Найо Марш - Убийство в частной лечебнице
Филлипс откинулся назад, внимательно посмотрел Аллейну в глаза и сунул руки в карманы.
— Я готов присягнуть в этом, — сказал он.
— Это совершенно ясно, сэр, — ответил Аллейн, — и, хотя мне следует принимать во внимание возможность ошибки, я понимаю, что, урони вы в мензурку даже две таблетки, это означало бы всего лишь дозу в одну пятидесятую грана. Очевидно, все содержимое вашей трубочки с гиосцином не составит четверти грана — столько было обнаружено в теле.
В первый раз за все время Филлипс заколебался.
— Они выпускаются в трубочках по двадцать таблеток, — сказал он наконец, — так что вся трубочка целиком составит одну пятую грана гиосцина.
Он покопался в кармане халата и вытащил оттуда футляр со шприцами, который вручил Аллейну.
— В нем еще та самая трубочка. С тех пор я использовал всего одну таблетку.
Аллейн открыл футляр и вынул оттуда стеклянную трубочку, которую целиком закрывала наклеенная этикетка. Он вытащил крохотную пробку и заглянул в трубочку.
— Можно? — спросил он и вытряхнул таблетки на ладонь.
Всего их было восемнадцать штук.
— Вот теперь все в порядке, — весело сказал он. — Вы не возражаете, если я возьму таблетки на анализ? Это только для порядка, как говорят в детективных романах.
— Ради бога, — отозвался Филлипс со скучающим видом.
Аллейн вынул из кармана конверт, пересыпал таблетки обратно в трубочку, трубочку положил в конверт, а конверт — в карман.
— Большое вам спасибо, — сказал он. — Вы были чрезвычайно любезны. Вы понятия не имеете, как мы в Ярде боимся экспертов.
— Вот как?
— Право слово. Я полагаю, для вас это чрезвычайно неприятная история.
— Очень.
— Как я понял, сэр Дерек был вашим личным другом?
— Да, я знал его лично. Да.
— Вы в последнее время часто с ним виделись?
Филлипс ответил не сразу. Затем, глядя прямо перед собой, он сказал:
— Что вы называете «в последнее время»?
— Ну… недели две или около того.
— Я заходил к нему домой в пятницу вечером накануне операции.
— Профессиональный визит?
— Нет.
— Как вам тогда показалось, он был серьезно болен?
— Я понятия не имел, что с ним что-то не так.
— Он не упоминал никаких патентованных лекарств?
— Нет, — резко ответил Филлипс, — а что за патентованные лекарства?
— Всего лишь подробность, которую необходимо прояснить.
— Если есть сомнения насчет того, принимал ли он что-либо сам, — сказал Филлипс более любезно, — необходимо тщательно проверить.
— Я тоже придерживаюсь такого мнения, — спокойно ответил Аллейн.
— Вполне возможно, — продолжал Филлипс, — что у него была повышенная чувствительность к гиосцину, и, если он его принимал…
— Вот именно.
Собеседники словно поменялись ролями. Теперь хирург старался разговорить Аллейна, который отвечал вежливо и отстраненно.
— Есть ли какие-нибудь свидетельства того, что О'Каллаган принимал патентованные средства?
— Это не исключено.
— Вот проклятый болван! — воскликнул Филлипс.
— Странно, что в пятницу он вам не сказал, что болен.
— Он… я… мы обсуждали совершенно другие вопросы.
— А вы не могли бы мне сказать, какие именно?
— Это абсолютно личное дело.
— Сэр Джон, — мягко сказал Аллейн. — Я полагаю, мне следует сразу сказать, что я видел ваше письмо сэру Дереку.
Голова Филлипса дернулась так, словно он оказался лицом к лицу с грозным препятствием на пути. Он молчал примерно с полминуты, а потом очень тихо сказал:
— Вам нравится читать частную переписку посторонних людей?
— Думаю, примерно так же, как вам — соваться в воспаленные утробы, — парировал Аллейн. — Это был чисто профессиональный интерес.
— Я полагаю, вы говорили с дворецким.
— Сказать по правде, неофициально… — а я слишком склонен к подобным высказываниям — мне очень вас жаль, сэр Джон.
Филлипс посмотрел на него.
— А знаете, кажется, я вам верю, — сказал он. — Что-нибудь еще?
— Нет, я и так вас изрядно задержал. Скажите, я очень надоем всем вокруг, если перекинусь несколькими словами с сиделками, которые были заняты при этом больном?
— Не думаю, чтобы они сообщили вам что-нибудь интересное.
— Наверное, нет, но мне думается, я должен с ними увидеться, если только они не заняты на операциях.
— Операционная сейчас свободна. Старшая сестра и сиделка, которая ей ассистирует, сиделка Бэнкс, — свободны.
— Отлично. Как насчет личной сиделки сэра Дерека и той, второй сиделки из операционной, сиделки Харден?
— Пойду узнаю, — сказал Филлипс. — Не возражаете, если придется немного подождать?
— Нисколько, — пробормотал Аллейн, невольно взглянув на мраморную женщину. — Можно мне увидеться с ними по очереди? Нам будет не так пронзительно неудобно друг перед другом…
— Вы не произвели на меня впечатления человека, который страдает от застенчивости, — огрызнулся Филлипс, — но не сомневаюсь, что выяснять и выведывать вы предпочитаете в тайне. Я пришлю их вам одну за другой.
— Спасибо.
Аллейну пришлось ждать всего несколько минут после того, как ушел сэр Джон, а потом дверь снова открылась и впустила сестру Мэриголд, на лице которой одновременно отражались досада, любопытство и доброжелательность.
— Как поживаете, старшая сестра? — спросил Аллейн.
— Добрый день, — отозвалась сестра Мэриголд.
— Присядьте, пожалуйста. Здесь или возле статуи?
— Большое вам спасибо. — Она уселась с крахмальным хрустом и настороженно уставилась на инспектора.
— Может быть, сэр Джон сообщил вам, что обнаружило вскрытие? — предположил Аллейн.
— Это ужасно. Такая потеря для страны, как я уже говорила.
— Подумать только. Один из действительно сильных людей в правой партии, — сказал Аллейн с позорной хитростью.
— Именно так я и сказала, когда это все произошло.
— Теперь послушайте, сестра, не смилуетесь ли вы над несчастным невежественным полицейским и не поможете ли мне рассеять туман, в котором я барахтаюсь? Вот перед нами человек, один из ведущих государственных деятелей, лежит в гробу с четвертью грана гиосцина в организме, а я, бездонно невежественный дилетант, бьюсь над задачей обнаружить, как этот препарат туда попал. Что мне делать с этим, сестра?
Он чарующе улыбнулся, глядя в ее очки, придававшие ей очень компетентный вид. Самый ее чепец, казалось, перестал быть таким чопорно крахмальным.
— Ну что же, — сказала сестра Мэриголд, — мне кажется, это мучительно для всех.
