Рекс Стаут - В лучших семействах
Мы уже сидели с чистыми руками и умытыми физиономиями, а мой приятель также с вычищенными зубами, когда принесли еду на большом свежеотдраенном алюминиевом подносе. По меркам Фрица, то, что нам подали, считалось бы несъедобным, но, по сравнению с местным ассортиментом, запах которого мои ноздри позабудут нескоро, нам устроили настоящий пир. Поскольку сосед заказал все вдвойне, нам досталось два экземпляра «Газетт». Еще не прикоснувшись к апельсиновому соку, он вцепился в свой номер и, не удостоив передовую даже мимолетным взглядом, сразу погрузился в спортивную хронику. Покончив смаковать предстоящие соревнования, он пригубил сок и спросил:
– Вас не интересует быстрота бега лошадок?
– Не особенно, – признался я. – Но мне нравится, как вы разговариваете. Приятно пообщаться с культурным человеком.
Он метнул на меня взгляд, преисполненный подозрительности, но, увидев мое открытое и честное лицо, успокоился.
– Не мудрено. Судя по вашему гардеробу.
Мы сидели на стульях, разделяемые крохотным деревянным столиком. Особых неудобств мы не испытывали, если не считать того, что некуда было поместить развернутую газету. Мой напарник расстелил свой экземпляр на койке и продолжал штудировать спортивную полосу, усердно перемалывая зубами кусок бекона с гренкой. Я же довольствовался собственным коленом, пристроив газету на нем передовицей кверху. На фотографии миссис Рэкхем смотрелась лучше, чем при жизни – чертовская несправедливость! Имена Вульфа и вашего покорного слуги красовались в заголовках под отчетом об убийстве, занимавшем целых три колонки. Я перевел взгляд ниже и тут же последовал совету продолжить чтение на четвертой странице, где поместили остальные фотографии. Вульф выглядел, как и полагалось, раздутым мыльным пузырем, мое же изображение просто потрясало. По соседству оказался снимок добермана, застывшего по стойке «смирно». Подпись свидетельствовала, что это Геба, в чем я сильно сомневался. В материале про нас с Вульфом основное внимание уделялось его внезапному исчезновению из города и уходу из бизнеса, а также тому, что я оказался на месте преступления и был арестован как важный свидетель. Имелось также интервью с Марко Вукчичем, данное им только для «Газетт», за подписью Лона Коэна. Готов ставить не меньше десяти против одного, что ловкий прохвост воспользовался моим именем, чтобы проникнуть к Марко.
Расправившись с завтраком, в том числе с кофе, который оказался на удивление приличным, я настолько увлекся чтением, что даже не заметил, как мой товарищ, насытившись спортивными новостями, перекинулся на уголовную хронику. Вдруг у меня появилось неясное ощущение, будто меня пристально разглядывают, что было правдой. Сосед откровенно посматривал то на меня, то на четвертую страницу.
Я ухмыльнулся.
– Потрясающе похожа, да? Хотя я лично не думаю, что это та самая собака. Я, правда, не эксперт, но Геба не такая тощая, как эта тварь.
В его взгляде появилось новое выражение, и отнюдь не самое дружеское.
– Так вы, значит, и есть маленький Арчи Ниро Вульфа.
– Был, – отмахнулся я. – Читайте внимательнее. Кажется, теперь я уже свой собственный маленький Арчи.
– Значит, я заплатил за завтрак легавого!
– Ничего подобного. Разве я не сказал, что расплачусь сам, как только заполучу назад бумажник?
Он потряс головой.
– Ни за что бы не поверил. Такой шикарный костюмчик! Я-то думал, что вас зацапали во время облавы. Проклятые фараоны совсем озверели – хватают всех подряд. Потрясающе: в каталажке встречаю такого разодетого парня, а он, на тебе – фараон!
– Строго говоря, я не фараон, – я был уязвлен до глубины души. – Я частный сыщик. Я говорил, что мне нравится, как вы разговариваете, но вам изменило чувство меры. Я подметил, что вы человек культурный, что должно было сразу насторожить. Образованные люди редко попадают в тюрягу. А вот фараоны в наши дни пошли вполне культурные. Меня сюда засадили, поскольку подозревают в утаивании важных сведений об убийстве, что совсем не так, и хотя этот трюк стар как мир, они на него пошли. Ошибка не в том, что вас ко мне подсадили, им не привыкать попадать впросак, но вы перестарались, когда ни за что ни про что купили мне завтрак. Тогда-то я и начал соображать.
Он вскочил на ноги, набычился и ожег меня свирепым взглядом.
– Ну, держись, трепло! Сейчас я тебя по стенке размажу.
– За что?
– Чтобы проучить тебя. По-твоему, я подсадная утка?
– Чушь собачья! Не строй из себя обиженного. Ты меня обозвал, я – тебя. Мы квиты. Давай начнем заново.
Но он оказался слишком ранимым, чтобы помириться так быстро. Кулак он, правда, разжал, а потом, испепелив меня напоследок взглядом, устроился на койке, прихватив «Газетт». Лежал он лицом к коридору, так что света было вполне достаточно, и я вскоре последовал его примеру, подложив под голову свернутое одеяло вместо подушки, на котором на всякий случай расстелил носовой платок. В течение двух часов и десяти минут обе койки безмолвствовали. Это мне известно доподлинно, так как, приняв горизонтальное положение, я взглянул на часы, чтобы прикинуть, сколько мне еще ждать, пока заявится Паркер с ломом и вызволит меня отсюда, и тогда было двадцать минут десятого; когда же я в очередной раз прочитал «Газетт» от корки до корки и в двадцатый раз посмотрел на циферблат, стрелки показывали половину двенадцатого. И тут он внезапно заговорил.
– Послушайте, Гудвин, а что вы теперь собираетесь делать?
От неожиданности газета выскользнула из моих рук на пол.
– Не знаю, может, всхрапну чуток.
– Я не имею в виду сию минуту, а вообще. Кто-нибудь позаботится о вас?
– Да, и на его месте я бы поторопился. Весьма дорогой адвокат по фамилии Паркер.
– И что потом?
– Вернусь домой и залезу в ванну.
– А потом?
– Почищу зубы и побреюсь.
– Ну а потом?
Я повернул голову и уставился на него.
– Что-то вы слишком настойчивы. К чему вы клоните?
– Ни к чему я не клоню. Просто я подумал, что раз Ниро Вульф сгинул, то вы остались без работы. Что, разве и подумать ничего нельзя?
– Нет, почему же. Думайте на здоровье.
Кратковременное молчание. Потом:
– Я немного о вас наслышан. Что вы за человек?
– О... я тоже мыслитель и тоже культурный. По алгебре всегда имел пятерки. Сплю как сурок. Честный, честолюбивый, одним словом – славный малый.
– Похоже, в своем деле вы собаку съели.
– Что верно, то верно. В десятимильном радиусе от Тайм-сквер сбросить меня с хвоста можно только, если завязать на глазах повязку. А какие еще требования предъявляются к соискателю работы, которую вы хотите мне предложить?
