Анне Вестли - Гюро
— А что такое «развелись»? — спросила Гюро.
— Это значит, что они больше не живут вместе, — сказала мама. — Так бывает — сперва двое людей женятся и живут друг с другом, но потом, обнаружив, что им вместе плохо, разъезжаются, чтобы каждый мог жить по-своему. Их дом Бьёрн оставил жене и сыну, а сам устроился дворником, чтобы иметь квартиру. Раньше он работал машинистом на большом пароходе, но теперь он не хочет уходить в плавание, чтобы иметь возможность почаще видеться с сыном.
Гюро задумалась, ей было интересно, поднимал ли Бьёрн своего сына к самому потолку, как её.
— Только, наверно, это место отдадут мужчине, — вздохнула мама. — Они боятся, что я не справлюсь с такой работой.
— Кто они? — полюбопытствовала Гюро.
— Они — это правление, которое управляет этими домами, — сказала мама.
— Значит, в этом правлении и Нюссина мама, а она знает, что ты всё умеешь, — сказала Гюро.
— Кроме неё, там есть и другие люди, — заметила мама. — Давай-ка лучше спать: утро вечера мудренее. В субботу мы с тобой узнаем насчёт того места, о котором написано в газете. Я пойду куда угодно, где меня возьмут, иначе мы с тобой останемся без жилья.
— Тогда нам придётся жить в Тириллтопене в палатке, — сказала Гюро.
И вот в субботу мама и Гюро отправились в путь, мама посмотрела по карте, они прошли одну улицу, другую, третью и наконец остановились перед старым мрачным домом. В нём был такой же подъезд с вестибюлем, как в пансионате.
Они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж и позвонили в дверь, на которой значилась та же фамилия, что была написана в газете.
— Меня зовут Эрле Люнгмю, — сказала мама открывшей им женщине. — Я пришла по объявлению насчёт работы.
— Нам нужен дворник, — сказала женщина.
— Я знаю, — сказала мама.
— Вы интересуетесь этим местом для своего мужа? — спросила хозяйка.
— Нет, для себя, — ответила мама. — У меня есть рекомендации.
— Но ведь это мужская работа! — удивилась хозяйка. — Мы привыкли видеть на этом месте мужчину. Дворнику приходится таскать тяжести, у нас в доме нет центрального отопления, жильцы топят коксом, и дворнику надо разносить его по квартирам. Кроме того, надо мыть лестницу, подметать тротуар, а зимой скалывать с него лёд. Дом у нас небольшой, и нагрузка у дворника неполная, денег он получает немного, но зато мы предоставляем ему квартиру. А вы могли бы, кроме того, подрабатывать у меня — стирать, убирать. Меня бы это очень устроило. Идёмте, я покажу вам квартиру, которая у нас предназначена для дворника. Это на первом этаже, окна выходят во двор. Она очень уютная.
— Спасибо, — сказала мама.
В эту квартиру никогда не заглядывало солнце, в ней вообще не было дневного света: её единственное окно упиралось в высокую глухую стену.
— Ничего, Гюро, — сказала мама, — у нас будет всё время гореть лампа.
Квартира состояла из комнаты, кухни и чуланчика.
— А вы не боитесь, что дочка будет мешать вам работать? — спросила хозяйка. — Впрочем, у нас тут рядом со стоянкой для автомобилей есть детская площадка. Там и ящик с песком, и качели.
— Спасибо, я буду иметь это в виду, но пока Гюро ездит днём к нашей приятельнице.
Здесь, внизу, было так темно и сыро, что у Гюро сразу стало тяжело на душе.
— Конечно, вам придётся всё тут вычистить, — сказала хозяйка. — Как видите, ваш предшественник не очень-то пёкся о чистоте. Он, знаете ли, выпивал. А вы, случайно, не пьёте? — вдруг спросила она у мамы.
На лице у мамы выразилось глубочайшее изумление, но тут в разговор вмешалась Гюро:
— Конечно, пьёт, все пьют, когда хочется пить.
— Не беспокойтесь, я не пью, — улыбнулась мама. — Здесь, наверно, станет светлее, если побелить стены? — сказала она, глядя на унылые голые стены.
— Это ваше дело, если хотите, можете побелить, но, разумеется, за свой счёт, — сказала хозяйка. — Я понимаю, что сейчас здесь холодно и неуютно, но есть печка. А в чуланчике вполне может поместиться детская кроватка. По вечерам вам, наверное, захочется отдохнуть от девочки?
Гюро заглянула в чуланчик: там не было никакого окна и потому царил полный мрак.
— Нет, нет, — испуганно сказала мама, — мы с Гюро привыкли спать в одной комнате.
— Значит, вас устраивают эти условия? — спросила хозяйка.
— Мне бы хотелось подумать несколько дней, — ответила мама.
— Я не против, — сказала хозяйка, — но ведь на это место могут объявиться и другие претенденты. Сейчас в городе не так-то просто найти работу с жильём, тем более, что вы не одна.
— Это правда, — сказала мама. — Я позвоню вам во вторник.
— Ну что ж, пусть будет по-вашему, — нехотя согласилась хозяйка.
Мама и Гюро вернулись в пансионат.
Вечером мама села почитать, а Гюро в уголке играла с Вальдемаром и Кристиной.
— Не бойтесь, — говорила она им, — вам не придётся спать в тёмном чулане. Мы с вами привыкли спать в одной комнате, я ни за что не пущу вас в чулан.
Воскресенье тянулось бесконечно, хотя Гюро с мамой ездили в лес и гуляли там долго-долго, словно не думали ни о чём, кроме своей прогулки.
И вот настал понедельник. Они снова отправились в Тириллтопен: мама работать с Бьёрном, а Гюро к Тюлиньке и Индивиду. Но сперва, как обычно, Гюро пришлось немного погулять одной. В то утро у дома собралось много детей.
В руках у них был мел, но они не чертили «классики» на тротуаре, а рисовали на стене большое сердце, пронзённое стрелой. На стреле были написаны какие-то буквы. Гюро ещё не умела читать, но один из мальчиков громко прочёл для всех:
— «Бьёрн и Эрле — жених и невеста!»
Гюро хотела поправить его и сказать, что Бьёрн и Эрле дворники, но побоялась — мальчик был гораздо старше её.
В это время к ним подошёл Бьёрн. Он взглянул на рисунок с надписью и засмеялся.
— Ну, попали пальцем в небо! — сказал он. — Мою невесту зовут вовсе не Эрле, а Гюро. Вот она! — И он поднял Гюро высоко-высоко. — Ну-ка, озорники, сотрите побыстрей свои художества. Сейчас сюда придёт Эрле, и ещё неизвестно, как ей это понравится.
Он стоял, держа Гюро на руках, и голос его звучал очень властно.
Дети стали стирать рисунок, но это оказалось не так-то легко: мел словно прилип к стене и без мокрой тряпки не хотел стираться.
Эрле застала их за этим занятием.
— Мы тоже рисовали на стенах, когда были маленькие. Это пустое занятие, — сказала она. — Лучше поработайте немного с нами. Кто хочет убирать мусор с газонов, тому я дам целлофановый мешочек, и мы будем играть, будто вы тоже дворники.
— Нам уже пора в школу, мы вам в другой раз поможем, — сказал один большой мальчик.
