Агата Кристи - Убийство в Восточном экспрессе
— Трубку?
— Нет. Сигары и сигареты.
— Вот оно что! Благодарю вас.
Графиня явно медлила, ее глаза, красивые, темные, миндалевидные, с длинными черными ресницами, оттенявшими матовую бледность щек, следили за ним. Губы ее, очень ярко накрашенные на иностранный манер, были слегка приоткрыты. В красоте молодой графини было нечто необычайное, экзотическое.
— Почему вы меня об этом спросили?
— Мадам, — изящно взмахнул рукой Пуаро, — детективам приходится задавать всевозможные вопросы. Вот, к примеру, один из них: не могли бы вы мне сказать, какого цвета ваш халат?
Графиня удивленно посмотрела на него:
— У меня халат из золотистого шифона. А это так важно? — засмеялась она.
— Очень важно, мадам.
— Скажите, вы действительно сыщик? — спросила графиня.
— Да, мадам, Ваш покорный слуга сыщик.
— А я думала, что, пока мы едем по Югославии, полицейских в поезде не будет. Они появятся только в Италии.
— Я не имею никакого отношения к югославской полиции, мадам. Я сыщик международного класса.
— Вы служите Лиге Наций, мсье?
— Я служу миру, мадам, — величественно сказал Пуаро. — В основном я работаю в Лондоне, — продолжал он и спросил, переходя на английский: — Вы говорите по-английски?
— Отшень плехо! — сказала она с прелестным акцентом.
Пуаро снова поклонился:
— Не смею вас больше задерживать, мадам. Как видите, это было не так уж страшно.
Она улыбнулась, кивнула и вышла из вагона.
— Красивая женщина, — сказал мсье Бук одобрительно и вздохнул. — Однако этот разговор нам ничего не дал.
— Да, эта пара ничего не видела и не слышала.
— Но теперь мы пригласим наконец итальянца.
Пуаро ответил не сразу. Его внимание было поглощено жирным пятном на паспорте венгерского дипломата.
Глава восьмая
Показания полковника Арбэтнота
Пуаро тряхнул головой и вышел из глубокой задумчивости.
Глаза его, встретившись с горящим любопытством взглядом мсье Бука, лукаво сверкнули.
— Дорогой друг, — сказал он, — видите ли, я стал, что называется, снобом! — и поэтому считаю, что сначала необходимо заняться первым классом, а потом уже вторым. Так что теперь я думаю пригласить импозантного полковника.
После нескольких вопросов выяснилось, что познания полковника во французском весьма ограниченны, и Пуаро перешел на английский. Уточнив имя полковника, его фамилию, домашний адрес и армейскую должность, Пуаро продолжал:
— Скажите, вы едете из Индии домой, в отпуск, или, как мы говорим, «en permission»?
Полковник Арбэтнот не проявил никакого интереса к тому, что и как называют презренные французишки, и ответил с подлинно британской краткостью:
— Да.
— Но вы не воспользовались судами Восточной линии?
— Нет.
— Почему?
— Я предпочел отправиться поездом по причинам личного характера.
«Что, получил? — говорил весь его вид. — Это тебя научит не приставать к людям, нахал ты этакий!»
— Вы ехали из Индии, нигде не останавливаясь?
— Я остановился на одну ночь в Уре и на три дня в Багдаде у старого приятеля — он служит там, — сухо ответил полковник. — Вы пробыли три дня в Багдаде. Насколько мне известно, эта молодая англичанка, мисс Дебенхэм, тоже едет из Багдада. Вы там с ней не встречались?
— Нет. Я познакомился с мисс Дебенхэм по дороге из Киркука в Ниссибин.
Пуаро наклонился к собеседнику и с нарочитым иностранным акцентом вкрадчиво сказал:
— Мсье, я хочу обратиться к вам с прошением. Вы и мисс Дебенхэм — единственные англичане в поезде. Мне необходимо знать ваше мнение друг о друге.
— В высшей степени неподобающая просьба, — холодно сказал полковник.
— Вовсе нет. Видите ли, преступление скорее всего совершила женщина. На теле убитого обнаружено двенадцать ножевых ран. Даже начальник поезда сразу сказал: «Это дело рук женщины». Так вот, какова моя первоочередная задача? Тщательнейшим образом разузнать все о пассажирках вагона СТАМБУЛ — КАЛЕ. Но англичанок понять очень трудно. Они такие сдержанные. Поэтому в интересах правосудия я обращаюсь за помощью к вам, мсье. Скажите мне, что вы думаете о мисс Дебенхэм? Что вы о ней знаете?
— Мисс Дебенхэм, — сказал полковник с чувством, настоящая леди.
— Благодарю вас, — сказал Пуаро с таким видом, будто ему все стало ясно. — Значит, вы считаете маловероятным, что она замешана в преступлении?
— Абсолютно нелепое предположение, — сказал Арбатнот, мисс Дсбенхэянс была знакома с убитым. Впервые она увидела его здесь, в поезде.
— Она вам об этом говорила?
— Да. Она сразу обратила внимание на его неприятную внешность и поделилась этим впечатлением со мной. Если в убийстве замешана женщина, как вы считаете, без всяких, на мой взгляд, на то оснований, руководствуясь одними домыслами, могу вас заверить, что мисс Дебенхэм тут совершенно ни при чем.
— Вас, видно, это очень волнует, — улыбнулся Пуаро.
Полковник Арбэтнот смерил его презрительным взглядом:
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать.
Пуаро как будто смутился. Он опустил глаза и принялся ворошить бумаги.
— Мы отвлеклись, — сказал он. — Давайте перейдем к фактам. Преступление, как у нас есть основания полагать, произошло вчера ночью в четверть второго. По ходу следствия нам необходимо опросить всех пассажиров поезда и узнать, что они делали в это время.
— Разумеется. В четверть второго я, если память мне не изменяет, разговаривал с молодым американцем — секретарем убитого.
— Вот как. Вы пришли к нему в купе или он к вам?
— Я к нему.
— Вы имеете в виду молодого человека по фамилии Маккуин?
— Да.
— Он ваш друг или просто знакомый?
— Я никогда раньше его не видел. Вчера мы случайно перекинулись парой фраз и разговорились. Вообще-то мне американцы не нравятся; как правило, мне трудно найти с ними общий язык.
Пуаро улыбнулся, вспомнив гневные тирады Маккуина против «чопорных британцев».
— Но этот молодой человек сразу расположил меня к себе. Хотя он где-то нахватался дурацких идей о том, как наладить дела в Индии: в этом беда всех американцев. Они идеалисты и к тому же сентиментальны. Его заинтересовало то, что я ему рассказывал об Индии, ведь я почти тридцать лет провел там. И меня заинтересовали его рассказы о финансовом кризисе в Америке. Потом мы перешли к международному положению. Я очень удивился, когда поглядел на часы и обнаружил, что уже четверть второго.
— Вы закончили разговор в четверть второго?
— Да.
— Что вы делали потом?
— Пошел в свое купе и лег.
— Ваша постель была уже постелена?
— Да.
— Ваше купе — вот оно, номер пятнадцать — предпоследнее в противоположном ресторану конце вагона?
