Эрл Гарднер - Дело смертоносной игрушки
— Да, именно это меня и интересует.
Ханна Бэсс медленно опустилась на стул.
— Значит, это все было подстроено, — прошипела она.
— Ну, если вам от этого легче, то да.
— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — заявила она. — Я могу в любую минуту встать и уйти отсюда. У вас нет никакого права допрашивать меня.
— Совершенно верно, — согласился Мейсон. — Вас наняли только для того, чтобы вы провели здесь время до восьми утра. За это вам пообещали заплатить сорок долларов. Если вы сейчас уйдете, то не получите денег, а на вопросы вам отвечать все равно придется — только уже в суде.
— А какая разница? — спросила Ханна Бэсс.
— Чтобы вы лучше поняли, в чем дело, могу сказать вам, что убит Мервин Селкирк. В убийстве подозревается Норда Эллисон. Она сейчас моя клиентка. Я пока еще не знаю, как это произошло. Я только пытаюсь это выяснить.
Я никого не обвиняю, по крайней мере пока, но так уж случилось, что в то время, когда вы работали у Дженнингсов приходящей няней, Роберт Селкирк играл револьвером двадцать второго калибра, предположительно кольтом.
— Вы не сможете этого доказать, — заявила миссис Бэсс.
— Нет, смогу, — твердо сказал Мейсон. — Так что если вам есть, что скрывать, если вы хоть как-то причастны к убийству Мервина Селкирка, вам лучше отсюда сейчас же уйти и нанять адвоката. А если вам скрывать нечего, тогда нет никакого смысла отказываться отвечать на вопросы.
— Вы заставили меня прийти сюда под вымышленным предлогом.
— Да, я действительно заманил вас сюда, — ничуть не смутился Мейсон. Но я просто хотел без помех поговорить с вами до прихода полиции.
— Что вы имеете в виду, говоря о полиции?
— Вам лучше знать. Полиция содержится на деньги налогоплательщиков, как раз для подобных случаев. Если вы до сих пор не знакомы с лейтенантом Трэггом, шефом отдела по расследованию убийств, то это удовольствие вас ждет впереди. Трэгг — очень вдумчивый, очень знающий и очень целеустремленный полицейский. Рано или поздно вам придется ответить официально на те же вопросы. Вы можете рассказать обо всем сейчас, ведь это не официальный допрос. Если в каких-то местах ваш рассказ будет выглядеть неправдоподобно, я вам сразу же скажу.
— Почему это он будет выглядеть неправдоподобно? — с негодованием спросила она.
— Не знаю, — ответил Мейсон. — Мне только кажется, что ваше упорное нежелание говорить свидетельствует о не совсем чистой совести. Если это так, то вам лучше посоветоваться с адвокатом. И запомните, миссис Бэсс, когда-нибудь вы будете давать свидетельские показания в суде, а я буду проводить перекрестный допрос. Это непременно произойдет, если сейчас вы будете упорствовать в своем молчании. И тогда, на суде, я спрошу вас, почему вы боялись отвечать на мои вопросы.
— А кто говорит, что я боюсь?
— Я так считаю.
— Вовсе нет.
— Тогда почему вы отказываетесь отвечать?
— Я этого не говорила.
— В таком случае рассказывайте.
Несколько минут все хранили молчание, затем Ханна Бэсс заговорила:
— В этом не было ничего плохого, хотя, может быть, я слишком потакала капризам Роберта. Он не совсем обычный мальчик. Обожает ковбойские фильмы и вообще вестерны. Мечтает о том, как вырастет и станет ковбоем, или помощником шерифа, или еще кем-то в этом роде. Он помешан на огнестрельном оружии. Никогда ничего подобного не видела.
— Как вышло, что вы позволили Роберту играть настоящим оружием?
— Это случилось, когда меня в очередной раз вызвали присматривать за ним. Мистер и миссис Дженнингс были в отъезде два дня и оставили Роберта на меня.
— Вы занимали свободную спальню на втором этаже?
— Совершенно верно.
— В передней части дома?
— Да.
— Продолжайте.
— Я открыла один из ящиков бюро, чтобы положить кое-какие свои вещи, и нашла там пистолет.
— Какой пистолет?
— Кольт.
— Вы разбираетесь в оружии?
— Мой муж был владельцем тира. Он считался одним из лучших стрелков в стране и научил меня обращаться с оружием.
— А стрелять? — поинтересовался Мейсон.
— И стрелять тоже, — подтвердила миссис Бэсс.
— Хорошо, оставим это. А что было дальше?
— Пока я рассматривала пистолет, в комнату случайно заглянул Роберт. Пистолет совершенно очаровал его. Он попросил его подержать.
— И что вы сделали?
— Я вытащила обойму и увидела, что она полная. Затем оттянула затвор и удостоверилась, что и в стволе нет патрона. После этого я дала Роберту подержать пистолет.
— Что было потом?
— Он был в полном восторге. Особенно его поразило то, как я обращаюсь с оружием. Он тут же пристал ко мне, чтобы я показала ему, как он устроен.
Я разрядила обойму, вставила ее на место и дала ему поиграть пистолетом. Затем убрала пистолет на место. Но в этот день Роберт уже не мог говорить ни о чем другом.
Я испугалась, что его родителям это может не понравиться, хотя и считала, что поступила правильно, так как, по-моему, если уж в доме есть пистолет, то чем раньше мальчик научится обращаться с ним так, чтобы не причинить себе вреда, тем лучше.
— И что вы сделали? — спросил Мейсон.
— Я взяла с Роберта слово, что он ничего не расскажет родителям о пистолете.
— А потом?
— Ну, — заколебалась она, — после этого случая Роберт измучил меня. Стоило родителям уехать, как он тут же начинал требовать, чтобы я разрядила пистолет и дала ему поиграть. Сначала я поставила условие, что он будет играть в доме, но потом Роберт начал выбегать с ним во двор, и я не возражала.
Не то чтобы меня мучили угрызения совести, но иногда мне казалось, что следует пойти к миссис Дженнингс и все рассказать. Но все осложнялось тем, что Роберт уже играл пистолетом, и я это позволяла. Никогда не видела другого такого мальчика, чтобы так восхищался оружием. Ему достаточно было просто держать его в руках, чтобы быть совершенно счастливым.
— Он когда-нибудь при вас пробовал нажимать на спусковой крючок? — спросил Мейсон.
— Конечно, но я взяла с него слово, что он никогда не сделает этого, если пистолет будет на кого-нибудь направлен. Я показала ему предохранитель, рассказала, как он устроен и как им пользоваться. Это было частью нашего договора: он обещал проверять, на месте ли предохранитель, прежде чем брать пистолет в руки.
— Вы оставались с ним на ночь?
— Иногда. Как правило, я оставалась в доме на два дня.
— И Роберт каждый раз играл пистолетом?
— Да.
— А случалось ему класть пистолет под подушку на ночь?
— Да, один раз.
— Как это случилось?
