Лео Брюс - Дело для трёх детективов
Столл пожал плечами. «Я мало волновался по этому поводу», — сказал он.
— Понимаю. А вы дружите с Феллоусом? Знаете как это бывает: кореша, старые добрые кореша, если вы извините мне это низкопробное выражение?
— Ваша светлость может позволить себе употреблять сленг. Нет, мы не были друзьями ни в каком смысле. Едва ли можно ожидать, что в моём положении я должен быть запанибрата с молодым парнем его типа.
— Какого типа?
— Шофёр, который до этого был моряком, милорд, если не хуже. Он — молодой человек с очень грубой речью, в прошлом которого, я уверен, не всё было гладко.
— Тогда как ваше собственное…
— Мои рекомендации уходят в прошлое на многие годы, милорд, и они безупречны.
— Вам, должно быть, потребовалось много лет, чтобы отрафинировать свои манеры, Столл. Они — своего рода лучшее, с чем мне приходилось встречаться.
— Благодарю вас, милорд.
— Было ли ещё что-либо, что вам не нравилось в этом Феллоусе?
— Я отнёсся неодобрительно к его фамильярности с горничной.
Я заметил в этот момент, что месье Пико, который с энтузиазмом выкладывал узоры из спичек, был, очевидно, очень доволен оборотом, который приняло дознание.
— А это было очень заметно?
— Я полагаю, что они дошли в своих отношениях до того, что собираются пожениться.
— Разве это так уж плохо? В конце концов, Столл, мы все бываем молоды только раз в жизни. Весна в воздухе, и всё такое.
— Но нехорошо, когда это происходит в одном штате слуг, милорд.
— А миссис Терстон об этом знала?
— Конечно нет.
— А если бы узнала, как вам кажется, она бы возражала?
В этот момент возникла небольшая пауза, и я заметил, что Столл бросил взгляд на задающего вопросы с видимой враждебностью. Однако последний вопрос казался настолько банальным, что я не мог понять почему.
— Не могу сказать, милорд, — промолвил он наконец.
— А что-нибудь ещё о домашнем хозяйстве, что могло бы нам помочь?
Столл снова сделал паузу: «Не думаю, милорд».
— Вы не заметили ничего такого, что могло бы, например, вызвать недовольство у доктора Терстона?
Снова возникла та неприятная пауза, вновь был брошен косой взгляд на лорда Саймона.
— Нет, милорд.
— Очень жаль, Столл, что, когда вы усвоили эту очаровательную манеру разговаривать, вы в то же время не привыкли говорить правду.
— Милорд...
— Вы же знаете, что я имею в виду, не так ли?
В этот момент я ещё больше зауважал лорда Саймона. Он был таким беспощадным и хладнокровным. Чувствовалось, что за его пижонской манерой стоят огромный опыт и самообладание. Он холодно и отстранённо наблюдал за несчастным дворецким и, я увидел, как лоб Столла покрылся потом. Несколько раз дворецкий пытался избежать взгляда устремлённых на него глаз и начать говорить, но так уж случилось, что в этом соревновании молодой человек оказался сильнее более пожилого.
— У меня имелась идея, — тихо признался дворецкий.
— Вы знали, что между миссис Терстон и шофёром было нечто… скажем, нечто такое, чего не должно было быть?
Уильямс взорвался: «Послушайте, Плимсолл...»
— Простите меня. Но мы расследуем старое доброе убийство, — напомнил ему лорд Саймон. — Не берите в голову, что это было, Столл, но вы ведь знаете, что что-то всё-таки было?
— У меня были подозрения.
— И вам заплатили за то, чтобы вы держали их при себе?
Наконец мужчина взял себя в руки. Казалось, его манеры дворецкого, куда-то испарились, и он сердито повернулся к лорду Саймону. «Это неправда! — заявил он. — Этого не было!»
— Тогда, может быть, вы нам хотя бы намекнёте на правду?
— Я предупредил миссис Терстон о своём увольнении, — медленно сказал он. — Я должен был уйти через две недели.
— Почему?
— Потому что… из-за того, что вы только что сказали. Она и шофёр. Я не остался бы в доме, где происходит такое. Я — почтенный человек.
— Ну и?
— Уход означал потерю моей доли в завещании. То есть того, что я получил бы, если бы она умерла первой. Таким образом, миссис Терстон добровольно решила дать мне некоторую компенсацию.
— От доли того завещания, к которому вы не относились серьёзно?
— Ну, поскольку я вынужден был уйти не по своей вине, миссис Терстон не хотела, чтобы я понёс убытки.
— Таким образом, она платила вам несколько раз и каждый раз в банкнотах по одному фунту стерлингов?
— Она дала мне такую компенсацию, которую посчитала целесообразной.
— Полагаю, что вам чертовски повезёт, если вы отделаетесь каторжными работами сроком менее, чем на пять лет, Столл. И там, приятель, все ваши проблемы закончатся.
Достаточно странно, что именно в этот момент самоуверенность Столла, казалось, вновь возвратилась. «За то, что я принял подарок от леди, когда оставлял службу, милорд? Не думаю».
— За шантаж, — кратко сказал лорд Саймон. — Пико, свидетель ваш.
Маленький человек проворно вскочил на ноги, едва сдерживаясь от нетерпения: «Вы сказали, что между шофёром и горничной было то, что вы называете романом, так?»
Столл выглядел высокомерным: «Если вам нравится формулировать это так».
— Они были привязаны друг к другу, эти двое?
— О, да.
— И между шофёром и мадам, также было некоторое взаимопонимание, n'est-ce pas?[25]
— Я не знаю, что там было. Но что-то было.
— Тогда разве у горничной при виде, что её возлюбленный нашёл некоторое понимание с её хозяйкой, не вспыхнула ревность?
— О, она знала, с какой стороны её хлеб намазан маслом. — Было странно слышать, как величественные манеры Столла пошли прахом и истинная сущность вышла наружу. Теперь он был дерзким, естественным и немного грубым.
— Её хлеб? Простите, но какое отношение к этому имеют хлеб и масло?
— Это значит, что она знала то, что ей выгодно. Она не хотела, чтобы он потерял работу именно теперь.
— Bien.[26] Таким образом, она позволяла ему, как вы это называете, флиртовать с мадам?
— Я не говорю, что ей это нравилось. Но ей приходилось с этим мириться.
— А вы циник, месье Столл.
— Я видел достаточно. Она со своими крысами! Что ещё ей надо было, если не поговорить с ним?
— О, это интересно. Итак, ловушка для маленькой крысы — это был блеф, да? Договорённость? Rendez-vous?[27]
— В конечном счёте, да.
— Voila! Теперь мы продвигаемся. Итак, вчера вечером, когда мадам сказала шофёру, чтобы он поставил ловушку, она подразумевала, чтобы он пришёл с ней поговорить?
— Я бы не удивился.
— А девушка, она об этом тоже знала?
