Артур Конан Дойл - Этюд в багровых тонах (др.перевод+иллюстрации Гриса Гримли)
Уже в городском предместье дорога оказалась запружена большим гуртом скота, который перегоняли из долин полдюжины диковатого вида пастухов. В нетерпении Люси попыталась преодолеть препятствие и направила своего коня туда, где, как ей показалось, быки чуть раздвинулись. Однако животные тут же сомкнулись у нее за спиной, и девушка оказалась со всех сторон зажатой движущимся потоком длиннорогих быков с налитыми кровью глазами. Привыкшая иметь дело со скотом, Люси не испугалась и не оставила надежду все-таки пробиться через гурт, при всяком удобном случае направляя своего коня все дальше вперед. К несчастью, один из быков то ли ненамеренно, то ли со злым умыслом боднул рогами мустанга в бок, что привело коня в бешенство. Тот мгновенно встал на дыбы, дико захрапел и стал метаться из стороны в сторону — неопытный наездник мгновенно оказался бы на земле. Положение было хуже некуда. При каждом своем рывке в сторону обезумевший конь вновь и вновь напарывался на бычьи рога, отчего его ярость лишь возрастала. Из последних сил Люси старалась удержаться в седле, так как падение означало для нее страшную смерть под копытами огромных, перепуганных животных. Люси не привыкла к столь опасным переделкам, голова у нее пошла кругом, и руки уже не столь крепко держали повод. Задыхаясь от пыли, поднятой копытами толкающихся животных, и от густого запаха их пота, Люси, наверное, в конце концов отчаялась бы и оставила попытки спастись, если бы не услышала рядом ободряющий голос человека, который пришел ей на помощь. Тут же крепкая загорелая рука ухватила перепуганного мустанга за узду и вскоре выволокла его из гурта на обочину.
— Надеюсь, вы не пострадали, мисс, — почтительно сказал девушке ее спаситель.
Люси взглянула в его смуглое, суровое лицо и залилась веселым смехом.
— Я насмерть перепугалась! — призналась она честно. — Кто бы мог подумать, что моего Пончо так смутят какие-то жалкие коровы.
— Слава богу, вы удержались в седле, — заметил ее собеседник заботливо. Это был высокий, с решительным лицом парень, сидевший верхом на крепком чалом коне. Молодой человек был в грубой охотничьей куртке, за спиной у него висело длинное ружье. — Вы, кажется, дочь Джона Ферье, — сказал он. — Я видел, как вы ехали от его дома. Когда увидите отца, спросите, не забыл ли он Джефферсонов Хоупов из Сент-Луиса. Если ваш отец тот самый Ферье, то с моим отцом они были большими друзьями.
— А может, вам лучше заехать к нам и спросить самому? — предложила Люси с надеждой в голосе.
— Пожалуй, так я и сделаю, — сказал молодой человек. Поступившее предложение, похоже, пришлось ему по душе, глаза его так и заблестели от удовольствия. — Но мы два месяца провели в горах, и выгляжу я не самым подходящим образом, чтобы наносить визиты. Хозяину придется принять меня как есть.
— Отцу есть за что вас благодарить, и мне тоже, — сказала девушка. — Он страшно любит меня и умер бы от горя, если бы эти коровы меня растоптали.
— Я тоже, — сказал молодой человек.
— Неужели?! Вам-то что во мне? Ведь вы даже не друг нашей семьи.
Загорелое лицо молодого охотника так помрачнело после этих слов, что Люси Ферье громко расхохоталась.
— Ну что вы! — воскликнула она. — Я совсем не то хотела сказать. Конечно, вы теперь самый настоящий друг нашей семьи. Вам обязательно надо заехать к нам. А сейчас мне нужно в город, иначе отец больше не поручит мне никакого дела. До скорого свидания!
— До свидания! — ответил молодой охотник, снял свое широкополое сомбреро и склонился с поцелуем над нежной девичьей рукой.
Люси круто развернула своего мустанга, стегнула его хлыстом и понеслась прочь по дороге, вздымая за собой облако пыли.
Джефферсон Хоуп-младший и его товарищи продолжили свой путь в угрюмом молчании. Их поисковая партия искала серебро в горах Невады, и теперь они возвращались в Солт-Лейк-Сити в расчете разжиться деньгами, которых хватило бы для разработки открытых ими месторождений. Хоуп, равно как и его товарищи, был целиком и полностью поглощен размышлениями о делах, покуда это неожиданное происшествие не направило его мысли в ином направлении. Образ юной красавицы, чистой и свежей, словно горный ветер Сьерры, до самой глубины потряс мятежное, пылкое сердце молодого охотника. Едва девушка исчезла из виду, Джефферсон Хоуп осознал: только что в его жизни произошло поворотное событие, и никакое серебро и ничто другое отныне не имеют и не будут иметь для него такого значения, какое имеет это новое, всепоглощающее чувство. Любовь, которая охватила его сердце, ничем не напоминала нежданное чувство впечатлительного юноши, это была скорее дикая, необузданная страсть мужчины с сильной волей и гордым нравом. Хоуп привык добиваться цели во всех своих делах. Он поклялся себе, что, если успех этого предприятия зависит от человеческого упорства и настойчивости и вообще в человеческих силах, он непременно добьется своего.
В тот же вечер Джефферсон Хоуп явился с визитом в дом Джона Ферье и приходил еще много-много раз, покуда не стал своим в этом доме. Целиком и полностью поглощенный своими делами, Джон безвыездно жил в этой долине и не имел особых возможностей узнать, какие перемены произошли в мире за последние двенадцать лет. А Джефферсон Хоуп много знал об этом и рассказывал так, что это в равной мере было интересно и отцу, и дочери. Молодой человек был одним из калифорнийских пионеров и мог поведать немало необыкновенных историй о том, как в эти безумные годы сколачивались и обращались в прах огромные состоянии. Он был первопроходцем и охотником, а еще искал в горах серебро и работал на ранчо. Где бы ни затевали какое-нибудь захватывающее дух предприятие, Джефферсон Хоуп был тут как тут. Вскоре он стал любимцем старого фермера, и тот расхваливал его на все лады. Слушая эти похвалы, Люси помалкивала, но ее разрумянившиеся щеки и светящиеся от счастья глаза ясно говорили о том, что ее юное сердце ей уже не принадлежит. Возможно, ее прямодушный отец ничего этого не замечал, но такое никак не могло ускользнуть от внимания мужчины, который добился от девушки ответного чувства.
И вот однажды летним вечером Джефферсон Хоуп примчался верхом и спешился у ворот. Люси стояла подле дома и пошла встречать Хоупа. Тот бросил повод на изгородь и быстро зашагал по дорожке ей навстречу.
— Люси, я должен уехать, — сказал он, нежно глядя ей в глаза, и взял обе ее руки в свои. — Сейчас я не могу взять тебя с собой, но ты будь готова к отъезду, когда я вернусь.
