Колин Декстер - Панихида по усопшим
Через десять минут с ключом сторожа, и с фонарем сторожа, и с замечанием сторожа о том, что все это весьма необычно, Морс оказался на первой ступени восхождения – узкой, крутой, винтовой лестнице, которая по кругу взмывала вверх. Сразу за Льюисом, освещавшим проход перед ним, он, задыхаясь от напряжения и страха, стиснул зубы и начал подниматься. Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь… На шестьдесят третьей ступеньке слева замаячило небольшое узкое окно, и Морс закрыл глаза, все теснее прижимаясь рукой к правой стене. Еще десять шагов наверх, и он пришел к неумолимому выводу, что если он поднимется хоть на одну ступеньку выше, то сделает немедленный разворот кругом, спустится вниз, и уведет Льюиса на пинту пива в «Рэндольф». Холодный пот покрывал его лоб. Он жаждал сейчас только одного: опираясь на четыре точки, стоять на твердой земле за пределами этой отвратительной башни и смотреть на благословенное наземное движение по Сент-Джилс. Стоять? Нет, сидеть там; даже лежать – всеми частями своего тела, стремясь охватить каждой его точкой и зафиксировать свои контуры на плоской и утешительной земле.
– Вперед, Льюис. Несите фонарь. Я… я за вами.
И Льюис отправился вперед, легко, уверенно, через две ступеньки одновременно, вверх, в спираль черноты; и Морс последовал за ним. К колоколам на башне, вверх и вверх, еще одно окно, и еще один головокружительный проблеск земли внизу – Морс заставил себя усилием воли думать только о еще одном шаге наверх, в то время как всё его существо, концентрируя себя на чисто физической активности, поднимало ноги попеременно, как жертва расстройства двигательной моторики.
– Мы на месте, – сказал Льюис, укрепив фонарь на косяке двери чуть выше них. – Это должна быть крыша, я думаю.
Дверь была не заперта, и Льюис вышел через нее, оставив Морса сидеть на пороге, тяжело дышащего, – его спина опиралась о косяк, а руки были плотно прижаты к липкому лбу. Когда, наконец, он осмелился посмотреть вокруг, то увидел мозаичный пол башни, обрамленный вечерним небом, а затем, почти со смертельным страхом, увидел темные облака, бегущие к бледной луне, увидел бледную луну, спешащую за темными облаками, увидел сам шпиль, который наклоняется и дрейфует на фоне неба. Его голова закружилась вокруг башни, желудок свело болью, и дважды он ощутил позывы рвоты – и взмолился, чтобы Льюис их не услышал.
С северной стороны башни Льюис посмотрел вниз на деревья вдоль просторной Сент-Джилс. Непосредственно под ним, где-то в восьмидесяти или девяноста футах, он мог разглядеть только острые концы перил, которые окружали северную паперть, а за ней в лунном свете – могилы на маленьком кладбище. Ничего особенно интересного. Он осветил фонарем саму башню. Каждая из ее четырех сторон была около десяти или двенадцати ярдов в длину; плоская, узкая дорожка для прохода вела вдоль этих стен; над крышей поднимались опоры с каждой стороны, образуя небольшую пирамиду, ее вершина была восемь или девять футов высотой, деревянный столб на ней поддерживал кривой флюгер.
Он вернулся к двери.
– Вы в порядке, сэр?
– Да, хорошо. Просто запыхался, не то, что вы, вот и все. Нашли что-нибудь?
Льюис покачал головой.
– Вы осмотрели башню вокруг?
– Не совсем, нет. Но почему бы вам не сказать мне, что мы должны искать? – спросил он и, так как Морс не ответил, продолжил, – вы уверены, что все в порядке, сэр?
– Идите, обойдите и посмотрите все вокруг, хорошо? Я… э-э… я буду в порядке через минуту.
– Что случилось, сэр?
– Я боюсь гребаной высоты, тупой дурак! – прорычал Морс.
Льюис ничего больше не сказал. Он работал с Морсом и прежде множество раз, и относился к его вспышкам, также как когда-то с печалью относился к приступам своенравия у своих дочерей-подростков. Тем не менее, его это по-прежнему задевало.
Он посветил фонарем вдоль южной стороны башни и медленно двинулся в путь. Голубиный помет завалил узкую дорожку, и эта сторона была залита кое-где на два или три дюйма водой. На юго-восточном углу Льюис остановился и попытался всмотреться в темноту восточной стороны, но кладка стены была рыхлой и небезопасной. Он осторожно перенес свой вес на склон центральной кровли, и посветил вокруг фонарем. «О, Боже!», – сказал он тихо сам себе.
Там, параллельно восточной стене, вытянулось тело мужчины – хотя потом Льюис понял, что единственным доказательством для его предположения, был оборванный костюм, одетый на труп, и волосы на голове, которые не были женскими. Но само лицо было почти чистым, потому что это было не лицо, а отвратительный череп. Льюис заставил себя снова посветить фонариком. Дважды еще можно взглянуть, – но не более.
Глава шестнадцатая
Во время обеда на следующий день, Морс сидел один в пабе, как раз напротив церкви Христа, и просматривал утренний выпуск «Оксфорд Мэйл». Хотя основной заголовок и три полных колонки на первой странице были отданы комментаторам футбольного матча, новость «Найдено тело на церковной башне» была достаточно драматична, чтобы обеспечить себе место в нижней части левой колонки. Но Морс не стал читать. В конце концов, он сидел там, в кабинете Белла пару часов назад, когда звонил один из корреспондентов «Оксфорд Мэйл».
Ответы Белла были осторожны и строго выверены: «Нет, мы не знаем, кто он…Да, я действительно сказал «он»… Когда? Довольно давно, да… Довольно давно… Я не могу сказать, в данную минуту, нет… Они проведут посмертное вскрытие после полудня… Хорош заголовок для вас, а? «Р.М. будет Р.М.»[9]… Нет, я не могу сказать вам, кто нашел его… Можете сослаться, я полагаю, да… Нет, это все. Позвоните завтра, если хотите. Я смогу сообщить вам немного больше этого».
Тогда Морс почувствовал, что это последнее предложение было немного слишком оптимистичным, и он все еще чувствовал это сейчас. Он вернулся к последней странице, где снова красочно описывался вчерашний проигрыш «Оксфорд Юнайтед», но не стал читать эту статью. На самом же деле он чувствовал чрезвычайную озадаченность, и ему нужно было время, чтобы подумать.
Ничего не было найдено в карманах убитого, и единственная информация, обнаруженная на темно-сером костюме, на нижнем белье, на светло-голубом галстуке, была бирками «Бартон», «Сент Мишель» и «Манро Спун» соответственно. Сам Морс отказался смотреть на то, что Белл назвал «липким, гнилостным беспорядком», и позавидовал оживленно болтавшему патологоанатому, который сообщил, что кем бы он ни был, у него был вовсе не такой ужасный вид, как у некоторых тел, которые они вылавливают обглоданные рыбами из вод Грейвсэнда. Одно было ясно. Это будет сложно – идентифицировать труп: сложно для Белла, который это дело вел. И Беллу было не до смеха, когда он впился взглядом в Морса, сидевшего возле его стола, и напомнил ему, что он должен иметь некоторое представление, кем был этот товарищ. Это Морс направил Льюиса в точное место, не правда ли? И если он был уверен, что собирается найти там труп, то он и должен подкинуть хорошую веселую идейку, чей это был труп!
