Джон Карр - Убийства павлиньим пером
– Да.
– И что он купил эти чашки втайне, я бы сказал, в большой тайне?
– Да.
– Тогда вас может заинтересовать, что вчера, за день до своей смерти, Китинг тоже кое-что купил в антикварном магазине Соара. Он купил это при условии, что покупка останется в тайне. Сам Китинг не посещал магазина, так же как не делал этого и Дартли. А предмет, который приобрел Китинг, – миланская скатерть или шаль невероятной красоты и такой же древности, на которой золотом вышит орнамент из павлиньих перьев. Не удивлюсь, если эту скатерть вы обнаружили в комнате с чайными чашками.
Дервент снова уселся в кресло, явно намереваясь насладиться произведенным эффектом. Но если он рассчитывал произвести сенсацию или уязвить Г. М. новой головоломкой, он мог испытать разочарование.
Г. М. только покачал головой:
– Сказать по правде, я ожидал чего-то в этом роде. Это может быть важно, но все-таки я куда больше интересуюсь этим вашим вечером убийств. Тебе известны какие-нибудь подробности о покупке Китингом этой шали?
– К сожалению, нет. Один-единственный факт.
– Как ты вообще мог узнать об этом?
– Сам мистер Соар упомянул об этом между делом на нашем злосчастном вечере убийств. – Дервента снова одолела холодность, и его голос стал отчетливо сух. Он сложил кончики пальцев. – Я не должен был этого допускать – эта детская глупость, Мерривейл, хотя должен признать, что сама идея увлекла меня. Ты слышал о том, что мистер Китинг у нас не появился? Мы все гадали почему, и мистер Соар…
– Ага, вот мы и дошли до этого! – прогремел Г. М., впервые проявив признаки жизни. Он совершенно переменился. – Значит, вас удивило, что Китинг не явился на вечер, так?
– Даже очень сильно удивило. Китинг был заводилой в этой игре, полагаю, он сам и предложил ее. Китинг очень хотел попробовать себя в роли детектива. Но могу ли я спросить, почему это вызывает у тебя такой интерес?
– Спокойно, сынок. А ты не пытался выяснить, почему он не пришел?
Дервент нахмурился:
– О, ради бога, Мерривейл! Я ожидал, что он приедет с мисс Гейл. Но она приехала одна, несколько возбужденная, со всей очевидностью не хотела говорить об этом. Я предположил, что между ними произошла размолвка. В данных обстоятельствах я едва ли мог давить на нее.
– Понятно. А слышал ли ты что-нибудь о ссоре между Китингом и его приятелем по имени Гарднер? Может быть, от самой Гейл?
– Нет, не слышал.
– Похоже, ты удивлен. Я прав? Давай пренебрежем старыми школьными чопорностью и рыцарством. Ссора, предположительно, произошла вечером перед твоей вечеринкой: в понедельник вечером Гарднер грозился убить Китинга.
– Это для меня новость. Я могу сказать только то, что это очень маловероятно. Ради господа бога, парни! Рон Гарднер! Кроме того, я лично видел Китинга во вторник утром. У меня были дела в Вестминстере, а поскольку кое-какие вещи нужно было обсудить с Китингом лично, я позвонил ему на квартиру. Он точно ничего не говорил ни о каких проблемах. Напротив, казалось, был в превосходном расположении духа и не мог дождаться этой игры вечером.
– Во вторник утром… – повторил Г. М., усиленно над чем-то размышляя. – Тогда он все еще намеревался прийти на твой вечер? Так? Значит, что-то, что произошло между утром вторника и вечером вторника, когда он сообщил Франсис Гейл, что не сможет пойти. Что-то заставило Китинга изменить его решение. О, черт возьми! Я говорил Мастерсу, что в этом деле могут быть очевидные вопросы. – Некоторое время Г. М. помолчал. – Давай вернемся к тому, что Мастерс считает самым главным вопросом этого дела. Джереми Дервент. Дженет Дервент. Филипп Китинг. Рональд Гарднер. Франсис Гейл. Бенджамин Соар… Джем, кто из них стащил револьвер из твоего дома?
– Генри, я не знаю, – ответил Дервент.
Установилось молчание.
– Я боялся, что ты так и скажешь, – признал Г. М. – Маленький джокер в этом деле слишком незначителен, чтобы увидеть, как кто-то стащил огромную пушку 45-го калибра прямо у тебя из-под носа. И тем не менее ты был хозяином. Ты должен был быть более наблюдательным, чем, скажем, Франсис Гейл.
Прикрыв глаза, словно желая сосредоточиться, Дервент постучал сложенными пальцами по столу.
– Согласен. Давайте посмотрим, смогу ли я что-нибудь вспомнить. Приблизительно в половине десятого у моей жены разболелась голова и она ушла с вечера. Я точно помню, что в это время револьвер лежал на каминной полке в гостиной в передней части дома. Мы еще поиграли в убийство после того, как моя жена нас оставила. Мы сидели в гостиной и болтали. Приблизительно в половине двенадцатого Филипп Китинг заявил, что ему пора уходить. Остальные тоже решили распрощаться. Я спросил мужчин, не выпьют ли они со мной по стаканчику в моей студии в глубине дома. Они согласились, и мисс Гейл составила нам компанию. Я был последним, кто покидал гостиную. Тогда и заметил, что револьвер все еще лежит на каминной полке, и напомнил себе, что должен сказать Рональду Гарднеру, чтобы он не забыл забрать его, когда будет уходить. Пока я ясно излагаю? – При этих словах он резко открыл глаза и закрыл их снова. – Мы отправились в мою студию. Четверо из нас пили виски с содовой, а мисс Гейл – легкое шерри. Никто из нас за это время не покидал комнату. Мисс Гейл, как я вам уже сказал, была несколько возбуждена в тот вечер. Слегка пригубив шерри, она неожиданно выказала некоторые признаки замешательства, если не сказать больше. Вдруг расплакалась, извинилась и почти что выбежала из комнаты. Мы были удивлены. Рональд Гарднер допил свое виски и довольно торопливо последовал за ней, объявив, что она пообещала отвезти его домой на своей машине. Я дошел с Гарднером до парадной двери. Он не подходил к двери гостиной, которая, я полагаю, была закрыта. Я напомнил ему о револьвере. Он ответил мне что-то в таком духе – я цитирую по памяти: «О, точно, он должен быть в надежных руках». Тогда я понял это так, что он оставляет револьвер, поскольку торопился уехать с мисс Гейл и не собирается в данный момент беспокоиться о нем. Мисс Гейл была уже в своей машине. Я дошел с Роном до ворот и видел, как они уехали.
Когда я вернулся в дом, мистер Соар стоял у входной двери. Филипп Китинг брал шляпу с полки для шляп в холле. Я не знаю, заходил ли кто-либо из них в гостиную. У Филиппа Китинга была машина, а мистер Соар решил пройтись до станции метро «Ноттинг-Хилл». Только тогда, когда я стал запирать дом и гасить огни, я заметил, что револьвера нет. Тогда-то я и подумал, что не понял смысла слов Гарднера. Я и сейчас их не понимаю. Вот и все.
Хотя его сигара уже давно сгорела, адвокат стряхнул ее в пепельницу. Затем его глаза снова медленно повернулись к Г. М., в них блеснул живой ум. Поллард надолго запомнил, как он выглядел в эту минуту: скудные седые волосы, которые были слегка растрепаны, легкая улыбка, худое запястье, застывшее над пепельницей, словно он собирался передвинуть шахматную фигуру… За стенами летнего домика крепчал ветер, в саду мела метель из белых цветов.
