Жорж Сименон - Суд присяжных
«Знаете, кто к вам приехал? Убийца рантьерши в Ницце!»
И все же Луи не двинулся с места. Он продолжал смотреть на площадь, потом скользнул равнодушным взглядом по раскрытому чемодану, где были небрежно сложены костюмы.
Вот и попался! Прежде чем он доберется до парохода, полиция схватит его, а если ему случайно удастся отплыть с острова, все, даже самые маленькие, причалы на берегу уже будут оповещены.
Луи посмотрел в зеркало и остался доволен собой, своей выдержкой и горькой усмешкой, искривившей рот. Затем, спускаясь по темной лестнице, пожал плечами и вздохнул:
— Эх, Малыш Луи, Малыш Луи!
Это была единственная минута, когда он расчувствовался. Придя в кафе, он недрогнувшей рукой зажег сигарету и вспомнил, как восхищалась служанка его зажигалкой.
— Возьми! — сказал он ей. — Это тебе на память. Может, глядя на нее, пожалеешь, что была вчера такой недотрогой.
— Вы опять за свое!
Конечно, ей было невдомек, какое для него все это приобретало значение. Зал был почти пуст. Двое матросов с яхты дремали за столиком, но вскоре на площади появился полицейский, шедший с такой же решимостью, как и почтовый служащий.
— Принеси мне томатного сока.
Не заказать ли перно с каплей гренадина? В эти дни он почти не употреблял спиртного, но сейчас ему захотелось еще разок вдохнуть запах перно.
— На что это вы засмотрелись? — спросила служанка.
— Это мэр разговаривает там с полицейским?
— Да, а что?
У мэра, местного бакалейщика, были густые черные усы и серый, как у торговца скобяными товарами или наборщика, халат. Двое мужчин о чем-то спорили на самом солнцепеке.
Луи оставалось только ждать. Он задал себе вопрос, осмелятся ли они, и невольно улыбнулся, когда полицейский оставил наконец собеседника и подошел к двери, держа правую руку на кобуре.
— Входите, Боннэ! — сказал Луи. Ему случалось несколько раз угощать полицейского аперитивом.
Но тот, смущенный, нерешительно спросил:
— Вы и в самом деле Луи Берт?
— Да, он самый.
— Луи Берт, прошу вас облегчить мои обязанности и не устраивать скандала. Предупреждаю: при первой же попытке к сопротивлению я вынужден буду стрелять. Дайте руки.
Луи с улыбкой протянул обе руки и подмигнул служанке.
— Так уж сразу и наручники, — сказал он с добродушным упреком.
На площади с десяток человек обступили мэра, покуда Боннэ вел задержанного к домику с двумя тесными комнатушками, увенчанному флагом в знак того, что тут находится мэрия.
Боннэ держал себя очень прилично. Положение его было затруднительным. Ведь завтра вся печать заговорит об этом аресте.
— Проходите, — вежливо сказал он Луи, открыв перед ним дверь кабинета, где в углу лежали свернутые знамена, подготовленные к 14 июля, заряженные ракетницы и несколько венецианских фонариков. — Садитесь.
Он запер дверь на ключ и, так как к окну прильнули чьи-то физиономии, опустил занавески, оставшись с Луи в полумраке.
— Ясное дело, у меня нет еще постановления на арест, потому что сперва мне надо было удостовериться в вашей личности. А теперь я позвоню в Йер и получу инструкции.
— Валяйте! — согласился Луи.
— Дело-то сложнее, чем вы думаете. Тут ведь не скажешь — пойман на месте преступления.
Казалось, Боннэ рад получить собеседника, способного понять все эти формальности. Кроме того, он не мог заставить себя обращаться с Малышом Луи, как с заурядным арестантом, и, соединяясь по телефону, бросал на него скорее восхищенные, чем осуждающие взгляды.
— Йер?.. Комиссар полиции?.. Алло! Я хотел бы поговорить с комиссаром… Да… Это Боннэ из Поркероля…
Это вы, господин комиссар? — Он подмигнул Луи. — Имею честь доложить важную новость… По поводу преступления в Ницце… Вы в курсе?.. Так вот, убийца у меня в кабинете. Скажите, пожалуйста, что я должен делать дальше?.. Ах, так. Прекрасно. Буду на месте.
Он повесил трубку и, в замешательстве посмотрев на арестованного, произнес:
— Думаю, в мои обязанности не входит допрашивать вас официально. Комиссар должен мне позвонить с минуты на минуту. Ему нужно только получить указания из Ниццы.
В комнатке, украшенной литографией президента республики и покрытой пылью и чернильными пятнами статуэткой Марианны[5], было прохладно. Внезапно подойдя к окну и раздвинув занавески, Боннэ заорал:
— Если вы немедленно не разойдетесь, я прикажу очистить площадь!
Итак, до трех часов все шло по-хорошему и казалось Луи даже занятным. Но в три часа двое полицейских, которым поручили доставить задержанного, сошли с парохода. Один был молодой, свежевыбритый, подтянутый.
На него Луи нечего было жаловаться. Другой, толстый, уже под мухой, одно плечо выше другого, вялый и болезненный с виду, сразу подошел к арестованному и злобно гаркнул:
— Так вот он, паршивый кот, который убивает старух!
При этом он нарочно наступил Луи на ногу, но тот даже не шелохнулся и выдержал его взгляд.
— Уж не собираешься ли ты задирать передо мной нос, подонок!
Бац! — и он влепил Луи пощечину, но тот только сплюнул на пол.
— Так ты еще плюешься! Может, посмеешь мне ответить?
Заводить толстяка не приходилось, он заводился сам.
Не спеша сбросил китель и начал избивать задержанного.
Ни один мускул не дрогнул на лице Луи. Когда процедура закончилась, у него оказалась распухшей верхняя губа и огромный синяк на левом виске. Полицейский сорвал с него галстук, разодрал воротничок рубашки.
— Погоди, я подправлю твою смазливую харю!
В пять часов полицейские препроводили Луи на пароход, до которого нужно было пройти лишь двести метров. Любопытные стояли группами, молчаливые и потрясенные, и в конечном счете вся церемония прошла довольно торжественно.
Опасаясь, как бы Луи не бросился в море, его сразу поместили в каюту, пропахшую мазутом. Пассажирам пришлось остаться на палубе.
В Тур-Фондю представителей власти ожидало подкрепление — лейтенант полиции и бригадир с машиной.
Через полчаса прибыли в Тулон. Арестанта быстро доставили на вокзал и не замедлили посадить в экспресс Париж — Ницца.
Луи ничего не ел и не пил с одиннадцати утра, но разозлился бы на себя, если бы ему изменила выдержка.
На вокзале в Ницце дежурили десятка полтора журналистов и фотографов. Арестанта поспешно затолкнули в машину и несколько минут спустя доставили в уголовку.
Около часа он просидел в помещении, где работали инспекторы. Они звонили по телефону, беспрерывно входили и выходили, причем каждый вновь входящий бросал на него любопытный взгляд. Давно уже включили настольные лампы. Двое полицейских в штатском велели принести для себя кружки с пивом, но и не подумали угостить Луи.
