Агата Кристи - Убийство в доме викария
Кивнув, Хэйдок прошел в дом, а я пошел вперед по деревенской улице и вскоре нагнал инспектора. Подозреваю, что он нарочно замедлял шаг. Какую бы антипатию он ко мне ни испытывал, он не из тех, кто допустит, чтобы симпатии и антипатии мешали ему раздобыть нужную информацию.
— Вы что-нибудь знаете об этой даме? — спросил он меня напрямик.
Я ответил, что совершенно ничего не знаю.
— Она вам не говорила, почему сюда переехала?
— Нет.
— Но тем не менее вы к ней ходите?
— В мои обязанности входит посещение моих прихожан, — ответил я, не упоминая о том, что за мной посылали.
— Угу… Пожалуй, это так. — Он минуту или две помолчал, а потом заговорил снова, не устояв перед искушением поговорить о своем недавнем промахе. — Скверное дельце, как я погляжу.
— Вы так думаете?
— Спросите меня, и я вам скажу: «вымогательство». Забавно, если подумать, какая репутация была у этого полковника Протеро. Но ведь верить никому нельзя. Великое дело — церковный староста, который ведет двойную жизнь. Не он первый, не он последний.
У меня в голове промелькнуло смутное воспоминание о высказывании мисс Марпл по тому же поводу.
— Неужели вы серьезно думаете, что это возможно?
— Так уж выходит, все факты налицо, сэр. С чего бы такой изящной и нарядной леди забираться в эту забытую богом дыру? С чего это она отправляется к нему в гостя в такое время, когда с визитами не ходят? Странно! А почему она не желает видеть ни миссис Протеро, ни мисс Протеро? Да уж, все сходится. Она не спешит признаваться, ведь вымогательство — уголовно наказуемое деяние. Но мы из нее правду вытряхнем. Можно ожидать, исходя из того, что нам известно, что ее показания будут очень интересны. Если у полковника Протеро был какой-то темный секретик в жизни — что-нибудь постыдное — тогда, сами понимаете, перед нами открываются широкие возможности.
Я вполне понимал.
— Я пытался вытянуть что-нибудь из дворецкого. Мог же он подслушать, о чем говорили полковник Протеро и Лестрэндж. За дворецкими это водится. Но он клятвенно уверяет, что даже понятия не имеет, о чем они говорили. Кстати, он на этом потерял работу: полковник на него набросился чуть не с кулаками за то, что он посмел ее впустить. Дворецкий в ответ предупредил об уходе. Говорит, что место все равно было ему не по душе и он собирался уходить в любом случае.
— Вот как.
— А нам это дает еще одного человека, который мог затаить зло на полковника.
— Но вы же не подозреваете всерьез этого человека — как его фамилия, кстати?
— Фамилия его Ривз, и я не говорил, что я его подозреваю. Верить никому нельзя, вот что я вам скажу. Мне его манеры не нравятся — уж больно он елейный, скользкий, как угорь.
Интересно, что сказал бы Ривз о манерах инспектора Слака?
— Теперь пришла пора допросить шофера.
— В таком случае, — сказал я, — нельзя ли мне подъехать с вами на машине? Мне нужно поговорить с миссис Протеро.
— О чем это?
— О предстоящих похоронах.
— А! — инспектор Слак едва заметно смутился. — Следствие будет завтра, в субботу.
— Именно так. Похороны, вероятно, будут назначены на вторник.
Казалось, инспектор Слак слегка устыдился своей грубости. Он сделал попытку примирения, предложив мне присутствовать при допросе шофера, Мэннинга.
Мэннинг славный малый, ему не больше двадцати пяти-двадцати шести лет. Инспектор явно нагонял на него страх.
— Ну вот что, парень, — сказал Слак, — мне нужно у тебя кое-что узнать.
— Да, сэр, — пролепетал шофер. — Как угодно, сэр.
Если бы убийство было делом его рук, он вряд ли выглядел бы более потерянным и перепуганным.
— Ты возил своего хозяина в деревню вчера днем?
— Да, сэр.
— В котором часу?
— В пять тридцать.
— Миссис Протеро была с вами?
— Да, сэр.
— По дороге нигде не останавливались?
— Нет, сэр.
— А что вы делали в деревне?
— Полковник вышел и сказал, что машина ему больше не понадобится. Он пойдет домой пешком. Миссис Протеро поехала за покупками. Свертки уложили в машину. Она сказала, что я больше не нужен, и я поехал домой.
— А она осталась в деревне?
— Да, сэр.
— Который был час?
— Четверть седьмого, сэр. Точно четверть седьмого.
— А где ты ее оставил?
— Возле церкви, сэр.
— Полковник говорил, куда собирается, или нет?
— Он сказал, что надо повидать ветеринара… насчет одной из лошадей.
— Ясно. И ты приехал сюда, прямиком?
— Да, сэр.
— В Старой Усадьбе два въезда — Южный и Северный. Как я понимаю, в деревню ты выезжал через Южные ворота?
— Да, сэр, как всегда.
— А обратно — тем же путем?
— Да, сэр.
— Гм-м… Ну ладно, пока достаточно. А! Вот и мисс Протеро.
Летиция шла к нам медленно, словно нехотя.
— Я беру «фиат», Мэннинг, — сказала она. — Заведите мотор, пожалуйста.
— Сию минуту, мисс.
Он подошел к двухместной спортивный машине и поднял капот.
— Можно вас на минуту, мисс Протеро? — сказал Слак. — Мне необходимо знать, кто где был вчера во второй половине дня. Простая формальность, не обижайтесь.
Летиция смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Я никогда в жизни не замечаю, который час!
— Насколько я знаю, вы ушли из дому вчера вскоре после ленча?
Она кивнула.
— А куда, разрешите узнать?
— Играть в теннис.
— С кем?
— С семьей Хартли Напье.
— Из Мач Бенэма?
— Да.
— А когда вы вернулись?
— Не знаю. Я же вам сказала, что никогда не знаю, который час.
— Вы вернулись, — сказал я, — около половины восьмого.
— А, верно, — сказала Летиция. — Прямо в разгар представления. Анна в истерике, а Гризельда ее утешает.
— Благодарю вас, мисс, — сказал инспектор. — Это все, что я хотел узнать.
— Странновато, — сказала Летиция. — Все это удивительно малоинтересно.
Она пошла от нас к «фиату».
Инспектор украдкой дотронулся до своего лба и шепотом спросил:
— Что, малость не в себе?
— Ничего подобного, — сказал я. — Но ей нравится такой казаться.
— Ладно. Пойду, допрошу прислугу.
Заставить себя полюбить инспектора Слака — свыше сил человеческих, но его кипучую энергию нельзя не одобрить.
Мы расстались, и я спросил у Ривза, где я могу найти миссис Протеро.
— Она прилегла отдохнуть, сэр.
— Тогда я не стану ее беспокоить.
— Может, вы подождете, сэр, я знаю, миссис Протеро хотела обязательно с вами повидаться. Она сама сказала, за ленчем.
Он провел меня в гостиную, включил свет — занавески были опущены.
— Какие печальные события, — сказал я.
— Да, сэр. — Голос дворецкого звучал холодно, хотя и почтительно.
Я взглянул на него. Какие чувства кипят под этой маской бесстрастия? Может быть, он знает что-то, но не говорит? Трудно найти что-либо более неестественное для человека, чем маска вышколенного слуги.
— Еще что-нибудь угодно, сэр?
Мне почудилось, что за этим привычным выражением таилась хорошо скрытая тревога.
— Нет, ничего, — ответил я.
Мне не пришлось долго ждать — Анна Протеро вышла ко мне очень скоро. Мы поговорили о некоторых делах, а потом она воскликнула:
— Какой чудный, добрый человек доктор Хэйдок!
— Лучший из всех, кого я знаю.
— Он был поразительно добр ко мне. Но у него такой грустный вид — вам не кажется?
Мне как-то не приходило в голову называть Хэйдока грустным. Я немного подумал.
— Мне кажется, я этого никогда не замечал, — сказал я.
— И я тоже, до сегодняшнего дня.
— Порой наши собственные горести обостряют наше зрение, — сказал я.
— Как это верно. — Она помолчала и сказала: — Мистер Клемент, одного я никак не могу понять. Если мужа застрелили сразу же после моего ухода, то почему я не слышала выстрела?
— Полиция полагает, что выстрел был сделан позже.
— А как же записка — там стоит 6:20?
— Возможно, эти цифры приписаны другой рукой — рукой убийцы.
Кровь отхлынула от ее щек.
— А вам не бросилось в глаза, что цифры написаны не его почерком?
— Какой ужас!
— Этот почерк вообще не похож на его почерк! Это была правда. Неразборчивые каракули в записке ничем не напоминали четкий почерк Протеро.
— Вы уверены, что они не подозревают Лоуренса?
— По-моему, с него сняты все подозрения.
— Но, мистер Клемент, кто же это сделал? Люциус не пользовался популярностью — я знаю, но и настоящих врагов у него не было, мне кажется. То есть — заклятых врагов.
Я покачал головой:
— Это покрыто тайной.
Я снова вспомнил о семи подозреваемых, которых не назвала мисс Марпл. Хотелось бы знать, кто они?
Распрощавшись с Анной, я приступил к выполнению своего замысла.
Я пошел домой по тропинке. Дойдя до перелаза, я немного вернулся назад, до места, где растительность казалась мне слегка помятой, свернул с тропинки и углубился в кусты. Лес здесь был густой, с кустарником, ветви которого переплетались внизу. Я пробивался сквозь заросли с некоторым усилием, как вдруг услышал, что недалеко от меня еще кто-то пробирается через кустарник. Я остановился в нерешительности, и передо мной возник Лоуренс Реддинг. Он тащил увесистый валун.
