Агата Кристи - Убийство Роджера Экройда
Дворецкий появился, почтительный, как всегда.
– Звонили, сэр?
– Да, мой добрый Паркер. Я задумал небольшой опыт и попросил майора Блента занять место на террасе, у окна кабинета. Хочу проверить, могли ли долететь туда голоса – ваши и мисс Экройд. Воспроизведем всю эту маленькую сценку. Я попрошу вас войти с подносом… Или что там у вас было в тот вечер в руках?
Дворецкий испарился, а мы перешли в коридорчик и стали перед дверью кабинета. Вскоре в холле раздалось позвякивание, и в дверях показался Паркер с подносом, на котором стояли сифон, графин с виски и два стакана.
– Одну минуту, – поднял руку Пуаро, он был явно в большом возбуждении. – Надо все повторить точно – это маленький опыт по моему методу.
– Иностранный метод, сэр? Называется реконструкцией преступления? – спросил Паркер и стал невозмутимо ждать дальнейших указаний Пуаро.
– А наш добрый Паркер разбирается в этих вещах, – воскликнул тот, – он человек начитанный! Но умоляю вас – точнее. Вы вошли из холла – так, а мадемуазель была где?
– Здесь, – сказала Флора и встала перед дверью кабинета.
– Именно так, сэр, – подтвердил Паркер.
– Я только что затворила дверь, – объяснила Флора.
– Да, мисс, ваша рука была еще на ручке, – сказал Паркер.
– Тогда allez[34] – разыграем всю сцену! – воскликнул Пуаро.
Флора встала у двери, ведущей в кабинет, и положила руку на ручку двери, а Паркер вошел с подносом из холла и остановился у порога. Флора заговорила:
– Паркер, мистер Экройд не желает, чтобы его сегодня беспокоили. Так, правильно? – добавила она вопросительно.
– Насколько мне помнится – да, мисс Флора, – сказал Паркер, – только как будто вы употребили еще слово «вечером» – «сегодня вечером». – Повысив голос, он театрально ответил: – Слушаю, мисс. Я запру двери?
– Да, пожалуйста.
Паркер вышел, Флора по лестнице последовала за ним.
– Это все? – спросила она через плечо.
– Восхитительно! – Пуаро потер руки. – Кстати, Паркер, вы уверены, что на подносе было два стакана? Для кого предназначался второй?
– Я всегда приносил два стакана, сэр, – ответил Паркер. – Еще что-нибудь потребуется?
– Ничего, благодарю вас.
Паркер с достоинством удалился. Пуаро в хмурой задумчивости остановился в холле. Флора подошла к нам:
– Ваш опыт удался? Я не совсем поняла…
Пуаро ласково улыбнулся ей.
– Этого и не требовалось, – сказал он. – Но припомните – у Паркера действительно было тогда два стакана на подносе?
Флора нахмурилась.
– Точно не помню, но, кажется, два. В этом… в этом и была цель вашего опыта?
– Можно сказать и так, – ответил Пуаро, взял ее руку и погладил. – Всегда интересно узнать, говорят ли мне правду.
– Паркер говорил правду?
– Пожалуй, да, – задумчиво промолвил Пуаро.
Когда мы возвращались в деревню, я спросил с любопытством:
– Зачем вы задали этот вопрос о двух стаканах?
Пуаро пожал плечами:
– Надо же сказать что-нибудь. Этот вопрос годился не хуже любого другого. (Я с удивлением посмотрел на него.) Во всяком случае, друг мой, – сказал он, – я знаю теперь то, что хотел узнать. На этом мы пока и остановимся.
Глава 16
Вечер за маджонгом[35]
В этот вечер у нас была игра в маджонг. Это незатейливое развлечение пользуется большой популярностью в Кингз-Эбботе. Гости являются сразу после обеда и, не раздеваясь, пьют кофе. Позже – чай с бутербродами и пирожными.
На этот раз нашими гостями были мисс Ганнет и полковник Картер. Во время игры мы обмениваемся немалым количеством сплетен, что основательно мешает игре. Прежде мы играли в бридж, но бридж с болтовней пополам – самая немыслимая смесь, и мы решили, что маджонг куда спокойнее. Раздраженным восклицаниям – почему, во имя всего святого, партнер не пошел с нужной карты! – был положен конец, и, хотя мы по-прежнему позволяем себе высказывать разные критические замечания, атмосфера заметно разрядилась.
– Холодный вечерок, э, Шеппард? – заметил полковник, встав спиной к камину. – Он напомнил мне афганские перевалы.
– Неужели? – осведомился я вежливо.
– Весьма таинственная история – убийство этого бедняги Экройда, – продолжал полковник, пригубив чашечку кофе. – Чертовски много за этим кроется – вот что я вам скажу. Между нами говоря, Шеппард, поговаривают о каком-то шантаже. – Полковник бросил на меня заговорщический взгляд, который, по-видимому, должен был означать: «Мы-то с вами знаем жизнь». – Тут, без сомнения, замешана женщина – поверьте мне на слово.
Каролина и мисс Ганнет присоединились к нам. Мисс Ганнет взяла чашку, а Каролина достала ящичек с маджонгом и высыпала косточки на стол.
– Перемывание косточек, – шутливо сказал полковник. – Перемывание косточек, как говаривали мы в Шанхайском клубе.
И я, и Каролина придерживаемся того мнения, что полковник никогда не бывал в Шанхайском клубе, так как вообще не бывал нигде восточнее Индии, да и там во время Первой мировой войны служил в интендантских частях, но полковник – вылитый вояка, а мы в Кингз-Эбботе терпимы к маленьким слабостям.
– Начнем? – сказала Каролина.
Мы уселись за стол. Несколько минут царила тишина – каждый втайне надеялся построить свою часть стены быстрее остальных.
– Начинай, Джеймс, – сказала Каролина, – ты – Восточный ветер.
Я выкинул косточку. Некоторое время раздавались только монотонные возгласы: «три бамбука», «два круга», «панг» и «ах, нет, не панг» – последнее со стороны мисс Ганнет, обладавшей привычкой забирать косточки, на которые она не имела права.
– Я сегодня утром видела Флору Экройд, – сказала мисс Ганнет. – Панг! Ах, нет, не панг. Я ошиблась.
– Четыре круга, – сказала Каролина. – А где вы ее видели?
– …Но она меня не видела.
Это было сказано с той многозначительностью, которая особенно присуща жителям таких маленьких поселков, как наш.
– А! – сказала Каролина с интересом. – Чао.
– По-моему, – отвлеклась мисс Ганнет, – теперь принято говорить «чи», а не «чао».
– Чушь, – отрезала Каролина. – Я всегда говорю «чао».
– В Шанхайском клубе объявляют «чао», – вставил полковник, и мисс Ганнет была повержена на обе лопатки.
– Вы что-то хотели рассказать о Флоре Экройд? – спросила Каролина после того, как мы минуты две в молчании предавались игре. – Она была одна?
– Отнюдь нет, – ответила мисс Ганнет, и обе дамы обменялись понимающими взглядами, несущими взаимную информацию.
– В самом деле? – промолвила Каролина не без интереса. – Вот оно что! Впрочем, это меня совсем не удивляет!
– Ваш ход, мисс Каролина, – заметил полковник, который любил иной раз принять вид человека, равнодушного к сплетням, хотя знал, что этим он никого не проведет.
– Если хотите знать мое мнение… – начала мисс Ганнет. – Вы положили один бамбук, дорогая? Ах нет, круг! Теперь вижу. Так если хотите знать мое мнение, то Флоре везет прямо-таки необыкновенно.
– Как так, мисс Ганнет? – спросил полковник. – Беру зеленого дракона к пангу. Почему вы считаете, что мисс Флоре – какая очаровательная девушка – необыкновенно повезло?
– Может быть, я ничего не понимаю в расследовании преступлений, – заявила мисс Ганнет тоном, свидетельствовавшим, что она понимает решительно все. – Но одно я знаю твердо: первый вопрос, который в этих случаях всегда возникает, это – «кто последний видел покойного живым?» И на этого человека глядят с подозрением. А Флора Экройд и есть этот человек. И для нее это может обернуться очень скверно. И что бы там ни говорили, а Ральф Пейтен прячется, чтобы отвлечь от нее подозрения.
– Но послушайте, – мягко запротестовал я, – не считаете же вы, что молоденькая девушка способна преспокойно заколоть своего дядю?
– Не знаю, не знаю, – ответила мисс Ганнет, – я недавно читала в книге о парижском преступном мире, что некоторые из самых закоренелых преступниц – молодые девушки с ангельскими личиками.
– Так то же во Франции! – возразила Каролина.
– Вот именно! – подхватил полковник. – Да, кстати! Мне вспомнился прелюбопытнейший случай, странная история, передававшаяся на индийских базарах из уст в уста…
История полковника оказалась неимоверно длинной и неинтересной. Разве может история, произошедшая в Индии много лет назад, соперничать с позавчерашними событиями в Кингз-Эбботе?!
Но тут, к счастью, Каролина собрала маджонг и тем положила конец повествованию полковника. После легкой перебранки, возникающей, когда я начинаю поправлять арифметические ошибки в несколько приблизительных подсчетах Каролины, мы начали новую партию.
– Переход ветров, – объявила Каролина. – Кстати, у меня есть кое-какие соображения насчет Ральфа. Три иероглифа. Только я пока помолчу.
– Вот как, дорогая? – сказала мисс Ганнет. – Панг. А как насчет сапог? Они действительно были черные?
