Куинн Фосетт - Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе
— Какая гордыня, — ответил сосед таким тоном, словно выслушал мое замечание о плывущих по небу облаках. — Когда вы попадете в Германию, вам придется обуздать ее, не то за ошибки придется расплачиваться в аду. — Он захихикал, но выражение лица не изменил. С того самого момента, как сосед вошел в купе, его лицо пребывало в неподвижности, словно у каменной статуи.
— Еще я буду вам благодарен, если вы оставите свои мысли при себе, сэр, — проворчал я, вздернув плечи, чтобы оказаться хоть на дюйм дальше от моего спутника. С этими словами я подвинул поближе потрепанный саквояж — еще один из неоценимых даров Эдмунда Саттона, стоявший на сидении между нами, как будто опасался, что попутчик залезет в него или просто схватит мои вещи и убежит.
— С превеликим удовольствием, — ответил попутчик, сознательно игнорируя мою грубость. — Но все дело в том, что они потребуются вам прежде, чем мы окажемся во Франции.
— Вы что-то путаете, сэр, — рявкнул я, надеясь, что не выдал своей тревоги. — Я направляюсь в Амстердам.
— А вот и нет, мистер Джеффрис. Ваш маршрут изменился. Вы приплывете в Кале, доедете до Парижа, а уже оттуда поедете на восток — в Германию — через Люксембург. Из Люксембурга вы поедете в Мангейм, а оттуда в Ульм. Получается большой крюк, но с этим вам придется смириться. В Аугсбурге вас встретит герр Дотмундер. Вам не нужно ничего знать о нем — он сам найдет вас по описанию. Он назовет вам пароль: спросит, нет ли у вас английских монет, которые вы желали бы обменять на немецкие. От него получите дальнейшие инструкции. — С этими словами с моего незваного компаньона как ветром сдуло всю мимолетную доброжелательность. Мне же не оставалось ничего, кроме как усомниться в его намерениях.
Я повернулся к попутчику с самым угрюмым видом, на какой был способен, уставился в узел галстука и пробормотал:
— С какой стати я должен верить вам?
— Потому что у меня поручение от мистера Викерса и записка, в которой он подтверждает мои полномочия. К тому же у меня билеты для вас, а те, что вы купили, я заберу. Не вздумайте сказать, что у вас их нет: я знаю каждый ваш шаг, в том числе какие билеты вы купили и когда. Они у вас во внутреннем кармане пальто; по крайней мере, так мне сказали. — Губы человека скривились в довольной гримасе. — Ну конечно. Мне приказано также сделать так, чтобы любой, кто попытается проследить за вами, имел для этого подходящую цель. Мы не хотим, чтобы они метались по всему свету, разыскивая вас. — При этих словах он снял очки, вынул из кармана повязку и надел ее на левый глаз. — Вне всякого сомнения, они будут следить прежде всего за этой приметой. — Он принялся возиться с очками, безуспешно пытаясь нацепить их поверх повязки.
— Мистер Викерс — толковый малый, — заявил я, взяв большой конверт, который он протянул мне. В нем лежала еще одна пачка банкнот, причем далеко не все они были британскими, и горстка французских и австрийских монет. Кроме того, там было несколько железнодорожных билетов и пачка расписаний. Я взглянул на одно из них.
— Обратите внимание: некоторые поезда отмечены. Именно ими вы и поедете. Правда, опоздания случаются часто, и даже вы от них не застрахованы. Если вы вдруг опоздаете на последний из указанных в расписании поездов, отправьте телеграмму на ту станцию, где у вас следующая пересадка, на имя отца дель Франко, и сообщите о том, что опаздываете. В случае, если связь с вами прервется, — он наклонился ко мне, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, — и вы не пришлете нужную телеграмму, Братство будет считать, что вы пытаетесь вести нечестную игру. Тогда мы будем вынуждены открыть на вас охоту, чтобы жестоко покарать за предательство.
При других обстоятельствах я скорее всего счел бы подобное мелодраматическое заявление пустым хвастовством, но сейчас, учитывая обе цели моей поездки — истинную и маскировочную, — я уловил в этих словах то, что в них действительно содержалось: недвусмысленную смертельную угрозу.
— Я был бы последним валетом,[3] если бы завелся играть с такими козырями,[4] как вы, — ответил я, поняв, что моему попутчику хорошо знаком жаргон преступников и уличных хулиганов. — Я сделаю то, что вы от меня хотите. Я уже сказал, что не собираюсь вас оплести,[5] и не оплету.
— Для вас же будет лучше, если вы говорите правду. С теми, кто нам бесполезен, мы расстаемся, а тех, кто пытается бросить нам вызов, безжалостно уничтожаем, — сказал попутчик таким же холодным тоном, как и те представители Братства, с которыми мне уже приходилось иметь дело.
— Ну-ну, — буркнул я себе под нос, продолжая изучать содержимое конверта.
— Если у вас есть какие-то вопросы, задавайте их, пока мы не доехали до побережья, — наставительно сказал мой сосед и откинулся на спинку дивана с таким видом, будто я смертельно надоел ему. Очки не держались у него на носу, и он придерживал их одной рукой.
— Здесь сказано, что я должен переночевать в Кале, в «Красном льве», — заметил я, продолжая читать инструкцию. — Но я мог бы прекрасно выспаться в поезде по пути в Париж.
— Вполне возможно, — ответил сосед, не скрывая презрения ко мне. — Но у мистера Викерса множество агентов в самых разных местах, и он требует, чтобы вы были там, где он считает нужным, на тот случай, если он решит вновь пересмотреть план ваших действий. И будьте готовы: если он сочтет нужным что-то изменить, то так и сделает. Значит, «Красный лев». Для вас приготовлена комната.
Всем своим видом он показал, что не желает продолжать разговор, и я вернулся к содержимому конверта. Меня беспокоил один вопрос: как я буду обмениваться депешами с Майкрофтом Холмсом, не подвергая опасности свою жизнь и порученное мне дело. Вспомнив распоряжения относительно телеграмм, я подумал, что, пожалуй, попаду во Францию не слишком рано.
— Ну, что еще случилось? — спросил попутчик, заметив мои колебания.
— Я уехал, не закончив дела с солиситором, — нахмурился я. — Думаю, вам известно, о чем идет речь. Из расписания видно, что до отравления пакетбота остается совсем немного времени. Видимо, мне придется отправить ему телеграмму из Франции, а это уже совсем другие затраты, — гневно закончил я.
Человек вздохнул.
— Я отправлю ее за вас, — сказал он снисходительно кислым тоном. — Напишите телеграмму, и я пошлю ее из Амстердама, как только попаду туда.
Я пожал плечами, хотя меня все сильнее охватывало беспокойство.
— Что ж, — сказал я, вынув маленькую записную книжку и шаря по карманам в поисках карандаша. Облизывая грифель, я лихорадочно соображал, как лучше построить депешу, чтобы не вызвать подозрений у этого дотошного попутчика и у самого Викерса.
