Рекс Стаут - Не позднее полуночи
— Я мог бы позвонить им сам и сообщить о вашем пожелании, — проворчал Вульф. — По вашей просьбе.
— Это было бы ничем не лучше. Боюсь, даже хуже. Понимаете, мне хотелось бы избежать открытого разрыва прямо сейчас.
— Это вполне понятно. Но тогда, боюсь, вам придется принять статус-кво. Я полностью понимаю вашу позицию, мистер Хири. Ваши интересы здесь действительно затронуты так же глубоко, как и их, и деньги, которые они мне заплатят, все равно будут из вашего кармана. Как минимум вы имеете полное право получать информацию из первых рук. Хотите, я позвоню и попрошу у них разрешения давать вам такую информацию? Ведь это-то не нанесет вашим отношениям непоправимого ущерба. Я скажу им, что нахожу ваши претензии вполне естественными и правомерными.
— Пожалуй, в этом что-то есть, — неохотно согласился Хири.
— Так что, я звоню?
— Да.
Зазвонил телефон. Я снял трубку, обменялся со звонившим парой слов, попросил его не вешать трубку и повернулся, чтобы сообщить Вульфу, что с ним желает говорить Рудольф Хансен. Он потянулся к своему аппарату, потом передумал, вылез из кресла и направился к двери. Огибая угол своего стола, он сделал мне знак, будто прижал ладонью воздух, что означало приказ положить трубку, как только он начнет говорить, — по всей видимости, он хотел дать мне возможность спокойно поболтать с гостем. Легкий скрип, донесшийся из прихожей, напомнил мне, что я снова забыл смазать дверь на кухню. Услышав в трубке голос Вульфа, я аккуратно положил её на рычаг.
Но светской беседы у нас с Хири так и не получилось. Он выглядел озабоченным, а у меня не было ни малейшего желания отвлекать его от мрачных мыслей. Мы провели несколько минут в дружном молчании, потом вернулся Вульф, прошел к своему креслу и уселся.
— Вместе с мистером Хансеном были мистер Бафф, мистер О'Гарро и мистер Асса. Они интересовались результатами, и я им их сообщил. Они не имеют никаких возражений против того, чтобы я отчитывался перед вами непосредственно, в любое время и без всяких ограничений.
— Чертовски мило с их стороны, — проговорил Хири без всякой благодарности. — А что, у них-то есть какие-нибудь важные новости?
— Ничего, что могло бы представлять хоть какой-то интерес.
— Что ж, тогда мне придется возвратиться к тому, с чего я начал. А у вас есть какие-нибудь результаты?
— Теперь я могу вам ответить. Нет.
— Почему?
— Мистер Хири, — Вульф начал раздражаться, — я говорю вам абсолютно то же самое, что только что сказал мистеру Хансену. Если бы в результате бесед с конкурсантами я и пришел к каким-нибудь выводам, я мог бы раскрывать их вам, а мог бы и не раскрывать. Но я пока не сделал никаких выводов. А догадки, если таковые у меня имеются, не могут квалифицироваться как результаты, за исключением тех случаев, когда мне будет нужна ваша помощь, чтобы их проверить. А мне она не нужна. Вы мешаете мне переваривать не только ужин, но также и информацию и впечатления, которые мне удалось собрать за долгий и многотрудный день. Эти четверо хотели прийти сюда. Но я сказал им, что либо они оставят меня в покое до того момента, пока у меня не появится что-нибудь, что стоило бы обсудить, либо они нанимают кого-нибудь другого.
— Но ведь у нас нет времени. Что вы собираетесь предпринять?
Потребовалось еще добрых пять минут, чтобы окончательно от него избавиться, но потом он все-таки ушел. Сопроводив его до двери, я вернулся к своему столу, сел за машинку и возобновил работу над стенограммой интервью с мисс Фрейзи. С этим надо было закончить, прежде чем идти спать, а шел уже одиннадцатый час, так что я подналег. Правда, у меня было несколько замечаний, которыми я хотел поделиться с Вульфом, и несколько вопросов, которые мне хотелось ему задать, но я был слишком занят, да, впрочем, и ему тоже было не до этого — он слишком глубоко погрузился в книгу. Когда, проводив Хири, я вернулся в кабинет, он уже успел пошарить на книжных полках, вернуться за стол с книгой и даже включить стенное освещение. Это оказался «Прах красоты» Кристофера Лафаржа. Вам могло бы показаться, что это не лучший способ вовремя справиться с работой, для которой были обозначены вполне жесткие сроки. Но ведь вы же не гений.
Я уже покончил с мисс Фрейзи и приступил к Уилок, когда раздался звонок в дверь. Когда я шел в прихожую, я готов был поставить пять к одному, что это «ЛБА» со своим адвокатом осмелились нарушить просьбу Вульфа оставить его в покое, и проиграл бы. Щелкнув выключателем, я зажег свет на крыльце, глянул в глазок, и мне все сразу стало ясно. Я отступил в кабинет и обратился к Вульфу:
— Очень сожалею, что вынужден вас отвлечь…
— Ни-ко-го!.. — прорычал Вульф. — Ни единого человека на свете!
— Да, сэр. Но это Кремер.
Он опустил книгу, губы его были плотно сжаты. Медленно, аккуратно загнул страницу, закрыл книгу и положил её на стол.
— Тем лучше, — мрачно произнес он. — Впусти.
В дверь уже снова звонили.
10
Между Вульфом и инспектором Западно-манхэттенского отделения криминальной полиции Кремером до открытых ссор никогда не доходило, хотя временами покрытое шрамами красное лицо Кремера становилось совсем белым, а мощные плечи, казалось, вот-вот должны были лопнуть от сдерживаемого напряжения. Я всегда мог предсказать, в каких тонах будет протекать беседа и до какой температуры она может раскалиться по тому, как Кремер приветствовал меня, когда я открывал ему дверь. Если он называл меня Арчи — что случалось, впрочем, нечасто, — значит, он пришел за одолжением, готов забыть старые раздоры и намерен вести себя по-дружески. Если — Гудвином, но при этом спрашивал, как я себя чувствую, речь все же шла об одолжении, но таком, на которое он, по его мнению, имел полное право. Если он называл меня Гудвином, но интереса к здоровью не проявлял, значит, он явился в очередной раз призвать нас к тому, что он именовал сотрудничеством, и не уйдет, пока этого не добьется. Если же он вообще никак меня не называл — наши дела плохи, и можно было в любой момент ожидать начала боевых действий.
На сей раз я не был Арчи, но он поинтересовался, как я себя чувствую, согласился, усевшись в кресло из красной кожи, принять предложенное Вульфом пиво и даже извинился, что явился так поздно, не позвонив. Пока Фриц подавал пиво, я успел сбегать на кухню за стаканом молока, а когда вернулся, увидел, что стакан Кремера уже наполовину пуст, а он слизывает с губ пену.
— Я надеюсь, — проговорил он строго, — что не прервал никаких важных занятий.
Не следовало всерьез принимать его строгий тон: он был из тех, кто был бы строг даже с самим Господом Богом.
