Филлис Джеймс - Ухищрения и вожделения
— Да уж, мы теперь так наслышаны обо всяких научных чудесах, что испытываем некоторое разочарование, когда выясняется, что наша техника способна делать все, что угодно, только не то, чего мы от нее требуем.
— На сегодняшний день — четыре женщины, и Валери Митчелл будет далеко не последней, если мы его вот-вот не схватим. Он начал год и три месяца назад. Первую жертву обнаружили в Истхейвенском парке после полуночи, в беседке в конце аллеи. Тамошняя проститутка, между прочим, хотя он-то, может, этого и не знал, а может, ему было все равно. А новый удар он нанес только восемь месяцев спустя. Тут, я думаю, он может считать, что ему просто повезло. Тридцатилетняя учительница возвращалась домой, в Ханстантон, на велосипеде; шина у нее спустила на самом пустынном участке дороги. Потом снова перерыв, на этот раз всего шесть месяцев. Теперь ему попалась официантка из Ипсвича: навещала бабушку. У этой хватило ума поздно ночью в полном одиночестве ждать автобуса. Когда автобус подошел, на остановке уже никого не было. С автобуса сошли двое юнцов, местных. Оба налиты до бровей, так что вряд ли могли много чего заметить. Они и не видели, и не слышали ничего такого, только — как они объяснили — какой-то вроде бы траурный свист доносился из глубины леса.
Рикардс отпил кофе и продолжал:
— Мы запросили характерологический анализ у психиатра. Не знаю, зачем это надо было. Я и сам мог бы все это написать. Он советует искать одиночку, возможно, из неблагополучной семьи, скорее всего с властной матерью, плохо контактирующего с людьми, особенно с женщинами; он может быть импотентом, холостым или разведенным, испытывающим неприязнь или даже ненависть к противоположному полу. Ну, вряд ли мы стали бы подозревать преуспевающего директора банка, счастливого в браке, отца четырех чудных детишек, которые вот-вот получат свидетельства об окончании средней школы — или что там они теперь получают? Дьявол их побери, этих серийных убийц! Никакого побудительного мотива, во всяком случае, мотива, понятного нормальному человеку. И он ведь может приезжать откуда угодно: из Нориджа, из Ипсвича, даже из Лондона. Опасно предполагать, что он действует на территории своего проживания. Впрочем, похоже, что это именно так. Он прекрасно знает округу, это очевидно. И теперь он, кажется, использует всегда один и тот же метод. Он выбирает перекресток, паркует машину — может быть, у него микроавтобус — у обочины одной из дорог, переходит на другую и ждет. Потом затаскивает жертву в ближний лес или в кусты, убивает, возвращается к машине и покидает место преступления. Такое впечатление, что последние три убийства ему удалось совершить чисто случайно: эти женщины могли ведь там и не появиться.
Дэлглиш почувствовал, что настало время и ему принять участие в рассуждениях. Он заметил:
— Если Свистун не выбирает и не отслеживает свои жертвы, — а в последних трех случаях это выглядит именно так, — то он должен быть готов к длительному ожиданию. Это позволяет предположить, что у него ночная работа и он часто находится вне дома после захода солнца. Он может быть кротоловом, егерем, охраняющим дичь от браконьеров, лесником — кем-то вроде этого. И он всегда готов к убийству, всегда выискивает жертву, чтобы быстро сделать свое дело, и использует для этого разные пути.
Рикардс согласился:
— Я тоже так считаю. Четыре жертвы, и три из них — случайные. А он, может, выжидал целых три года, а то и того дольше. Это выжидание его тоже, наверное, подогревало: «Может, сегодня я это сделаю. Может, сегодня мне повезет». И, Господи, как же ему везет! Две жертвы за последние полтора месяца.
— А что насчет его «торгового знака», насчет этого свиста?
— Его слышали трое, те люди, что вскоре оказались недалеко от места происшествия после Истхейвенского убийства. Один просто сказал, что слышал свист; другой — что похоже было, что насвистывают церковный гимн, а третья — она часто ходит в церковь — точно определила, что свистели «Вот окончился день». Мы об этом не сообщали. Мы сможем использовать эту информацию, когда объявится целая куча психов и каждый станет утверждать, что это он — Свистун. Но уже, кажется, не осталось сомнений в том, что он действительно свистит.
Дэлглиш откликнулся:
— «Вот окончился день
Приближается ночь
И вечерняя тень
Гонит солнышко прочь…»
Это гимн, который поют в воскресной школе, думаю, он вряд ли входит в сборник «Песни Хвалы».
Он помнил этот гимн с детства, десятилетним мальчишкой эту скорбную, непримечательную мелодию он подбирал на пианино, стоявшем в гостиной. Неужели и теперь еще кто-то его поет? — удивился он. Этот гимн очень любила мисс Барнет, они пели его в долгие зимние предвечерние часы, перед окончанием занятий в воскресной школе; свет за окнами угасал, и маленький Адам Дэлглиш уже предчувствовал тот страх, который охватывал его по дороге из школы домой, там, где за поворотом подъездной аллеи нужно было еще пройти метров десять меж густыми зарослями кустов. Ночь была совсем не такой, как ясный день: у нее был иной запах, иные звуки; привычные предметы приобретали иные очертания; иная, чуждая и зловещая сила управляла ночью. Те десять метров по хрустящему гравию, где свет окон на мгновение исчезал за густыми кустами, были для Адама еженедельным мучением, еженедельным ужасом. Пройдя ворота и ступив на гравий аллеи, он обычно шел быстрее, но не слишком быстро: ведь эта сила, что правила ночью, могла учуять страх, как чуяли страх собаки. Он понимал, что его мать, знай она о той атавистической панике, которая охватывала его каждый раз, никогда не позволила бы ему в одиночестве преодолевать эти десять метров. Но она не знала, а он скорее умер бы, чем признался ей в этом. А отец? Отец ждал бы от него мужества; он объяснил бы сыну, что Бог есть Господь тьмы точно так же, как Он есть Господь света. В конце концов, он ведь мог процитировать не меньше десятка подходящих к случаю текстов: «Тьма и свет равны пред Тобою». Но десятилетнему мальчику с обостренным восприятием окружающего мира они не казались равными. Именно тогда, в те одинокие вечера по дороге к дому, он впервые приблизился к пониманию сугубо взрослой истины, что больше всего боли приносят нам те, кто больше всего нас любит.
Он сказал Рикардсу:
— Итак, вам нужен местный житель, мужчина, одинокий, работающий по ночам, пользующийся легковушкой или микроавтобусом и знающий гимны из сборника «Гимны старые и новые». Это должно облегчить вам поиск.
— Вам легко говорить, — отозвался Рикардс. Он посидел молча с минуту, потом сказал: — А теперь я бы выпил немного виски, мистер Дэлглиш, если вам все равно.
