Дик Френсис - Тропою риска
Официантка была удивлена.
- У нас ПСС, - попыталась объяснить она.
- А что это такое?
Она удивилась еще больше:
- Так вы не австралиец? Приносите с собой. Мы напитки не продаем, у нас только еда.
- О-о-о!
- Если вы хотите выпить, то в сотне ярдов по дороге есть лавка, торгующая навынос. А бифштекс я могу сохранить до вашего возвращения.
Я отказался и принялся за свой обед. Наслаждаясь хорошим кофе, я прочитал объявление на стене: «У нас договоренность с банком. Они не жарят бифштексы, а мы не отовариваем чеки».
Возвращаясь трамваем в центр, я проехал мимо лавки, работающей навынос. На первый взгляд она была похожа на гараж, а если бы я не знал уже, в чем дело, то подумал бы, что все машины стоят за бензином. И я понял, почему Джику понравились австралийские обычаи: и разумно, и смешно.
Дождь утих. Я вышел из трамвая и пошел пешком по ярко освещенным улицам и темным паркам, размышляя о случившемся.
Общий план казался необычно простым: картины продаются в Австралии, а затем их выкрадывают в Англии вместе со всем, что подвернется под руку. А коль скоро я на протяжении трех недель столкнулся с двумя такими случаями, то, наверное, их много больше, ибо невозможно, чтобы я столкнулся с двумя исключительными случаями, да еще с учетом двойного совпадения: скачки и картины. После встречи с супругами Минчлес и Петрович мои прежние представления, что ограбления случаются только в Англии, следовало считать ошибочными. А почему не в Америке? Почему не где-нибудь еще, если ради того стоило рисковать?
Разве не может существовать какая-то мобильная банда преступников, которая перевозит с континента на континент целые контейнеры с антиквариатом и быстро распродает все на ненасытном рынке? Инспектор Фрост говорил, что из пропавшего очень немногое удается обнаружить. Спрос большой, а предложения весьма ограниченны.
Скажем, я злоумышленник, рассуждал я, и не хочу тратить целые недели в чужих странах на то, чтобы выведать, какие именно дома следует ограбить. Можно тихонько сидеть в Мельбурне и продавать картины состоятельным посетителям, которые могут позволить себе купить что-нибудь тысяч на десять фунтов. Я мог бы заговорить с ними об их коллекциях картин дома и легко перевести разговор на серебро, фарфор и другие произведения искусства.
Разумеется, мне не нужны покупатели, у которых есть Рембрандт, Фаберже или еще что-нибудь общеизвестное, что нельзя просто продать. Лучше всего менее заметные вещи - например, серебро эпохи короля Георга, малоизвестные картины Гогена или чиппендейловские стулья и кресла. Покупая мои картины, они сами дадут мне свой адрес. Просто и хорошо.
Я бы действовал по принципу вора в магазине самообслуживания, имеющем большой оборот мелких партий товара. Я бы рассуждал примерно так: факт, что на протяжении последнего года все жертвы из разных стран побывали в Австралии, ничего не скажет местной полиции. И далее: среди тысяч заявлений об ограблениях случаи с посетителями Австралии не будут отличаться чем-либо особенным в глазах страховых агентов. Но, разумеется, с таким дотошным парнем, как Чарльз Тодд, я не стал бы связываться.
И более того, продолжал рассуждать я, преступник с хорошо поставленным делом и надежной репутацией не стал бы рисковать продажей подделок. Подделку всегда можно распознать под микроскопом, а большинство опытных специалистов различат фальшивку на глаз. Художник оставляет свои подписи по всей картине, а не только в уголке, потому что то, как он держит кисть, не менее индивидуально, чем почерк. Сопоставляя мазки на картинах, можно сделать такие же выводы, как и при сравнении пуль, выпущенных из револьвера.
Умный преступник просто ждал бы в своей паутине с настоящим Маннингом, достоверным рисунком Пикассо или с работой недавно умершего художника, оставившего большое наследство, - ждал бы, пока прилетят богатые мушки, умело направленные к нему разговорчивыми агентами-соучастниками, именно с такой целью толкающимися по художественным галереям разных городов. Именно так попались на крючок Дональд и Мейзи.
Скажем, я продаю картину человеку из Англии, затем организую ограбление. Картина возвращается назад, и я снова продаю ее кому-нибудь из Америки. Потом обворовываю американца, картина возвращается. Тогда случай с Мейзи выглядит так. Она покупает картину в Сиднее и увозит ее в Англию. Потом картина возвращается, и ее снова выставляют на продажу в Мельбурне…
Тут мои логические построения прервались, что-то здесь не клеилось. Может быть, именно так и случилось и сейчас картина украшает «Ярра Артс». Но если так, то зачем сожгли дом и почему мистер Грин рылся в руинах?
Такое можно объяснить только тем, что картина Мейзи - копия. Преступники не смогли ее отыскать и поэтому сожгли дом. Но я только что решил, что не стану рисковать, торгуя подделками. Разве что… А распознает ли Мейзи мастерски сработанную копию? Нет…
Я вздохнул. Даже чтобы обмануть Мейзи, необходим хороший художник, который захочет заняться копированием, а не созданием собственных картин. Ведь таких не густо! Кроме того, она приобрела свою картину на распродаже в Сиднее, а не в Мельбурне. Следовательно, возможно, что и в других местах рискуют баловаться подделками.
Передо мной выросло громоздкое здание отеля. Вечерний воздух остужал голову. У меня возникло острое ощущение отчуждения: иностранец на огромном континенте - песчинка под звездным небом. Шум и тепло «Хилтона» сузили необъятную Вселенную до вполне соизмеримых размеров.
Из своего номера ровно в девять часов я позвонил Хадсону Тейлору по телефону, который дала мне его секретарша. По голосу я понял, что он выпил и хорошо поужинал. Он говорил громко, учтиво и с явными австралийскими интонациями.
- Вы кузен Дональда Стюарта? Скажите, правда, что убили Регину?
- К сожалению, правда.
- Настоящая трагедия! Она была очаровательной женщиной.
- Да.
- Послушайте, не могу ли я вам чем-нибудь быть полезным? Может, билеты на скачки?
- Нет-нет, - ответил я. - Есть дела важнее. Квитанция и паспорт на картину Маннинга украдены. И Дональд хотел бы вступить в контакт с людьми, которые продали ему картину, чтобы получить страховку. Он забыл их фамилии. А я ехал сюда на кубок…
- Все очень просто. - Тейлор был сама любезность. - Я хорошо помню то место. Мы вместе с Дональдом ходили туда смотреть картину, а потом, когда мы уладили дело с оплатой, сотрудник галереи позаботился о доставке Маннинга в отель. - Он задумался. - Нет, сейчас я не могу вспомнить название галереи и фамилию владельца. Понимаете, прошло уже несколько месяцев. Но у меня все записано в мельбурнской конторе. Позвоните мне завтра утром, и я попрошу отыскать. Кстати, вы будете завтра на скачках?
