Чарлз Тодд - Дар мертвеца
— Насколько я понимаю, хозяйка — женщина, — продолжал он, заставляя себя говорить как ни в чем не бывало. — Что она такого натворила, что ею заинтересовалась полиция?
— Вас ее дела не касаются, ясно? — Наконец-то незнакомец вышел из конюшни, и Ратлидж, тяжело дыша, последовал за ним.
«Будь он проклят! — произнес он мысленно, сражаясь с клаустрофобией, и сказал себе: — Не забывай, ради чего ты сюда приехал!»
Но и Хэмиш реагировал на агрессию незнакомца. «Интересно, — сказал он, — этот тип тоже поверил анонимным письмам? А может, он ненавидит обвиняемую?» Покосившись на незнакомца, Ратлидж так ничего толком и не понял. На лице стоявшего перед ним человека не отражалось почти ничего, такого непросто допрашивать.
— У нее есть родственники? Наследники?
— Нету, — решительно и холодно ответил незнакомец, а затем ворчливо добавил: — Я ни о какой ее родне не знаю.
О мальчике он не упомянул. Но ведь ему ничего не достанется в наследство… не так ли?
— Тогда я поеду. — Зашагав к постоялому двору, Ратлидж чувствовал, как взгляд незнакомца прожигает ему спину между лопатками.
Если все местные так же относились к хозяйке «Разбойников», очевидно, она ухитрилась каким-то образом нажить себе здесь врагов.
Что совсем не соответствовало ее портрету, так подробно и ярко нарисованному Маккинстри.
Противоречивая женщина… и она вполне может закончить свои дни на виселице…
Вдруг Ратлидж сообразил: он даже не знает ее полного имени. Правда, ее имя и фамилия не имели особого значения, и все же косвенно это было знаком. Неясно пока, в чем она виновна — в обмане или убийстве, — но, совершив преступление, она словно перестала быть самой собой. Местные жители словно отказывали ей в праве на имя, довершая начатое еще в июне. Ее бойкотировали до тех пор, пока она не утратила связи с окружающим миром и наконец не исчезла.
Что натворила эта женщина? Почему возбудила такие темные страсти?
Странно, думал Иен, переходя тихую улочку к своей машине. Сначала злобные письма, а потом письмо священнику… как его фамилия? Эллиот… Старые останки, к которым она точно не имела отношения. Еще одни останки… Погибшая вполне могла оказаться жертвой обвиняемой. Упорство, выдержка… Что еще? Удача? Или продуманное преследование?
Скорее всего, последнее. Хэмиш согласился с ним.
Перед тем как завести мотор, Ратлидж остановился и еще раз окинул взглядом паб «Разбойники». Обвиняемая — владелица паба. Может, кто-то очень хочет его заполучить? У нее был маленький ребенок, о котором она должна была заботиться независимо от того, родной он ей или нет. Может, кому-то понадобился именно ребенок? Может, его хотели отобрать, чтобы наказать обвиняемую. Извращенная месть за настоящую или вымышленную обиду. Вот более очевидные причины для того, чтобы желать этой женщине тюрьмы, чтобы убрать ее с дороги. Может, есть и другие мотивы? Может быть, паб содержит какую-то тайну, не известную никому, кроме злоумышленников, и очень важную для них? Или в прошлом обвиняемая вольно или невольно угрожала чьему-то благополучию… Если ее повесят, ей определенно заткнут рот.
Неожиданно Ратлидж снова подумал о мальчике. Оторванный от матери, от единственного известного ему дома, он вынужден жить с чужими людьми. Это жестоко, наконец!
Но почему обвиняемая не солгала ради ребенка? «У меня нет брачного свидетельства… его забрал муж, чтобы предъявить в армии…»
Почему она не уехала из Данкаррика сразу после того, как соседи ополчились на нее? Ратлиджу показалось, что он знает ответ на последний вопрос. Из-за травли количество посетителей в баре сократилось настолько, что у нее, скорее всего, просто не было денег на отъезд. На что, наверное, и рассчитывали ее враги…
Он вздрогнул, услышав за спиной женский голос:
— Вы кого-то ищете?
Ратлидж развернулся и машинально снял шляпу. Хэмиш, реагируя на его удивление, вдруг насторожился и встрепенулся. Перед Ратлиджем стояла высокая и полная молодая женщина во всем черном, на вид ей можно было дать около двадцати пяти лет. Она держала за руку девочку лет шести-семи.
— Я приехал посмотреть на паб. Слышал, что его, возможно, скоро продадут.
— Сейчас еще рано судить! — Его собеседница покачала головой и зашагала к соседнему дому, возле которого Ратлидж оставил машину. Значит, соседка…
— Насколько мне известно, владелицу скоро будут судить…
— Да, — деревянным голосом ответила женщина в черном.
Неожиданно Ратлидж спросил:
— Вы не знаете, как фамилия ее адвоката? Возможно, мне придется с ним потолковать.
— Фамилия его Армстронг, но он живет не здесь, не в Данкаррике. По-моему, он приезжает из Джедборо.
Ратлидж улыбнулся девочке. Та робко улыбнулась в ответ. Может быть, она играла с мальчиком, который жил при постоялом дворе? Он не мог спрашивать ее при матери. И, как будто прочитав его мысли, девочка вдруг звонко произнесла:
— Раньше мы часто играли с мальчиком из «Разбойников». Но он уехал. Я по нему скучаю.
— Тише! Тебе запретили вспоминать о нем! — воскликнула мать, и девочка зарылась лицом в ее юбку, покраснев от стыда, как будто совершила страшный грех.
Женщина открыла дверь и вошла в дом, захлопнув дверь перед самым носом Ратлиджа. Отсекая и самого Ратлиджа, и его вопросы. Она не желала сплетничать… заниматься домыслами… или защищать.
Глава 9
Ночевать Ратлидж поехал к Тревору. Ему не хотелось снимать номер в «Баллантайне» и поселяться в Данкаррике до знакомства и беседы с инспектором Оливером. Он поступал тактично, такие мелкие проявления любезности часто помогают делу. За время долгой поездки он успел подумать. Вечером, за ужином, он рассказал крестному, как провел день.
Тревор улыбнулся:
— Полицейский всегда остается полицейским!
Ратлидж широко улыбнулся в ответ:
— Проклятая человеческая натура! Любопытство — извечный грех человека.
— Ну да, с самого Эдема, — согласился Тревор. — Еву всегда обвиняют в том, что она предложила Адаму яблоко, но, по-моему, Адам просто искал предлога попробовать его на вкус. Через день-другой он бы сам сорвал его… Ну а в том, что ты рассказал, я нахожу кое-что любопытное, — продолжал он. — Дело в том, что я знаю начальника тамошней полиции. Главный констебль Робсон — человек неплохой. И прокурор-фискал тоже, если верить его репутации. Не представляю, чтобы Робсон мог упрятать молодую женщину за решетку по ложному обвинению, если против нее нет серьезных улик. Я знаю, что правовая система Шотландии отличается от английской — у нас, например, нет коронерского дознания. Прокурор и главный констебль вместе с сотрудниками полиции, которые вели следствие, обсуждают все улики и решают, передавать дело в суд или нет. Их решение не основано на вердикте присяжных коронерского суда, они могут быть настроены как за, так и против подозреваемого. И часто исход дела решается на нескольких уровнях — например, не лучше ли будет для всех заинтересованных сторон, если решать судьбу обвиняемой будут присяжные. Иен, ты об этом не задумывался?
