Джун Томсон - Трубка Шерлока Холмса
– Кокаина, как вы полагаете? – оживился Холмс. – Вы заметили у нее на руках следы от иглы?
Доктор Эгер окинул моего друга долгим проницательным взглядом, словно понял из этого нетерпеливого вопроса, что интерес Холмса и его познания основаны на личном опыте. К сожалению, так и было на самом деле[27].
– Нет, по моему мнению, это был не кокаин, мистер Холмс. И я не заметил на руках этой особы никаких следов, которые свидетельствовали бы, что наркотик вводили через вену. Я, скорее, склонен считать, что она приняла морфий в виде порошков или таблеток. Попытки мистера Уэзерби списать ее состояние на то, что молодая леди подвержена приступам сонливости, лишь подтвердили мои подозрения. Существует заболевание, известное как нарколепсия[28], но я убежден, что пациентка им не страдала.
Уэзерби отказался отправить свою дочь в больницу под тем предлогом, что она питает отвращение к подобным заведениям, и, поскольку ее состояние не было серьезным, я рекомендовал немедленно напоить больную крепким черным кофе, который благодаря содержанию кофеина подействует как стимулирующее средство и ослабит симптомы.
Должен добавить, мистер Холмс, что еще два обстоятельства помимо уже описанных вызвали у меня подозрения. Первое – это отсутствие всякого внешнего сходства между молодой женщиной и мистером Уэзерби, который назвался ее отцом. Второе – отсутствие в доме слуг. Пока я осматривал пациентку, в комнате присутствовала одна женщина, которую Уэзерби назвал своей экономкой. Это она пошла приготовить кофе, который я рекомендовал и которым сам напоил больную.
Как только у моей пациентки появились первые признаки улучшения, Уэзерби поспешно выпроводил меня из дома и отвез обратно на Харли-стрит, высадив перед парадным входом моего дома.
Я почти не спал всю прошлую ночь, мистер Холмс, так неспокойно было у меня на душе. Молодая женщина, находящаяся под воздействием наркотиков, уклончивое поведение Уэзерби, тот факт, что в доме не было слуг, кроме экономки, – все это свидетельствовало о том, что я помимо своей воли был втянут в какое-то крайне подозрительное дело. Сначала мне пришла мысль пойти в полицию, но что я там скажу? Я не знаю, кто эти люди, и не имею ни малейшего представления о том, где находится этот дом. Вероятно, где-то в Лондоне.
– И все же кое-что вам известно, – возразил Холмс. – Вы познакомились с человеком, назвавшимся Джосаей Уэзерби. По вашему мнению, он американец. Как он выглядит?
– Это высокий дородный мужчина, которому за пятьдесят. У него большая темная борода, начинающая седеть. Он хорошо одет, но манеры грубые – вряд ли это джентльмен.
– Вы не заметили каких-нибудь особых примет? Я сам обычно обращаю внимание на руки человека[29]. Они зачастую четко указывают на социальное положение и род занятий.
Доктор Эгер был явно удивлен.
– Как вы проницательны, мистер Холмс! Мне действительно бросилось в глаза, что руки его в шрамах, кожа грубая. Похоже, в прошлом он занимался тяжелым физическим трудом. И лицо обветренное, как будто этот Уэзерби работал на воздухе.
– Превосходно! – воскликнул Холмс. – Вот видите, мы уже делаем успехи! А как насчет молодой леди?
– Она светловолосая, с тонкими чертами. Это и заставило меня усомниться, что Уэзерби ее отец. Что касается экономки, то это низенькая полная женщина средних лет. Она молчала, когда я занимался пациенткой, так что я ничего не могу сказать об особенностях ее речи, а значит, и происхождении.
– А дом?
– Снаружи я видел его мельком и подробно описать не могу. Скажу только, что это большая вилла, стоящая особняком, вдали от дороги, и что справа от парадной двери есть эркер.
– А цвет двери?
– Черный.
– Там был дверной молоток?
– Да, и приметный! В виде дельфина. В самом деле, мистер Холмс, просто поразительно, сколько деталей я запомнил, сам того не сознавая. Теперь я припоминаю, что на воротах был номер. Тридцать два.
– Вы можете вспомнить еще какие-нибудь подробности, какими бы незначительными они ни казались?
– Нет. Разве что одно: к парадному входу вела дорожка, выложенная красной и черной плиткой. Я ничего не мог разглядеть в саду, поскольку уличное освещение было крайне скудным. Однако я случайно заметил, что на порог намело очень много опавших листьев, как будто поблизости стояло дерево.
Когда я вернулся домой вчера вечером и готовился ко сну, то обнаружил, что один лист пристал к моей подошве. Я принес его с собой сюда на тот случай, если он окажется полезным для вашего расследования. Может, это и пустяк, но лист – единственное материальное свидетельство, которое я могу вам предложить.
Вынув бумажник, Мур Эгер извлек из него конверт и передал Холмсу, добавив:
– Мне незнаком вид дерева, с которого он упал.
Холмс заглянул в конверт и отложил его в сторону со словами:
– Он и в самом деле может пригодиться, доктор. По опыту знаю, что успех расследования зачастую зависит от незначительных вроде бы мелочей. Пожалуйста, продолжайте. Если вы не можете больше ничего рассказать нам о том, как вилла выглядела снаружи, давайте перейдем к внутренним помещениям.
– Кроме спальни молодой леди я видел только холл, лестницу и верхнюю площадку, и то мельком. Мистер Уэзерби так торопил меня, поднимаясь по лестнице, что я не имел возможности осмотреться. К тому же освещение было совсем тусклым. Однако у меня сложилось впечатление, что дом снят. Слишком мало личных вещей, даже в комнате пациентки. Мебель в основном старомодная и подержанная. Окно было закрыто шторами, а комод стоял…
– Детали обстановки менее важны, нежели расположение комнаты молодой леди, – прервал его Холмс. – Где она находилась?
– В передней части дома, слева от двери.
– Благодарю вас, доктор. Это весьма ценная информация. А теперь перейдем к самой вашей поездке в неизвестном направлении. Вы сказали, что она длилась около часа. У вас есть какое-то представление о маршруте, которым вы ехали?
– Я уже сказал вам, мистер Холмс, что занавески в экипаже были задернуты, – ответил Мур Эгер слегка раздраженным тоном. – Я ничего не мог видеть.
– Понятно. Но, несмотря на это, какие-то впечатления у вас должны были остаться. Когда вы вышли из вашего дома вместе с мистером Уэзерби, в какую сторону был обращен экипаж: на юг, к Кавендиш-сквер, или на север, к Риджентс-парку?
– В сторону парка.
– А когда карета тронулась с места, в какую сторону она повернула?
– Налево, а вскоре после этого – направо.
– Значит, вы продолжали двигаться к северу?
Очевидно, до Мура Эгера дошло, с какой целью Холмс задает эти вопросы, так как его тяжеловесные суровые черты вдруг смягчились.
