Буало-Нарсежак - Дурной возраст
— Сын мне не сказал. Рассказал только о письме, которое коллеги обнаружили у нее дома. Этот Филипп… он так подписывается — Филипп пишет, что купил стереосистему. Я, правда, не знаю, что это такое. В общем, денег у него нет, чтобы за нее заплатить, а с него требуют. До конца месяца ему нужно достать шесть тысяч пятьсот франков. Ничего себе, пустяки!
— Надо полагать, — сказал доктор, — полиция обошла в округе всех торговцев, у которых продается подобная аппаратура. Видимо, следствие не замедлит дать результаты.
— Хорошо бы! Но что за люди!.. Сегодня не успеешь и глазом моргнуть, как тебя похищают. Тащат деньга прямо из кармана… То, что я говорю, между нами, а?
— Слышишь, Люсьен, — спросил доктор. — Никому ни слова… Ну, за стол, быстро! Высморкайся. Ты случайно не простудился?
Люсьен достал носовой платок и выронил записку Элианы. Не беспокойтесь. Все хорошо. Целую. Он быстро ее поднял и сунул в карман. Озабоченный отец ничего не заметил. Ел, как всегда, быстро, принялся уже за десерт, когда Люсьен все еще жевал мясо. Марта принесла кофе.
— В приемной уже двое больных, — сказала она.
— Что?
Казалось, его вывели из глубокого раздумья.
— А! Да. Иду!
С укоризненным видом Марта покачивала головой.
— Кое-кому следовало бы хорошенько отдохнуть, — сказала она, когда он вышел.
Люсьен отказался от десерта и кофе. Торопился. Схватил почтовый календарь и бегом — к себе в комнату. В календаре был детальный план города. Он сориентировался и выделил маленький четырехугольник позади площади Эмиля Золя. Там был квартал, к которому легче подъехать; для Шателье ни малейшего риска заблудиться. И в этом разрастающемся и строящемся квартале было полно жилых массивов в лесах, ангаров, изобилующих тайниками уголков. Полиция расставит там свою агентуру, если только не сочтет необходимым держаться в стороне, чтобы не подвергать риску жизнь пленницы.
Слегка успокоившись, Люсьен сунул записку Элианы в самый обыкновенный конверт, печатными буквами надписал адрес Шателье. Из осторожности надо бросить письмо в центре города. Начиналась захватывающая авантюра.
Люсьен снова сел на мотоцикл, пообещав самому себе, что на обратном пути заедет в госпиталь. Странно, что отец забыл сообщить ему, как дела у Эрве. Он в самом деле стал очень рассеянным. Но кто теперь не рассеянный, когда произошло столь невероятное похищение? На площади Канкло он опустил письмо в почтовый ящик и вскоре уже подъезжал к площади Эмиля Золя. Напротив автобусной остановки находился бар «Табакерка». Это будет пункт первый. Оставалось разыскать второе бистро, которое Люсьен обнаружил в конце рю де ла Конвансьон; «Кафе друзей». Мысленно он составил примерный топографический план. Бульвар де ла Либерте, видимо, выведет его к набережной Эгийон. Если квартал перекрыт, никто скорее всего не заметит в толпе заканчивавших рабочий день велосипедистов паренька с мотоциклом. Полиция наверняка будет следить за автомобилистами.
Он выехал на улицу «4 сентября» и добрался до разгона новостроек. По случаю выходных замерли грузовики, краны, бетономешалки. Вокруг никого. Он поискал место, где Шателье придется остановить машину. Окруженный частоколом пустырь показался ему подходящим местом. Он обошел пешком и внимательно осмотрел забор, в котором в разных местах были дыры, удобные для бродяг. Проникнуть внутрь и поджидать — проще простого. Он определил ориентиры; слева, сразу у входа, мощная бетономешалка, справа — забор, обклеенный афишами, расхваливающими преимущества займа Национального банка железных дорог. Выбор удачный. На малой скорости он проследовал по не четко еще обозначенному маршруту новой авеню. Рядом с группой почти отстроенных домов возвышался барак из листового железа, где рабочие складывали свои инструменты. Шателье не составит труда отыскать то место. Между бараком и стоянкой автомашины, пожалуй, будет около километра. Более чем достаточно. Теперь Люсьен ясно представлял операцию в целом. Сорваться она не должна.
С чувством удовлетворения вернулся он в город, вовремя вспомнил, что надо записать номер телефона «Табакерки», для чего зашел на центральную почту. Требовалось также вымышленное имя. Он наобум открыл телефонный справочник, закрыл глаза и ткнул указательным пальцем на первую попавшуюся колонку. Шабре. Ролан Шабре. Почему бы нет?
В понедельник Люсьен прогулял уроки. Он был недосягаем для угроз и наказаний. Его воля была подобна заклинившемуся рычагу управления, который никакая сила была не в состоянии вернуть в начальное положение. Он скорее всего пойдет до конца, как робот, однако хитроумный робот. В два часа прямо с почты он позвонил Шателье. К телефону подошел отец.
— Деньги у вас?
— Да.
— Вы получили письмо дочери?
— Да. Я…
— Отвечайте да или нет. Сообщили ли вы полиции о выкупе?
— Нет.
— Они о чем-нибудь подозревают?
— Да.
— То, что я вам сейчас сообщу, держите сугубо при себе. В интересах вашей дочери… Найдется ли у вас пара чемоданчиков или саквояжей?
— Да.
— В каждый из них положите по двести пятьдесят тысяч франков.
— Да.
— Вы должны быть готовы выехать в пять тридцать.
— Да.
— Сядете в свою машину.
— Да.
Люсьен повесил трубку и вернулся домой. Дальнейший ход событий прокручивался в голове так же четко, как в фильме. Он тщательно осмотрел мотоцикл, в одну из сумок положил съемник шин, взятый из набора инструментов в «пежо-504», и натянул старый плащ. В четыре пополудни отправился в путь. Его подталкивало незнакомое, почти радостное возбуждение. Он дрожал, как дрожит машина, запущенная на полную мощность. В пять он позвонил в «Отель Сантраль» из кабины, расположенной недалеко от стадиона.
— Вы готовы?
— Да.
— Вы положили сумму в два саквояжа?
— Да.
— В таком случае выезжайте в пять тридцать. Смотрите в оба. За вами никто не должен следить. Позаботьтесь об этом… Вы меня слышите?
— Да.
— Отправитесь на площадь Эмиля Золя. Это просто, в отеле вам дадут план города. На площади Эмиля Золя есть бар под названием «Табакерка». Заблудиться трудно. Там подождите следующего звонка. Спросят г-на Ролана Шабре… Запомните: Ролан Шабре.
— Да.
— Получите новые инструкции. И не вздумайте нас надуть!
Люсьен вышел из телефонной кабины. Он старался шептать, держа кисть наподобие рупора, но не был уверен, что нашел верный тон. Голос был слишком высокий. Элиана уже… Вопросы, вопросы. «Что, если она меня узнала?» Это он отверг. Вот уже два дня, как он без конца твердил одно и то же. И, однако, вопрос этот уже не имел значения, так как с завтрашнего дня… Все это изматывало, только и всего, но позволить себе отвлечься он уже не мог. Он повернул к кафе недалеко от рю де ла Конвансьон, где было полно народу, и на него, наверное, не обратят внимания.
