Эрл Гарднер - Дело о стройной тени
— Продолжительный период времени.
— Двенадцать часов?
— О, да.
— Двадцать четыре часа?
— Да.
— Следовательно, трупные пятна показывают только, что смерть произошла больше, чем час назад?
— Нет. Они продолжают развиваться. Цвет тоже указывает на время смерти.
— Есть какая-то разница между трупными пятнами спустя пять или десять часов?
— Я бы сказал, что через пять часов образование трупных пятен завершается.
— На теле, которое вы осматривали, оно было завершено?
— Да.
— Следовательно, по трупным пятнам на теле, которое вы осматривали, можно было лишь сказать, что смерть наступила не менее пяти часов назад?
— Ну… есть и другие факторы.
— Не будем пока касаться этих факторов, — сказал Мейсон. — Я говорю сейчас только о трупных пятнах. Верно ли, что только по трупным пятнам на теле, которое вы осматривали, можно было утверждать, что смерть наступила более пяти часов назад?
Доктор заметно колебался.
— Да или нет? — настаивал Мейсон.
— Да, — произнес наконец доктор Джаспер.
— Теперь перейдем к другому фактору, который вы упомянули. «Ригор мортис». Вы можете объяснить что такое «ригор мортис» так, чтобы поняли господа присяжные?
— Это окоченение тела в результате химических процессов в мышечных тканях. Сразу после смерти тело очень мягкое. Потом начинается окоченение — лицо, шея, грудь, руки, живот и, наконец все тело. Потом, через некоторое время, окоченение начинает проходить, в том же порядке, как начиналось: лицо, шея и так далее.
— В данном случае окоченение охватило все тело?
— Совершенно верно.
— И поэтому вы решили, что смерть наступила между полуночью и пятью часами утра. Скорость развития трупного окоченения всегда одинакова?
— Нет, оно протекает по разному, в зависимости от…
— В какой период времени оно обычно происходит?
— От восьми до двенадцати часов.
— Следовательно, если полностью окоченевшее тело найдено в семь тридцать утра, то возможно, что смерть наступила и в десять тридцать утра?
— Да, возможно.
— Правда ли, что наступление трупного окоченения может быть ускорено другими факторами? Что, если человек был убит во время борьбы, окоченение развивается гораздо быстрее?
— Да, это так.
— И на него влияет температура окружающей среды?
— Совершенно верно.
— Встречаются ли случаи, когда «ригор мортис» наступает почти мгновенно?
— Скажем, в течение очень короткого периода.
— Почти мгновенно?
— Это зависит от того, что вы считаете мгновением.
— Минут за десять — пятнадцать.
— Да, это возможно.
— Доктор, вы заявили, что установили время наступления смерти с помощью определенных факторов, известных опытным судебно-медицинским экспертам, и назвали два: трупные пятна и «ригор мортис». Я хочу спросить вас: какие другие факторы вы имели в виду, устанавливая время наступления смерти?
— Никаких других фактор я не учитывал.
— Никаких других медицинских факторов вы не учитывали? — с искренним удивлением переспросил Мейсон.
— Никаких, — подтвердил доктор Джаспер.
— Вам известно, что установление момента смерти по «ригор мортис» может вести к неправильным выводам?
— Я бы сказал, что «ригор мортис» довольно точный показатель.
— А я бы сказал, что это не точный показатель, если окоченение может возникать уже через несколько минут после смерти или задерживаться чуть ли не на двенадцать часов.
— Это крайности.
— Вы можете заявить под присягой, что этот случай не является крайностью?
Доктор Джаспер беспокойно заерзал.
— Отвечайте, — сказал Мейсон. — Откуда вам известно, что этот случай не является крайностью?
— Я этого не знаю, — признал доктор.
— А температура тела? — поинтересовался Мейсон. — Разве это не считается самым надежным способом определения времени смерти?
— Температура тела — это фактор, да.
— Возможно, один из наиболее надежных факторов.
— Один из факторов.
— Он надежен?
— Довольно надежен. Но бывают различные отклонения.
— Но не такие большие, как с «ригор мортис»?
— Смотря по обстоятельствам.
— Доктор, не вы ли опубликовали в прошлогоднем декабрьском выпуске «Журнала Судебной Медицины» статью «Определение времени смерти»? В ней вы утверждаете, что из всех факторов, помогающих установить время наступления смерти, «ригор мортис», возможно, наименее надежный, а самый надежный, с вашей точки зрения, температура тела.
Доктор беспокойно заерзал на свидетельском месте.
— Не уверен, правильно ли вы интерпретируете мои высказывания.
Мейсон открыл свой портфель, достал из него журнал и сказал:
— Может быть, вы хотите, доктор, чтобы я освежил вашу память?
— Нет, не надо. Я вспомнил, что действительно говорил нечто подобное.
— Почему же сейчас вы стараетесь преувеличить значение «ригор мортис» для установления времени наступления смерти и свести до минимума значение фактора температуры тела?
— Я не делаю ничего подобного! — возмущенно запротестовал доктор.
— Вы установили время смерти по двум факторам, которые, как вы утверждаете, являются надежными для судебно-медицинского эксперта: трупные пятна и «ригор мортис». А как насчет температуры, доктор? Вы измеряли температуру?
— Не измерял.
— Не измеряли?
— Когда я увидел покойного, он было полностью одет, а единственный способ измерить температуру тела… Ну, одним словом, тело в этот момент должно быть полностью раздето.
— Когда тело увозили, оно было полностью одето?
— Да.
— А после того как оно было раздето, температура измерялась?
— Очевидно, нет, — признал доктор. — Произошла какая-то путаница. Кто-то решил, что измерил я, а я решил, что это сделал кто-то другой. Во всяком случае температуру не измерили.
— Итак, — продолжал Мейсон, — вы пытаетесь установить время наступления смерти только с помощью двух факторов: трупных пятен и «ригор мортис», трупного окоченения. В своей статье вы утверждаете, однако, что окоченение наименее надежный фактор, поскольку на него оказывают большое влияние внешние условия, а трупные пятна вы там даже не упомянули.
— Да, действительно, не упомянул…
— Кто-то ошибся, не измерил температуру тела, а вы, чтобы ваши показания выглядели убедительно, упомянули трупные пятна, как надежный фактор определения момента смерти? Разве в данных обстоятельствах трупные пятна являются надежным показателем?
— Вношу протест, — вмешался Раскин. — Вопрос некорректен.
— Что же в нем некорректного? — спросил судья Сеймур.
