Дэвид Осборн - Убийство в Чесапикском заливе
Но я была не права. Все, что я видела и слышала, было самым непосредственным образом связано с ее гибелью, и, к моей досаде, навела меня на след эта отвратительная коротышка Анджела О'Коннелл.
Глава 12
Едва я рассталась с Нэнси, она, эта отвратительная девчонка, подкараулила меня снова в Главном Корпусе, за несколько минут до начала занятий.
— Миссис Барлоу!
Я застыла на месте, тотчас же осознав, что попалась в ловушку.
— Миссис Барлоу! — повторила она заговорщическим тоном. — Вы ведь сыщик, правда?
Изобразив улыбку, я ответила вежливо, но твердо: «Боже сохрани, нет!» — и решительно двинулась дальше. Она забежала вперед и преградила мне путь.
— Неправда, вы — сыщик, — заявила она. — Это Нэнси сказала.
— Ах, вот оно что. Нэнси действительно считает, что мне надо быть сыщиком. — Я решила как следует наказать внучку и поспешила прочь.
Анджела неотступно следовала за мной вниз по ступенькам крыльца и потом, когда я шла по гравиевой дорожке к себе в номер.
— Я могла бы рассказать вам кое-что интересное о Мэри Хьюз, миссис Барлоу.
— Не сомневаюсь, Анджела, — небрежно ответила я, продолжая идти дальше. Она же по-прежнему неотступно следовала за мной по пятам.
— Мне кое-что известно о Мэри. Я узнала об этом первая.
Я оставила ее реплику без внимания, и она продолжала:
— Я знаю, где Мэри была весь день. А Сисси Браун тем временем украла у нее из комнаты Мертвую Обезьяну.
Тут я остановилась.
— Сисси Браун?
— Ну, конечно. Сисси или сама украла Обезьяну, или поручила это своей подопечной.
Сейчас мы стояли возле церкви, и в сумеречном свете дня мне чудилось в ней что-то зловещее.
— Анджела, — сказала я, — это весьма серьезное обвинение. Но если ты уверена в своей правоте, то тебе следовало бы рассказать об этом мисс Морни и мисс Карр.
В ответ она злорадно улыбнулась.
— Держу пари, Мэри повесил кто-то. Накинул ей на шею веревку, и… — Она закатила глаза, вывалила язык изо рта и изобразила удушье.
Не в силах вымолвить ни слова, я просто стояла, глядя на ее отвратительное, одутловатое лицо.
Наконец я взяла себя в руки и сказала:
— Анджела, я думаю, ты и сама не веришь в это. Ну, зачем кому-то понадобилось бы убивать Мэри?
— Должно быть, она увидела что-то.
Подобно набатному колоколу в голове у меня зазвучали вопросы: «Увидела что-то? Где? Когда?»
— Или что-то сфотографировала.
— Анджела, пожалуйста, объясни все по порядку.
— Когда ходила к Балюстроду.
— Но ведь туда запрещено ходить, — заметила я.
Она снова улыбнулась, а я подумала: Боже мой, ведь она еще совсем ребенок, а сколько в ней хитрости!
— Все старшеклассницы встречаются там с мальчиками из школы Святого Хьюберта, — сказала она многозначительно, — в газебо.
— Ты видела, как Мэри направлялась к Балюстроду?
— Да. Это было в субботу. У нее были с собой бинокль и камера. Она собиралась фотографировать птиц. И еще у нее был магнитофон.
У меня вдруг засосало под ложечкой.
— Ты уверена в этом, Анджела? — спросила я.
На ее лице появилась торжествующая улыбка, а в пустых глазах вспыхнул огонек.
— Ну, видите? Я же говорила, что вам будет интересно.
Теперь я могла сказать ей, что больше ничего не хочу слышать. Мне необходимо было побыть одной, чтобы осмыслить только что обрушившуюся на меня информацию. Я взглянула на часы и изобразила тревогу.
— Анджела, спасибо за доверие, но посмотри, сколько времени. Ты опоздаешь на занятия. Мы поговорим еще как-нибудь потом.
Я поглядела на нее с чувством горячей признательности и быстро зашагала к Коптильне, подавляя в себе желание обернуться, потому что была уверена, что она стоит на том самом месте, где мы попрощались, и ждет, когда я обернусь. Я невольно содрогнулась, представив себе, какая мерзкая получится из нее женщина.
В тот вечер я обедала за столом Эллен Морни. Слава Богу, она снова осталась в городе, и тем не менее я чувствовала себя крайне неуютно, сидя рядом с людьми, сокровенные тайны которых мне были теперь известны. Я не могла заставить себя не то что заговорить с Онзлоу Уикесом, но даже взглянуть на него. А Артур Перселл показался мне еще более неприятным, чем прежде. Я была рада, что за нашим столом отсутствовала Конни Берджесс, а главное — Сисси Браун. Они вернулись на свои обычные места. В этот день, во время обеда, меня вдруг пронзила страшная мысль: не исключено, что ты сидишь сейчас рядом с убийцей.
Кофе я пила с Тэрри в преподавательской. Мы говорили о новом спортивном комплексе, когда мне подумалось, что, вероятно, во время Инквизиции Мэри пришлось рассказать о том, что она делала в тот злополучный день. Если так и если, как утверждает Анджела, она действительно ходила в заповедник Балюстрода и услышала или увидела там нечто такое, что было крайне нежелательно для кого-то, могла ли она поведать обо всем этом Инквизиции?
Вскоре Тэрри вызвали на собеседование с какой-то абитуриенткой, но я успела ее спросить, не склонна ли Анджела О'Коннелл к выдумкам.
— Нет, не думаю, — сказала Тэрри. — У нее много странностей, как вы, должно быть, уже заметили, но я не думаю, что она способна на ложь. Пожалуй, скорее наоборот. Она черпает какую-то сатанинскую радость в убеждении, будто все, что она говорит, — святая правда. Вы испытали это на себе, не так ли?
— Да. Сегодня она озадачила меня рассказом о том, что Мэри за несколько дней до смерти ходила в заповедник Балюстрода. В тот день, когда из ее комнаты исчезла Мертвая Обезьяна.
Тэрри кивнула.
— Она позабавила меня аналогичным рассказом на следующий день после Инквизиции. Боюсь, я отреагировала довольно резко. Я сказала, что Мэри достаточно натерпелась от старшеклассниц и что ни Эллен, ни я не заинтересованы в том, чтобы ее снова наказывать.
Я допила свой кофе и отправилась в старую Коптильню. Проходя по лужайке, я на минуту задержалась. На землю опустились сумерки, зажглись первые звезды в вышине, небо приняло розовато-фиолетовую окраску — близилась ночь. В окнах дома, где прежде обитали рабыни, а позже переоборудованного под дортуары, горел свет. В одном из окон я увидела Констанс Берджесс, беседующую с кем-то, кого я не узнала, и решила поговорить с ней. Как староста школы, она наверняка присутствовала на Инквизиции. Я постучалась, и дверь открыла Гейл Сандерс; она жила в одной комнате с Констанс Берджесс. Сидевшая теперь за столом Констанс сразу же встала, а когда я извинилась за внезапное вторжение и спросила, может ли она уделить мне несколько минут, любезно согласилась. Настолько любезно, что я решительно отказывалась верить, будто она украла у матери драгоценности. Зачем ей понадобилось красть, когда она имеет все, о чем может только мечтать любая девочка? Ее стереосистема, по-видимому, самая дорогая из новейших моделей, а по случаю ее шестнадцатилетия отец, говорят, подарил ей новенький «мазерати» с откидным верхом.
