Дэвид Кук - Коллекция детективов
Полицейский подошел к массивной входной двери и открыл ее вставленным изнутри ключом.
— Скажите, господа, а что за люк на потолке? — указывая концом трости, поинтересовался Клим Пантелеевич.
— Нет надобности даже отвечать на такой вопрос, господин присяжный поверенный, — снова напрашивался на грубость полицейский. — Вам должно быть видно, что крышка люка вся заплетена паутиной, стало быть, через нее никто не мог забраться, — торжествуя победу, сыскарь выдавил из себя улыбку, скорее напоминающую гримасу.
— И все-таки, я хотел бы получить ответ на свой вопрос, — настаивал Ардашев никакого внимания не обращая на чиновника.
— Конечно, Клим Пантелеевич. Там действительно лаз на чердак. Но мы даже его не замыкаем. А зачем? Ведь все хранится в сейфе, да и высота приличная — потолки в семь аршин, — оправдывался управляющий.
Звон дверного колокольчика возвестил о первом посетителе — им оказалась Вероника Дробязина. Супруга начальника акцизного управления, несмотря на деланное возмущение, была детально опрошена Кашириным, после чего ей пришлось дожидаться остальных покупателей, коротая время в непринужденной беседе с Климом Пантелеевичем.
— Вы в самом деле решили приобрести перстень с зеленым брильянтом? — изумленно вскинув брови, осведомился Ардашев.
— Да, а почему вас это так удивляет? — мило улыбнулась Вероника.
— Просто настоящий зеленый брильянт — редкость. В среднем он в сто раз дороже, чем обычный бесцветный камень такого же размера.
— Но мой перстень стоит немногим более шестисот рублей, — смутилась дама.
— Тогда все понятно. Знаете, лет пять назад было сделано открытие: алмазы, обожженные одновременно с солями радия, приобретают зеленый оттенок. Другими словами, это обычный бесцветный алмаз, который искусственным путем превращен в зеленый камень. Но лично я не рекомендовал бы вам носить такое украшение, — Ардашев поднял валявшиеся на полу слегка увядшие листики какого-то растения и положил их в носовой платок.
— Видите ли, после такой процедуры камень остается радиоактивным, то есть воздействует на организм человека невидимыми, но часто смертельными лучами, что может привести к появлению так называемого «рака кожи». Само явление радиоактивности еще слабо изучено. Мне кажется, вы абсолютно ничего не потеряли. Как говорят предприимчивые американские биржевые маклеры — if you buy nothing, you will never loose — «если вы ничего не приобрели, то вам нечего терять», — поигрывая костяным набалдашником трости, закончил Клим Пантелеевич.
— Скорей бы появился следующий заказчик, а то, не ровен час, господин адвокат вам всю клиентуру распугает, — ехидно заметил полицейский начальник.
Издалека, от самой Соборной горы, донесся звук колокола, не большого, а среднего, в который звонят по будничным дням. В унисон ему трелью заговорил входной колокольчик, и на пороге появился довольно высокий худой человек лет сорока пяти, с видимой лысиной, явно близорукий, хотя и без очков.
Им оказался местный учитель Алоиз Викентьевич Завадовский.
Заместитель начальника сыскной полиции довольно быстро допросил преподавателя и, разочарованный, стал с нетерпением поигрывать тоненькой, продернутой сквозь петлю жилета золотой цепочкой часов.
— Сдается мне, что каталожная брошь «золотой паук» — неплохой образец настоящего Dolomedes? Говорят, они водятся в горных озерах Персии, — рассматривая каталог Картье, обратился Ардашев к Завадовскому.
— Вы почти правы. В самом деле, этот паук относится к роду Dolomedes, только он точная копия чрезвычайно редкого вида — так называемой «серебрянки». Это замечательный и самый редкий в мире паук проводит на дне большую часть жизни. Весной он уходит под воду и натягивает там между растениями горизонтальную сеть из паутины с очень мелкими ячейками. Удивительный образчик сложного творения природы! Как и все пауки, он дышит воздухом, но находится под водой, — обрадованный возможности поговорить, учитель встал со стула и принялся расхаживать по комнате, — представляете, поднимаясь к самой поверхности воды, это существо выбрасывает наружу брюшко, покрытое не смачивающимися волосками. Между ними набирается воздух, который паук, в виде удерживаемого ногами пузырька, утаскивает на глубину и стряхивает под своей сетью. Та не дает пузырькам всплывать и после таких многократных рейсов выгибается колоколом величиной с наперсток, подпираемая изнутри воздушной камерой. Паук прячется в нее, недоступный для большинства врагов, тут же откладывает яйца, выводит молодь и зимует. Колокола живущих порознь самца и самки соединяются друг с другом мостиком из паутины.
— А в вашей коллекции есть такой экземпляр? — полюбопытствовал адвокат.
— К сожалению, нет. Но поскольку данная особь необычайно красива, то ювелиру достаточно просто скопировать его. Используя драгоценные камни, можно добиться поразительного сходства с оригиналом. В моей коллекции имеется около десяти тысяч видов, включая не только живых или мумифицированных, но и разного рода сувениров, сделанных с таким потрясающим сходством, что их легко принять за настоящих. Но ювелирное воссоздание этого самого необыкновенного образца поражает воображение красотой линий, изяществом форм и тонкой техникой исполнения. Я так надеялся приобрести его! Если бы не эта кража! Тем более что количество экземпляров ограничено, и, возможно, мне уже просто не удастся получить этот замечательный вид, пусть он и не настоящий, а всего лишь золотая побрякушка, — огорченно закончил энтомолог.
— Насколько я понимаю, вы разбираетесь не только в тех десяти тысячах, которые уже находятся в вашей коллекции, но и в других видах? Их, если мне не изменяет память, насчитывается что-то около тридцати тысяч? — доставая маленькую прозрачную конфетку любимого монпансье, уточнил присяжный поверенный.
— На сегодняшний день известно 29 876 видов. А вообще-то, уважаемый Клим Пантелеевич, я давно не встречал такого интересного собеседника, как вы. Недаром про вас говорят, что вы знаете больше, чем Брокгауз и Ефрон вместе взятые, — польщенный неподдельным интересом к своему увлечению, щедро раздаривал лилейные речи Алоиз Викентьевич.
— Это уж вы, несомненно, правы, уважаемый господин учитель. Лучше было бы достопочтенному адвокату заняться преподаванием, нежели нас, полицейских, уму-разуму учить. А то что не речь, то — как говорит мой начальник — «шедевр адвокатской элоквенции». Вот и сейчас можно подумать, что мы без него с этим делом не справимся. Оно конечно, без мудреных заграничных речей да небывальщин всяких нам с околоточным надзирателем и приставом четвертого участка никак не обойтись. Да только эти заумные выступления нам, слава богу, не долго выслушивать придется. Вот подождите, явится наш последний гость, тогда все и прояснится, — опять встрял в чужой разговор сыщик. Его блуждающий и нетерпеливый взгляд гулял по комнате и все чаще задерживался на служащей магазина, которая уже не скрывала своего беспокойства.
