Агата Кристи - Дело смотрительницы (сборник)
– Боже мой, – отозвалась мисс Марпл. – Как вам повезло!
– Вот уж действительно. Мне и вправду кажется, что Мери нам послана по нашим молитвам.
– И все-таки мне кажется, – проговорила мисс Марпл, – что она слишком хороша; в такое с трудом верится. На вашем месте я бы... короче, была бы поосторожней.
Лавиния Скиннер, очевидно, не поняла смысла этого замечания.
– О! – воскликнула она. – Уверяю вас, я делаю все, чтобы ей у нас было хорошо. Не знаю, что с нами станется, если она уйдет.
– Не думаю, что ее уход произойдет раньше, чем она к нему подготовится. – И мисс Марпл очень пристально посмотрела на собеседницу.
– Если домашние дела не доставляют беспокойства, – проговорила мисс Лавиния, – это снимает с нас такое бремя, правда ведь? А как у вас поживает малышка Эдна?
– У нее все хорошо. Не слишком-то много мозгов, конечно. Не то что у вашей Мери. Зато я знаю о ней все, потому что она из нашей деревни.
Уже выходя, она услыхала громкий раздраженный голос пресловутой страдалицы: «Зачем вы дали компрессу высохнуть?! Доктор Аллертон предупредил особо, что его надо постоянно смачивать. Ну ладно, ладно, хватит. А теперь хочу чашку чая и вареное яйцо – запомните, его нужно варить ровно три с половиной минуты, и пришлите ко мне мисс Лавинию».
Мери, всегда готовая услужить, появилась в дверях спальни и, сказав Лавинии: «Мисс Эмили зовет вас, мадам», – пошла к входной двери, чтобы открыть ее для мисс Марпл, а по дороге помогла ей надеть пальто и подала зонтик – все самым безупречным образом.
Мисс Марпл взяла зонтик, уронила его, попыталась поднять, выронила сумочку, да так, что она раскрылась. Мери терпеливо начала собирать разные вывалившиеся из нее вещицы – носовой платок, ежедневник, старомодный кожаный кошелек, пару шиллингов, три монетки помельче и, наконец, обсосанный кусочек полосатого мятного леденца.
Мисс Марпл посмотрела на него с некоторым смущением.
– О, господи, – проговорила она. – Его, должно быть, подложил мне у миссис Клемент ее сынишка. Помню, он все время его обсасывал, а потом стал играть с моей сумкой. Тогда, наверное, и засунул. Ужасно липкий, правда?
– Мне взять его, мадам?
– Вы будете так любезны? Большое спасибо.
Последним, что поднесла Мери владелице сумочки, оказалось зеркальце, обретя которое вновь мисс Марпл воскликнула радостно:
– Какое счастье, что оно не разбилось.
Засим она отбыла, оставив Мери почтительно стоять у дверей с абсолютно бесстрастным лицом; в руке она держала обсосок полосатого леденца.
Еще десять дней жители Сент-Мери-Мид продолжали выслушивать восторги о блестящих достоинствах редкого сокровища, обретенного мисс Лавинией и мисс Эмили.
На одиннадцатый день деревня проснулась в большом волнении.
Мери, этот бриллиант, образец совершенства, исчезла! Ее кровать осталась несмятой, а передняя дверь – приоткрытой. Беглянка потихоньку выскользнула ночью.
Пропала не только Мери! Вместе с нею пропали две броши и пять колец мисс Лавинии, а также три кольца, подвеска, браслет и четыре броши, принадлежавшие мисс Эмили! То был только пролог катастрофы.
У миссис Деверо пропали бриллианты, которые она хранила в незапертом ящике комода, и ценные меха, недавно подаренные ей на свадьбу. У судьи и его жены тоже взяли драгоценности и порядочную сумму денег. Больше всех пострадала миссис Кармайкл. У нее в квартире имелись не только очень дорогие камни, но и большие деньги, которые пропали. У Дженнет был выходной вечер, а ее хозяйка привыкла в сумерках бродить по садам, подзывать птиц и бросать им крошки. Так выяснилось, что Мери, эта чудо-служанка, имела ключи от всех квартир!
Нужно признаться, что происшедшее доставило обитателям Сент-Мери-Мид немало злорадного удовольствия. Ведь мисс Лавиния так хвасталась своей расчудесной Мери.
«А на самом деле, боже мой, она была обыкновенной воровкой!»
Последовали и новые прелюбопытнейшие открытия. Мери не просто растворилась в пространстве, вдобавок и агентство, которое прислало ее и поручилось за ее надежность, забило наконец тревогу и обнаружило, что та Мери Хиггинс, которая к ним обратилась и относительно которой они получили рекомендательные письма, на самом деле никогда не существовала. То было действительно имя добропорядочной служанки, которая прежде жила у некой добропорядочной сестры старшего священника, да только настоящая Мери Хиггинс преспокойно продолжала жить в своем Корнуолле, в маленьком городишке.
– Чертовски умна, та еще штучка, – вынужден был признать инспектор Слэк. – И если хотите знать мое мнение, эта дамочка работает с целой шайкой. Год назад в Нортумберленде произошел очень похожий случай. Дело не раскрыли, и она осталась на свободе. Ну уж мы-то не попадем впросак в отличие от ребят из Мач-Бенхэма!
Инспектор Слэк всегда был уверен в себе. Тем не менее прошло несколько недель, и Мери Хиггинс могла праздновать победу, ведь она оставалась на свободе. Напрасно инспектор Слэк удвоил энергию и напрочь перестал соответствовать собственной фамилии [1].
Мисс Лавиния не переставала лить слезы. Мисс Эмили была так огорчена и так встревожена состоянием собственного здоровья, что даже послала за доктором Хейдоком.
Вся деревня пребывала в ужасном волнении, желая узнать его мнение о том, насколько оправданы претензии мисс Эмили считаться больной, но ведь нельзя спрашивать о таких вещах напрямик. Однако через посредство мистера Мика, помощника аптекаря, который иногда бывал в обществе Клары, служанки миссис Прайс-Ридли, произошла утечка информации. Тогда и узнали, что доктор Хейдок прописал микстуру, главными компонентами которой являлись асафетида и валериана, и которая, как утверждал мистер Мик, употреблялась в армии как главное средство для лечения симулянтов!
Вскоре стало известно, что мисс Эмили, не вполне удовлетворенная тем вниманием, которое оказал ей доктор, заявила, что при том состоянии здоровья, в котором она пребывает, благоразумие велит ей находиться в Лондоне, поблизости от врача-специалиста, разбирающегося в ее болезни. Это, по ее словам, было и в интересах Лавинии.
Квартира была сдана в поднаем.
Несколько дней спустя мисс Марпл зашла в полицейский участок в Мач-Бенхэме и спросила, можно ли ей повидать инспектора Слэка; вид у нее был взволнованный, на щеках горел румянец.
Инспектор Слэк недолюбливал мисс Марпл, но имел основания полагать, что главный констебль, полковник Мелчетт, придерживается иного мнения. Поэтому он ее принял, хотя и неохотно.
– Здравствуйте, мисс Марпл, чем могу быть полезен?
– Простите меня, – проговорила мисс Марпл, – кажется, вам некогда.
