Уилки Коллинз - Закон и женщина
— Вы должны подождать немного, — сказал он. — Вы должны выпить вина. Если вы будете волноваться, с вами опять сделается обморок.
Старый Бенджамен нагнулся надо мной и шепнул мне:
— Это доктор, душа моя. Вы должны слушаться его.
Доктор! Они призвали на помощь доктора. Я смутно догадалась, что мой обморок сопровождался более серьезными симптомами, чем обыкновенные обмороки. Я обратилась к доктору и бессильно-сердитым тоном попросила его объяснить мне странное отсутствие моего мужа.
— Почему вы позволили ему уйти из комнаты? — спросила я. — Если мне нельзя пойти к нему, почему вы не приведете его ко мне?
Доктор, по-видимому, не знал, что ответить. Он обратился к Бенджамену:
— Не поговорите ли вы с миссис Вудвил?
Бенджамен, в свою очередь, обратился к майору:
— Не поговорите ли вы?
Майор сделал им обоим знак оставить нас одних. Они встали, вышли в дверь и закрыли ее за собой. Девушка, так странно выдавшая мне тайну моего мужа, встала тоже и подошла ко мне.
— Мне кажется, что и мне не мешает уйти, — сказала она, обратившись к майору Фитц-Дэвиду.
— Сделайте одолжение, — ответил он.
Тон его, как мне показалось, был холоден и сух. Девушка встряхнула головой и отвернулась от него в сильнейшем негодовании.
— Я должна сказать несколько слов в свою защиту. Я должна сказать что-нибудь, иначе я разревусь!
И она обратилась ко мне с целым потоком слов:
— Слышали вы, как майор говорит со мной? Он винит меня во всем, что случилось. А разве я виновата? Я хотела услужить вам. Я думала, что книга вам нужна. Я до сих пор не знаю, почему вы упали в обморок. А майор осуждает меня! Как будто я в чем-нибудь виновата! Я дочь почтенных родителей. Да! Мое имя Гойти, мисс Гойти. У меня тоже есть самолюбие. И оно оскорблено! Меня осуждают напрасно. Я ни в чем не виновата. Если кто виноват, так вы сами. Разве вы не сказали мне, что ищете книгу? Я дала вам ее с самыми лучшими намерениями. Теперь, когда док» тор привел вас в чувство, вы можете подтвердить это. Вы могли бы замолвить слово за бедную девушку, которую заморили до полусмерти пением, языками и еще Бог знает чем, заступиться за бедную девушку, у которой нет защитников. Я ничем не хуже вас, если на то пошло. Мое имя Гойти. Родители мои купцы, и моя мама знала лучшие дни и вращалась когда-то в самом лучшем обществе.
Тут мисс Гойти залилась опять слезами.
Конечно, жестоко было винить ее. Я ответила ей так ласково, как только могла, и попробовала оправдать ее перед майором. Он взял на себя успокоить молодую примадонну. Что сказал он ей, я не слыхала — он говорил шепотом. Кончилось тем, что он поцеловал ей руку и вывел ее из комнаты так почтительно, как вывел бы герцогиню.
— Надеюсь, что эта безрассудная девушка не расстроила вас своим объяснением, — сказал он с жаром, когда возвратился ко мне. — Я не могу высказать вам, как я огорчен тем, что случилось. Вы, может быть, помните, что я предупреждал вас. Но если б я предвидел…
Я не дала ему продолжать. Никто не мог предвидеть того, что случилось. Притом, как ни ужасно было открытие, я предпочитала страдать так, как я страдала теперь, чем вернуться к прежней неизвестности. Высказав это майору, я перешла к единственному разговору, который интересовал меня теперь, к разговору о моем несчастном муже.
— Как он попал сюда?
— Он пришел с мистером Бенджаменом вскоре после моего возвращения.
— Спустя много времени после того, как я заболела?
— Нет. Я только что послал за доктором. Я очень боялся за вас.
— Что привело его сюда? Он вернулся в гостиницу и не нашел меня?
— Да, он вернулся раньше, чем предполагал, и, не найдя вас дома, встревожился.
— Он догадался, что я у вас? Он пришел сюда прямо из гостиницы?
— Нет. Он, вероятно, зашел сначала к мистеру Бенджамену. Что узнал он от вашего старого друга, я не знаю, но они пришли сюда вместе.
Этого краткого объяснения было достаточно для меня. Я поняла, как муж мой отыскал меня. Ему нетрудно было Я напугать моим отсутствием старого Бенджамена, а напугав его, нетрудно было заставить его проговориться о том, что было сказано между нами о майоре Фитц-Дэвиде. Присутствие моего мужа в доме майора было объяснено. Но его странное поведение, его странный уход из комнаты, когда я только начала приходить в себя, было все еще загадкой. Майор Фитц-Дэвид, видимо, смутился, когда я попросила его объяснить мне это.
— Я, право, не знаю, как объяснить, Юстас удивил и огорчил меня.
Он говорил чрезвычайно серьезно, но его взгляд сказал мне более, чем его слова, его взгляд испугал меня.
— Не поссорился ли Юстас с вами?
— О нет.
— Он понимает, что вы не изменили своему обещанию?
— Конечно. Моя певица рассказала доктору, как все случилось, а доктор повторил это вашему мужу.
— Доктор видел книгу?
— Ни доктор, ни мистер Бенджамен не видели книги. Я запер ее и постарался скрыть ваше знакомство с ней. Бенджамен, очевидно, подозревает что-то, но доктор и мисс Гойти не имеют ни малейшего понятия о настоящей причине вашего обморока. Они оба полагают, что вы подвержены сильным нервным припадкам и что имя вашего мужа действительно Вудвил. Все, что можно было сделать для Юстаса, я сделал. Несмотря на это, он сердится на меня за то, что я принял вас. Он утверждает, что нынешнее событие оттолкнуло вас от него навсегда. «Мы не можем жить вместе, — сказал он мне, — после того, как она узнала, что я — тот самый человек, которого судили в Эдинбурге за отравление жены».
Я вскочила в ужасе.
— Боже милостивый! Неужели Юстас думает, что я сомневаюсь в его невиновности?!
— Он считает, что никто не может верить в его невиновность.
— Помогите мне дойти до двери. Где он? Я должна повидаться с ним.
С этими словами я упала в изнеможении на диван. Майор отошел к столу, налил стакан вина и заставил меня выпить его.
— Вы увидитесь с ним. Я обещаю это вам. Доктор запретил ему уходить из дома, пока вы не повидаетесь с ним. Подождите хоть несколько минут. Соберитесь с силами.
Я поневоле должна была покориться. О, эти ужасные минуты, когда я лежала бессильная на диване! Я до сих пор не могу вспомнить о них без содрогания.
— Приведите его сюда, — сказала я. — Умоляю вас, приведите его сюда.
— Можно ли привести его? — возразил майор грустно. — Можно ли переломить упрямство человека, сумасшедшего человека, готов я сказать, который способен был покинуть вас, когда вы только что открыли глаза? Я виделся с ним наедине в соседней комнате, пока с вами был доктор. Я старался поколебать его упорное недоверие к тому, что вы считаете его невиновным и что я уверен в этом. Напрасно. У него было только одно возражение. Сколько я ни убеждал его, сколько ни упрашивал его, он в ответ только напоминал мне о шотландском вердикте.
