с которой она жила? Она была недурна собой и имела одного или двух дружков, а та учительница с ума сходила от ревности. Говорили, будто она мать-одиночка. Пару семестров она отсутствовала по болезни, а потом вернулась. Впрочем, здесь любят посплетничать.
— Ну, как бы то ни было, Уиттейкер почти все время торчала в гостиной. Возможно, она слышала то, что сказала Джойс, и это застряло у нее в голове…
— Как по-твоему, сколько лет Уиттейкер? — спросил Николас. — Наверняка под пятьдесят. В этом возрасте женщины становятся немного странными…
Оба посмотрели на Пуаро с видом довольных собак, которые принесли то, что просил их хозяин.
— Если так, то бьюсь об заклад, что мисс Эмлин об этом знает. Ей известно все, что творится у нее в школе.
— Так чего же она молчит?
— Может быть, считает, что должна защищать своих подчиненных.
— Вряд ли. Если бы она думала, что Элизабет Уиттейкер свихнулась, то не стала бы молчать. А вдруг та прикончит еще несколько учениц?
— Как насчет заместителя викария? — с надеждой осведомился Дезмонд. — Возможно, он тоже слегка чокнутый. Знаете, первородный грех, а тут как раз яблоки, вода и все прочее. По-моему, это недурная идея! Ведь о нем никто ничего не знает. Предположим, на него так подействовал «Львиный зев». У него возникли ассоциации с адским пламенем. Он подошел к Джойс, сказал: «Пойдем, я покажу тебе кое-что», привел ее в комнату с яблоками и велел встать на колени — объяснил, что это крещение, и окунул ее голову в ведро. Видите, как все отлично соответствует? Адам и Ева, яблоки, адский огонь и повторное крещение, дабы очиститься от греха.
— Наверное, он сначала разделся, — с энтузиазмом подхватил Николас. — У таких вещей всегда сексуальная подоплека.
— Ну, — промолвил Пуаро, — вы, безусловно, дали мне пищу для размышлений.
Глава 16
Эркюль Пуаро с интересом смотрел на миссис Гудбоди. Ее внешность идеально подходила для роли ведьмы. То, что эта внешность почти наверняка сочеталась с добродушным характером, ни в коей мере не рассеивало иллюзию. Она говорила много и охотно.
— Верно, я была там. Я всегда изображаю ведьму. В прошлом году викарию так понравилось, как я это проделала на карнавальном шествии, что он подарил мне новый остроконечный колпак. Ведьмины шапки изнашиваются, как и все остальное. На Хэллоуин я сочинила стишки для девочек с их именами — один для Битрис, другой для Энн и так далее. Я дала их тому, кто изображает призрака, и он их произносил, пока девочки смотрели в зеркало, а мальчики — мистер Николас и Дезмонд — бросали вниз фотокарточки. Я чуть со смеху не померла. Ребята приклеивали себе бороды и патлы, а потом друг друга фотографировали. А их одежда! На днях я видела мастера Дезмонда, так вы не поверите — на нем были коричневые брюки и розовая куртка. Девчонки с ног падают, когда видят такое. Но они тоже хороши — носят юбки все короче и короче, а под них надевают эти… как их там… колготки. В мое время такое только хористки носили, а теперь девочки последние деньги на это тратят. Мальчишки тоже ходят расфуфыренные, как павлины. Впрочем, мне нравятся яркие цвета: я всегда любила смотреть картинки, где нарисованы мужчины в старинных нарядах — в камзолах, штанах в обтяжку, шляпах с перьями и все в кружевах и с локонами до плеч. Девушкам тогда было на что посмотреть. А сами они наряжались в платья с широченными юбками — они назывались крило… кринолины — и большими кружевными воротниками. Моя бабушка служила в хорошей викторианской семье, а может, это было не при Виктории, а еще раньше — при короле с головой как груша… как же его звали… Билли-дурачок, Вильгельм Четвертый[21]. Так вот, бабушка мне рассказывала, что тогда молодые леди носили муслиновые платья до самых лодыжек. Платья были такие чопорные, но девушки смачивали муслин в воде, чтобы он прилипал к ним. Таким образом они показывали все, что можно было показать. Выглядели скромницами, но джентльмены им проходу не давали… Я одолжила миссис Дрейк мой колдовской шар для вечеринки. Она повесила его возле дымохода, — может, вы его видели; такой красивый, темно-синий шар. Он висит у меня над дверью.
