Джон Карр - Загадка Красной вдовы
— Да. Он сразу сказал: «Ты думаешь, что, даже если бы изначально там было что-то подобное, яд сохранил бы свои смертельные свойства по прошествии стольких лет?»
Г. М. нахмурился:
— Лично я думаю, что это не доказательство. Яд нашел свою первую жертву в 1803 году, последнюю — в 1876-м. Значит, яд сохранял смертоносные свойства довольно долго. Кроме того… Вспомните, о чем я говорил за ужином. Я рассказывал о деле со шкатулкой Калиостро, для расследования которого я пару месяцев назад ездил в Рим. Один коллекционер — его звали Бриоцци — был найден мертвым в своем частном музее. Его отравили, но на теле не обнаружили следов введения яда. Мастерс, напомните мне, чтобы я вернулся к этому вопросу. Вся соль в том, что шкатулка, которая его убила, была сделана в 1791 или 1792 году. Яд сохранил свои свойства до сегодняшнего дня благодаря защитной оболочке, предохранившей его от разложения… Мисс Бриксгем, продолжайте, пожалуйста.
Изабелла глядела на него во все глаза.
— Значит… А, ладно. — Она беспокойно оглянулась кругом. — Я ни о чем таком не думала. Я сказала Гаю: «Возможно, ты прав; но кто-то, — она воровато оглянулась на Г. М., — кто-то побывал в той комнате, навел там порядок. Может быть, он как раз для такого случая зарядил ловушку ядом для стрел».
Мастерс снова стал самим собой.
— Яд для стрел, мадам, — сказал он, — по-видимому, как раз и использовали. Редкое вещество. Очень редкое. Где можно взять что-либо подобное?
— Ах, я пыталась вас предупредить! — Изабелла сцепила ладони. — Где взять, вы говорите? В кабинете моего племянника. Им отравлено первобытное оружие. Не то, которое висит на стене, а два-три дротика, которые он держит в ящике стола.
Мастерс непроизвольно присвистнул. Он уже выпустил когти и собирался схватить жертву, когда вмешался Г. М.:
— Да, да. Полегче, сынок. Мы к этому вернемся. Меня же интересует ваша беседа, — он повернулся к мисс Бриксгем, — с племянником. Что он ответил, когда вы предположили, что ловушку могли снова зарядить?
— Его слова убедили меня. Я… я почти поверила ему. — Она передернула плечами. — Он сказал: «Ты думаешь, что тот, кто решил расправиться с жертвой, окажется таким дураком, что уберется в комнате, ввинтит в дверь фальшивые шурупы и подметет коридор? Убийца бы постарался сделать так, чтобы все подумали, будто в комнате никого не было много лет. Иначе возникли бы подозрения — а они, как видим, возникли». Логично, не правда ли?
Она с надеждой смотрела на Г. М., и ему ничего не оставалось, кроме как одобрительно проворчать:
— А он не глуп. Такие мысли и мне приходили в голову. К несчастью, меня они тоже успокоили. Он что-нибудь еще говорил?
— Д-да… — Изабелла замялась, как будто мучительно подбирая слова. — Он сказал нечто странное. После того как он уверял, что комната абсолютно безопасна, он добавил: «В ней к тому же нет ничего интересного, если только они не догадаются о замазке».
— Замазке? — удивился Мастерс. — Замазке? То есть о веществе, которым заделывают оконные рамы на зиму? — Терлейн заметил, как Изабелла вздрогнула. Она давно была на грани истерики. Может быть, инспектор взял не тот тон. — Ясно. Что он имел в виду?
— Я не знаю! Он не объяснил. Вы что, не понимаете? — воскликнула она. — Я жду объяснений от вас. Я откровенничаю с вами в надежде, что вы все как-то осмыслите и поймете, что произошло. Больше мне нечего сказать.
— Еще один вопрос, мадам. — Мастерс постукивал ладонью по столу. — Откуда Гаю Бриксгему столько известно о комнате, которую он никогда не видел?
Изабелла слабо улыбнулась:
— Понимаете, он историк семьи. Он единственный, кто когда-либо прочел все документы. Естественно, он знает и историю комнаты. — Она бросила взгляд на большой круглый стол, за которым сидел Мастерс. На его светлую полированную поверхность был нанесен темный узор в виде цветков ириса. По неизвестной причине и стол, и стоявшие вокруг него кресла с красными атласными сиденьями, окаймленными медью, вызывали у нее особенное беспокойство. Она смотрела на них так долго, что в колеблющемся газовом свете они приобрели какой-то жуткий вид. Эти предметы мебели своим светлым, чистым цветом сильно выделялись на общем темном фоне комнаты.
— Здесь все они сидели, — неожиданно сказана она и указала на кресла. — Месье де Париж, месье де Тур, месье де Блуа, месье де Реймс… все шестеро. Понимаете…
— Давайте пока о другом, — вмешался Г. М. — Мастерс, остыньте. Вы побагровели от любопытства. У меня возникло одно странное предположение насчет истории этой комнаты. Но я хочу услышать все от Гая. Я настаиваю на том, чтобы услышать все от Гая, потому что… Мадам, я хотел бы задать вам еще пару вопросов. Вы говорили, что имеете сведения, касающиеся данной комнаты и четырех трагических случаев, произошедших в ней. Об одном случае я бы хотел узнать поподробнее. Мэри Бриксгем. Умерла в декабре 1825 года, накануне свадьбы. Вы знаете что-нибудь о ней? Я спрашивал Гая, но он не счел нужным отвечать.
— Что вы хотите узнать о ней?
— Не о ней. О ее будущем муже. Его звали Гордон Беттисон. Кем он был?
Вопрос определенно удивил Изабеллу. Она даже оторвала взгляд от узора на столе.
— Да, это мне известно. Он был очень успешным ювелиром. Их любовь привела к весьма трагическому финалу. После того как Мэри умерла, он забросил работу, его дело пришло в упадок. В конце концов он исчез. А что?
— Не все сразу. Не могли бы вы передать мне тот свиток пергамента? Спасибо. Мастерс, дайте мне карту.
Он тяжело поднялся с кровати, переваливаясь, подошел к столу и неожиданно быстрым движением расправил пергамент на его поверхности.
— Видели это когда-нибудь?
— Нет. Латынь? Я давно забыла то немногое, что знала по-латыни. Что это значит? Где вы это нашли?
— Не волнуйтесь так. Кто-то положил пергамент на грудь Бендера. — Г. М. говорил беззаботно, но его маленькие глазки ни на секунду не отрывались от лица Изабеллы. Он вытащил карту. — Видели это?
— Но здесь только… Что это за карта? Дайте мне посмотреть! Наверное, эта карта досталась кому-нибудь во время игры. Я помню! Да, девятка пик! Кто-то ее вытянул. Вы ее тоже на нем нашли?
— Успокойтесь, мисс Бриксгем. Вы путаете. Ваш племянник Алан вытащил девятку треф; возможно, о ней вы и подумали. Спасибо, мадам. У меня все.
— И я могу идти?
— Да. И если вам не трудно, позовите сюда Гая. Нам нужно задать ему несколько весьма важных вопросов.
Насвистывая, Г. М. вернулся на свое насиженное место на кровати. Изабелла встала, но не сдвинулась с места. Невысказанное мучило ее, подобно физической боли. Она несколько раз облизнула губы, каждый раз пытаясь заговорить. Затем единым духом, так, будто это было признание, выпалила:
