Агата Кристи - Загадка Эндхауза
— Это неверно, — возразил Пуаро. — Я потерпел жестокую неудачу в Бельгии в 1893 году. Помните, Гастингс? Я вам рассказывал. Дело с коробкой шоколада.
— Помню, — ответил я и улыбнулся.
Дело в том, что, рассказывая мне эту историю, Пуаро просил меня сказать: «коробка шоколада», если мне когда-нибудь почудится, что он заважничал. И до чего же он был уязвлен, когда уже через минуту после того, как он обратился ко мне с этой просьбой, я произнес магическое заклинание.
— Ну, знаете ли, — отозвался Челленджер. — Такие давние дела не в счет. Вы намерены докопаться до самой сути, верно?
— Во что бы тони стало. Слово Эркюля Пуаро. Я та ищейка, что не бросает следа.
— Прекрасно. И что-то уже вырисовывается?
— Я подозреваю двоих.
— Мне, очевидно, не следует спрашивать, кто они?
— Я все равно вам не скажу! Вы сами понимаете, я ведь могу ошибаться.
— Мое алиби, надеюсь, не вызывает сомнения? — спросил Челленджер; в глазах у него зажегся смешливый огонек.
Пуаро снисходительно улыбнулся загорелому моряку.
— Вы выехали из Девонпорта около половины девятого. Сюда прибыли в пять минут одиннадцатого, то есть через двадцать минут после убийства. Однако от Сент Лу до Девонпорта всего тридцать миль с небольшим, дорога хорошая, и у вас обычно уходило на этот путь не больше часа. Как видите, ваше алиби вообще никуда не годится.
— Так я же…
— Поймите, я проверяю все. Как я уже сказал, ваше алиби не годится. Но алиби — это еще не все. Мне кажется, что вы не прочь жениться на мадемуазель Ник?
Моряк покраснел.
— Я всегда хотел на ней жениться, — сказал он хрипло.
— Совершенно верно. Точно — мадемуазель Ник была помолвлена с другим человеком. Возможно, для вас это достаточное основание, чтобы отправить его на тот свет. Но в этом уже нет необходимости — он умер как герой.
— Так это правда, что Ник была помолвлена с Майклом Сетоном? Сегодня утром по городу прошел такой слушок.
— Да. Удивительно, как быстро распространяются всякие вести. Значит, вы прежде ничего такого не подозревали?
— Я знал, что Ник с кем-то помолвлена — она сказала мне об этом два дня назад. Но я не мог догадаться, кто он.
— Майкл Сетон. Между нами, если не ошибаюсь, он оставил ей весьма круглое состояние. О! Это, разумеется, вовсе не причина для того, чтобы лишать ее жизни — во всяком случае, с вашей точки зрения. Сейчас она оплакивает возлюбленного, но ведь не век же ей плакать. Она молода. И мне кажется, мосье, что вы ей очень симпатичны.
Челленджер заговорил не сразу.
— Если бы это случилось… — прошептал он.
Раздался негромкий стук в дверь. Это была Фредерика Раис.
— А я ищу вас, — обратилась она к Челленджеру. — И мне сказали, что вы здесь. Я хотела узнать, не получили ли вы мои часы.
— Ох, ну конечно, я заходил за ними нынче утром.
Он вынул из кармана часики и отдал ей. Они были довольно необычной форму — круглые, словно шар, на простой ленточке из черного муара. Я вспомнил, что на руке у Ник видел какие-то очень похожие.
— Надеюсь, что теперь они будут идти лучше.
— Они мне надоели. Вечно в них что-то ломается.
— Их делают для красоты, а не для пользы, мадам, — заметил Пуаро.
— А разве нельзя совместить то и другое?
Она обвела нас взглядом.
— Я помешала совещанию?
— Ни в коем случае, мадам. Мы толковали о сплетнях, а не о преступлении. Мы удивлялись, как быстро распространяются слухи: все уже знают, что мадемуазель Ник была помолвлена с этим отважным пилотом.
— Так Ник и вправду была помолвлена с Майклом Сетоном? — воскликнула Фредерика.
— Вас это удивляет, мадам?
— Немного. Сама не знаю почему. Я, конечно, видела, что он очень увлекся ею прошлой осенью. Они часто бывали вместе. Но позже, после Рождества, они как будто охладели друг к другу. Насколько мне известно, они даже не встречались.
— Это была их тайна. Они хорошо ее хранили.
— А! Наверное, из-за старого сэра Мэтью. Мне кажется, он и в самом деле стал выживать из ума.
— И вы ни о чем не догадывались, мадам? Такая близкая подруга…
— Ник — очень скрытный дьяволенок, когда захочет, — чуть слышно прошептала Фредерика. — Так вот почему она так нервничала в последнее время! Да, а на днях она сказала мне такую вещь, что я вполне могла бы догадаться.
— Ваша приятельница очень привлекательна, мадам.
— Старик Джим Лазарус одно время тоже так считал, вставил Челленджер и довольно некстати захохотал.
— А, Джим… — Фредерика пожала плечами, но мне показалось, она была задета.
Она повернулась к Пуаро.
— А что, мосье Пуаро, вы не…
Вдруг она смолкла, покачнулась, ее лицо стало еще бледней. Она, не отрываясь, глядела на середину стола.
— Вам дурно, мадам?
Я пододвинул кресло, помог ей сесть. Покачав головой, она шепнула: «Все в порядке», — и уронила голову на руки. Мы смотрели на нее, чувствуя себя весьма неловко.
Наконец она выпрямилась.
— Боже, какая глупость! Джордж, голубчик, у вас такой испуганный вид. Давайте лучше поговорим об убийстве. Это так интересно. Вы уже напали на след, мосье Пуаро?
— Пока еще рано говорить, мадам, — уклончиво ответил тот.
— Но вы ведь уже сделали какие-то выводы. Не так ли?
— Возможно. Однако мне не хватает еще очень многих улик.
— О!
Ее голос звучал неуверенно. Внезапно она встала.
— Голова болит. Пожалуй, мне надо лечь. Может быть, завтра меня пропустят к Ник.
Она быстро вышла из комнаты. Челленджер насупился.
— Никогда не поймешь, что на уме у этой женщины. Ник, может быть, ее и любит, но сомневаюсь, чтобы Фредерика отвечала ей тем же. Женщины, кто их разберет? Все «милая» да «милая», а сама небось думает; «Чтоб тебя черти взяли». Вы куда-то уходите, мосье Пуаро?
Пуаро встал и тщательно счищал со шляпы пятнышко.
— Да, я собрался в город.
— Я сейчас свободен. Можно мне с вами?
— Конечно. Буду очень рад.
Мы вышли. Пуаро извинился и вернулся в комнату.
— Забыл трость, — пояснил он.
Челленджер поморщился. Трость Пуаро с чеканным золотым набалдашником и в самом деле была несколько криклива.
Первым долгом Пуаро направился в цветочный магазин.
— Я хочу послать цветы мадемуазель Ник, — объявил он. Он оказался привередливым клиентом.
Но вот наконец выбрана роскошная золоченая корзина, отдано распоряжение наполнить ее оранжевыми гвоздиками и обвязать лентой с большим голубым бантом.
Продавец дал — ему карточку, и мой друг начертал на ней: «С приветом от Эркюля Пуаро».
— Сегодня утром я тоже послал ей цветы, — заметил Челленджер. — А можно было фрукты.
— Бессмысленно! — воскликнул Пуаро.
— Как?
— Я сказал, что это бесполезно. Съестное — под запретом.
— Кто это вам сказал?
— Я говорю. Я ввел такой порядок. Мадемуазель уже поставлена в известность. И все поняла.
— Силы небесные! — охнул Челленджер.
Он, видимо, порядком напугался и не сводил с Пуаро вопросительного взгляда.
— Так вот оно что. Вы все еще… боитесь?
Глава шестнадцатая
Беседа с мистером Уитфилдом
Следствие оказалось скучной процедурой, чистой формальностью. Сперва установили тождество убитой. Потом я дал показания о том, как было найдено тело. После этого сообщили результаты вскрытия, и был объявлен недельный перерыв. Дневные газеты ухватились за это убийство, которое тотчас же вытеснило примелькавшиеся заголовки: «Сегон все еще не найден», «Судьба исчезнувшего пилота».
Сейчас, когда Сетон был мертв, а его памяти отдано должное, потребовалась новая сенсация. «Тайна Сент Лу» словно манна небесная свалилась на газетчиков, ломавших голову над тем, чем бы заполнить августовские номера.
Дав показания и благополучно увильнув от репортеров, я встретился с Пуаро, и мы отправились к преподобному Джайлсу Бакли с супругой.
Родители Мегги оказались очаровательной парой. Это были бесхитростные старики, совершенно лишенные светского лоска.
В миссис Бакли, женщине волевой, высокой и белокурой, без труда можно было узнать уроженку Шотландии. Ее низенький седоволосый супруг держался с трогательной скромностью. Бедняги были совершенно ошеломлены нежданным несчастьем, лишившим их нежно любимой дочери, «нашей Мегги», как они говорили.
— Я до сих пор просто не могу осознать, — говорил мистер Бакли. — Такое милое дитя, мосье Пуаро. Тихая, бескорыстная, самоотверженная. Кому она помешала?
— Гляжу на телеграмму и ничего понять не могу, рассказывала миссис Бакли. — Ведь только что, накануне утром, мы ее провожали.
— Пути Господни неисповедимы, — тихо сказал ее муж.
— Полковник Уэстон был очень добр, — продолжала рассказывать миссис Бакли. — Он нас заверил, что делается все, чтобы найти этого человека. Он не иначе как сумасшедший. Другого объяснения не придумаешь.
— Я не могу выразить, мадам, как я сочувствую вам и вашей утрате и как восхищаюсь вашим мужеством.
