Жорж Сименон - Четыре дня бедного человека
— У меня для тебя хорошая новость, мой мальчик.
На следующей неделе мы поедем в Довиль.
— На море? Надолго?
— Не знаю. Может быть, надолго.
— Сразу после похорон?
— Видимо, на следующий день.
— А когда похороны?
— Скоро узнаю. Этим занимается дядя Рауль. Вероятно, в понедельник.
— Значит, во вторник поедем?
— Да. Только я подумал вот о чем. Ты не можешь ехать в Довиль в черном костюме.
— Конечно!
— Купить тебе сразу несколько костюмов мне будет трудно. Думаю, лучше всего, если у тебя будет, скажем, серый костюм и черное кепи.
— И креп на рукаве?
— Как хочешь.
Было еще рано, и они пошли пешком через Люксембургский сад. Надо подождать, пока откроются банки.
Боб держал отца за руку. Они вошли в магазин, где Франсуа купил костюм, и служащий сейчас же вынес деньги. Принимали их очень любезно, но для Боба там ничего не нашлось. Пришлось отправиться через мост Сен-Мишель в «Самаритен».
Франсуа купил Бобу кроме костюма короткие штанишки из синего тика и две полосатые тельняшки, точь-в-точь такие, как носят моряки. Из магазина Боб вышел в этих синих штанишках и в тельняшке, а когда они вернулись на свою улицу, помчался в них к товарищу.
— Госпожа Буссак, я пришел рассчитаться с вами!
И со всеми остальными долгами тоже! Сегодня суббота. Поэтому на улице шумнее, чем обычно.
Потом Франсуа отправился к Раулю в гостиницу «Рен». Она оказалась тихим, провинциального вида заведением, в холле стояли пальмы в кадках и сидели в плетеных креслах пожилые дамы.
— Можете подняться к нему. Сто сорок девятый номер.
Рауль, босой, в ночной рубашке, открыл дверь и снова завалился в кровать.
— Который час?
— Половина двенадцатого.
— Перекинь-ка мне бутылку с комода.
Он глотнул прямо из горлышка и долго тер глаза и лицо. В комнате стоял тяжелый запах, на полу кучей валялась одежда.
— Что поделывал вчера вечером? — поинтересовался Рауль.
— Спал.
— Могу спорить, что нет. Потому я и не пошел к тебе. Но ты слишком Лекуэн и Найль, чтобы признаться, что провел время с цыпочкой. Ты так торопился обновить свой костюм… Но если ты получил удовольствие, тем лучше, мой мальчик. Кстати, обрати внимание на своего сына.
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего. Просто он куда умней и проницательней, чем ты думаешь.
— Он тебе что-нибудь говорил?
— Нет. Но у родителей склонность считать, что их дети наивнее, чем чужие. Возьми-ка мой пиджак. Он там, на полу. Поройся в карманах. Да нет, во внутреннем. Там бумаги из похоронного бюро. Давай их мне.
Рауль снова хлебнул из горлышка. Приказать подать себе завтрак он и не подумал. Видно, по утрам не ест.
— Ты должен расписаться здесь, здесь и еще здесь.
Лучше всего, если ты сам зайдешь в бюро. Они уже начали действовать. На всякий случай я заказал сотню извещений о похоронах, в двенадцать они будут готовы.
Думаю, этого хватит, все равно у тебя нет столько знакомых. Тебе нужно только дать список с фамилиями и адресами, а они сами разошлют. Что касается объявлений, я дал одно в утреннюю и одно в вечернюю газету.
,1 — А похороны?
— Дойдем и до них. Оказывается, если ты хочешь, чтобы прощание состоялось на улице Деламбра, тело туда необходимо доставить самое позднее в утро похорон. Я им растолковал ситуацию, и они все поняли. Для них это не внове. А знаешь, забавная у них профессия.
После всего я пригласил одного типа выпить, и мы проболтали больше часа.
— Тело, говоришь, привезут на улицу Деламбра?
— Не пугайся. Гроб уже будет заколочен. Посмотри проспект. Пятая модель, дубовый, с накладными украшениями под серебро. Стоит будь здоров. Да, вот еще!
Сегодня утром они сделают в больнице все, что нужно.
Гроб туда доставят к концу дня, но закроют его лишь завтра вечером, так что, если у кого-нибудь появится охота посмотреть на Жермену, время будет. Перекинь-ка мне брюки или лучше найди в карманах портсигар. Хоть одна еще осталась? Спички у тебя есть?
Франсуа впервые в жизни видел, как в постели курят и пьют из горлышка коньяк. А ведь и Рауль был когда-то в возрасте Боба. Именно в этом возрасте он был, когда родился Франсуа, и страшно негодовал из-за появления братика. А когда Франсуа исполнилось десять, Рауль уже был молодым человеком, в доме появлялся ненадолго, только к обеду и к ужину, и все время спорил с матерью. «И ты позволяешь своим детям говорить со мной таким тоном?» — возмущалась она.
Отец неохотно вмешивался. А потом неожиданно стало известно, что Рауль, который окончил юридический факультет и собирался пойти по адвокатуре, не сказав никому ни слова, подписал контракт на работу в колониях. Потому-то Франсуа так мало его знает. Мать все время твердила: «Твой брат плохо кончит, и ты тоже идешь по его дорожке!»
Позавчера Рауль признался Франсуа: «Думаешь, из-за чего я уехал? Из-за нее. Мне все осточертело. Мелочность нашей семейки мне уже вот тут стояла. Я мечтал о великих делах. Я ведь, мой мальчик, был идеалист, идеалист до мозга костей! — произнеся это, Рауль рассмеялся своим недобрым смехом. — Меня сунули в забытую Богом дыру в Индокитае, и через несколько месяцев я там чуть не подох от лихорадки денге». Потом несколько лет он пробыл на Мадагаскаре. Оттуда приехал в длительный отпуск и женился, но мамочка отказалась принять его жену. Их свадебная фотография тоже есть в альбоме.
Надо сказать, что в тот период Рауль с удовольствием дарил свои фотографии, особенно те, где он в тропическом костюме и пробковом шлеме снят на каком-нибудь экзотическом фоне.
— Ладно, пошли дальше. Значит, в воскресенье ее запакуют в ящик. В понедельник рано утром, около половины восьмого, к тебе придут обойщики и подготовят столовую. Я им рассказал, как и что там расположено. Нужно будет повесить несколько драпировок, что-то еще сделать, но займет это не больше часа. Они привезут все, что надо, вплоть до святой воды и веточки букса.
В восемь доставят гроб. В девять подъедет катафалк.
Таким образом, у людей будет целый час, чтобы подняться, уронить слезу, спуститься вниз и подождать выноса.
Потом в церковь. Никакой заупокойной, только отпевание. С заупокойной, это двумя разрядами выше, ну и цена соответственно подскакивает. Ты следишь за мной? Но это будет не отпевание наспех, а вполне приличная церемония: три мальчика-служки и немножко музыки. Да, меня спросили, сколько нужно машин до Иври. Я на всякий случай сказал — три. Шесть мест есть в катафалке.
Заплатить нужно заранее. Я обещал, что ты сегодня к ним зайдешь. Ну а теперь, если не возражаешь, мне надо в сортир. Я понимаю, это непоэтично, и наша мамочка не любила упоминать об этом, но не могу же я это делать в постели. Кстати, мой мальчик, когда я тебя увижу? Нет, я спрашиваю не для того, чтобы выгнать тебя, а чтобы ты знал, что я в твоем распоряжении. Мне ведь не представилось возможности похоронить ни одну из своих жен.
