Эрл Гарднер - Дело о нервном соучастнике
— Хорошо, — сказал Мейсон. — Что вы сказали полицейским?
— Ничего.
— Ничего?
— Ничего.
— Даже на предварительном допросе?
— Да. Я им сказала, что вышла из косметического кабинета — они все равно узнали бы о моем визите туда. Ведь я предупредила служанку, чтобы она на все телефонные звонки отвечала, что я там. Но, кроме этого, я им ничего не сообщила. Я заявила, что занималась сугубо личным делом и не собираюсь об этом говорить.
— Вы имеете в виду, — уточнил Мейсон, — что вы не сказали им даже…
— Мистер Мейсон, я им ничего не сказала!
— Хорошая девочка, — похвалил ее Мейсон. — Ничего им не говорите, пока мы не выясним, каково наше положение. Но, боюсь, оно окажется не слишком приятным.
— Это я перенесу, — улыбнулась она. — Сейчас я все могу вынести.
— Хорошо, — сказал Мейсон. — Сожмите покрепче губы, а я постараюсь сделать все, что смогу.
Адвокат подал знак надзирательнице. Встреча была окончена, Сибил Харлан увели, и он проводил ее взглядом.
Мейсон позвонил Гарри Блэнтону в офис Пола Дрейка:
— Я хотел бы знать, где находились определенные люди ровно в четыре тридцать, днем, третьего числа. Можете сообщить?
— Конечно. Это будет стоить вам денег, но я могу получить информацию, если это вообще возможно. Конечно, вам придется поверить на слово, без доказательств.
— В таком случае я должен знать, что доказательств в самом деле нет, — сказал Мейсон.
— О'кей, — ответил Блэнтон. — Продиктуйте мне имена, мистер Мейсон. Мы постараемся.
Мейсон достал список из кармана:
— Герберт Докси, зять Латтса; Рокси Клаффин; Энрайт Харлан; Эзекил Элкинс — директор «Силван Глэйд девелопмент компани»; Реджерсон Б. Неффс — также директор; Клив Ректор — еще один директор.
— О'кей. Кто еще, мистер Мейсон?
— Пока достаточно. Займитесь ими, — сказал Мейсон. — И есть еще вопрос. Из пистолета стреляли трижды. Одна пуля вошла в грудь Латтса. Попытайтесь узнать, где стреляли из пистолета и когда были разряжены две другие гильзы.
— Ну, это может не получиться, — предостерег Блэнтон. — У нас есть контакты, но, вероятно, этим вопросом и полиция сейчас занимается.
— Постарайтесь, сделайте все, что можете, — сказал Мейсон и повесил трубку.
Глава 10
Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, массивный мужчина, поднялся со своего места после слов судьи Хойта:
— Дело штата Калифорния против Сибил Харлан.
Ваша честь, — начал Бюргер. — Это предварительное слушание. На предварительном слушании следует определить, совершено ли убийство, и если это так, то есть ли вероятная причина считать подсудимого виновным в этом преступлении. В обычных случаях, — продолжал он, — предварительные слушания проходят организованно, вырабатывая заключение. Но когда адвокатом обвиняемой стороны является мистер Перри Мейсон, мы сталкиваемся с юридической пиротехникой, перекрестными допросами, драматическими утверждениями и целым рядом приемов, которые, по мнению прокуратуры, совершенно не должны иметь место на предварительном слушании. Поэтому я решил, что буду проводить это предварительное слушание самостоятельно, без всей этой излишней драмы.
Судья Хойт сурово посмотрел на Перри Мейсона.
— Суд не имеет желания лишать подсудимую ее прав, — сказал он. — Но суд признает, что иногда предварительными слушаниями ловко и искусно манипулируют, так что они выходят далеко за рамки того, что имелось в виду законодателями. Вы хотите сделать какое-либо заявление, мистер Мейсон?
— Никакого. — На лице Мейсона была маска ангельской невинности. — Я полагаю, суд не собирается лишать адвоката права на перекрестный допрос.
— Конечно нет, — резко сказал судья Хойт. — Но перекрестный допрос должен проводиться пристойно и строго в рамках закона.
— Спасибо, ваша честь, — сказал Мейсон так, будто судья оказал ему великую милость.
— Продолжайте, — рявкнул судья Хойт на окружного прокурора, явно раздраженный поведением Мейсона, но пока не находя оснований для выговора.
— Я вызываю доктора Джулса Оберона, — сказал Гамильтон Бюргер.
Доктор Оберон вышел на место свидетеля и отрекомендовался как врач, хирург, помощник коронера и эксперт в области патологии. Он заявил, что осуществлял вскрытие тела Джорджа К. Латтса.
— Что послужило причиной смерти?
— Револьверная пуля тридцать восьмого калибра, которая прошла через грудь и частично повредила левую общую сонную артерию.
— Это было причиной смерти?
— Да, сэр.
— Где была пуля?
— Я обнаружил ее в теле при вскрытии.
Доктор Оберон достал из кармана маленький пузырек и сказал:
— Это — запечатанный пузырек. Я положил сюда пулю и листок бумаги со своей подписью, а затем закупорил стеклянной крышкой. Я вынимал пулю лишь один раз для того, чтобы ее могли исследовать эксперты по баллистике. Затем я снова положил пулю и запечатал пузырек.
— Жертва умерла мгновенно?
— Думаю, он мог сделать несколько шагов по ступенькам.
— Доктор, учитывая, что тело было обнаружено лежащим на ступеньках вниз головой, можно ли заключить по характеру его ранения, что погибший шел по ступенькам до того, как умер?
— Да, он мог сделать несколько шагов вверх по лестнице, а затем упасть вниз.
— Какой была траектория пули?
— Снизу вверх. Латтс стоял лицом к убийце, а нападавший держал пистолет примерно на уровне его бедра.
— Вы знаете время, когда наступила смерть?
— Да, сэр. Мистер Латтс умер между четырьмя двадцатью и четырьмя сорока.
— Как вы определили время смерти?
— По температуре тела и по состоянию пищи в желудке.
— Вы сами знаете, когда он ел?
— Лишь с чужих слов.
— Тогда я больше не буду вас спрашивать об этом, — заключил Бюргер. — Можно задавать перекрестные вопросы.
— Теперь, — сказал судья Хойт, — мистер Мейсон, я предоставляю подсудимой все права. Но хочу предостеречь, что на этот раз суд не допустит лишних вопросов. Перекрестный допрос должен соответствовать вопросам, заданным на прямом допросе.
— Нет вопросов, — сказал Мейсон. Судья Хойт нахмурил брови.
— Вызовите Герберта Докси, — распорядился Гамильтон Бюргер.
Появился Докси. Заняв место свидетеля, он показал о своих родственных связях с Джорджем Латтсом, о том, что он видел покойного в день убийства, при последнем контакте с покойным они вместе вышли из офиса корпорации, сели в машину и поехали в ресторан, где покойный съел тарелку овощного супа, гамбургер с луком и кусок тыквенного пирога с чашкой кофе.
— Когда это было?
— В три двадцать.
