Клод Изнер - Три изысканных детектива (сборник)
— Да, и сказал, что ничего на нее не нарыл. Остается надеяться, что ни Мирей Лестокар, ни этот, как его… Ганаш не опровергнут мои показания.
— Гамаш. Его фамилии Гамаш. Им нет никакого резона это делать. Мими боится полиции, Альфред Гамаш рискует потерять работу, а Мартен Лорсон и вовсе будет вести себя тише воды, ниже травы. Итак, вы все взяли на себя?
Жозеф с притворно сокрушенным видом поднял стакан.
— Я пожертвовал собой. Заявил Лекашеру, что прочел в газете, в разделе криминальной хроники, сообщение об убийстве молодой женщины у заставы Ла Виллетт. Детали этого дела были необходимы мне для нового романа, и я против вашей воли вовлек вас в расследование. Но вам ничего не удалось разнюхать, и тогда я переключился на несчастный случай с бароном де Лагурне в Булонском лесу… Словом, всему виной моя дурацкая привычка делать вырезки из газет!
— Значит, вы по собственной инициативе вели расследование в эзотерических кружках, связанных с «Черным единорогом», — заключил Виктор, потягивая коньяк.
— Угу. Слушайте дальше. Мы пошли на похороны барона, но ничего полезного я там не выведал, и интерес к убийствам заставил меня обратить внимание на историю с кутюрье Ришаром Гаэтаном. Приятели-журналисты держат меня в курсе событий, и я раньше, чем полиция, узнал, что этот тип отправился в мир иной не без посторонней помощи.
— Полагаю, вы решительно отрицали, что посетили дом номер 43-бис по улице Курсель?
— О да! Зато я поведал Лекашеру, как обнаружил, что этот самый Гаэтан был напрочь лишен творческого таланта, а модели на самом деле создавал его друг Великий Абсалон, и предложил вам отправиться в Зимний цирк и побеседовать со знаменитым акробатом. Так вы и оказались там в тот самый злополучный для Томассена день.
— И погнался за человеком, который тюкнул его по затылку, то есть за отцом Бонифасом, а тот привел меня в квартал Монжоль, куда я вызвал на помощь вас.
— Лекашер устроил мне такой разнос!..
— Мне тоже досталось, хотя только благодаря нам ему удалось схватить преступника. Из нас вышла славная парочка лжецов, Жозеф.
— Что да, то да, только ведь правда может завести далеко — даже в тюрьму. Но что будет с нами, если Сильвен Брикар или Эрманс все-таки расколются?
— Брикар — тертый калач, он никогда не скомпрометирует себя, чтобы не лишиться кругленькой суммы пенсионных выплат. Вдова будет защищать свою дочь Софи, а та, я уверен, предпочтет остаться в стороне.
— А хромой?
— Скорее всего, он любовник Софи, по части тайн эта дамочка даст нам сто очков вперед.
— Вы забыли о баронессе Клотильде!
— Вовсе нет, — возразил Виктор. — Она не дала согласия ни на вскрытие мужа, ни на обыск в особняке. Видимо, ее не волнует, как умер барон, и она хочет мирно доживать свой век в обществе сына и заветного шприца в кругу семьи невестки, которая готова оплачивать ее долги.
— Значит, дело закрыто! Да уж, повезло с нами отцу Бонифасу! Мы умеем запудрить людям мозги!
— Надо отдать ему должное — он ни словом не обмолвился о нашей роли в этом деле.
— Но ведь мы скрыли подробности убийства Лагурне!
— Незачем добивать отца Бонифаса. Я понимаю его мотивы.
— Вечно у вас убийцы оказываются правы! Вы и впрямь странный человек: сначала загоняете их в угол, а потом только что не оправдываете! Этот старик прикончил троих!
— Он защищал дочь, которую любит, хотя не растил и не воспитывал, и хочет, чтобы она была счастлива. Я нанял для него одного из лучших адвокатов. Тот сумеет растрогать публику, заявив, что, узнав о смерти Лулу…
— Эта версия не пройдет, — перебил его Жозеф, — ведь никто не востребовал тело девушки с крашеными волосами!
— …Узнав об убийстве Лулу, — невозмутимо продолжил Виктор, — за которой скрытно наблюдал, наняв для этой цели типа из квартала Монжоль, отец Бонифас решил применить ветхозаветный закон: око за око, зуб за зуб.
— А вы умеете подать факты! Что-то мне расхотелось пить. — Жозеф отставил стакан — у него и от нескольких глотков закружилась голова. — Уф, хорошо… Можно наконец вернуться домой, к тихой и спокойной семейной жизни.
— Воля ваша, а мне нужно нанести последний визит.
— Кому?
— Мадам Герен. Я, конечно, записной лжец, но при этом редкий педант. Некоторые детали этой истории остались невыясненными, и кондитерша может меня просветить.
Жозеф колебался не больше пяти секунд: он догнал Виктора на набережной Малакэ.
— Шикарный горошек по пять су за ливр!
— Куча салата за восемь су! На выбор!
— Э-ге-гей! Вы только взгляните, какая картошечка! Купите пять кило — получите котелок масла!
Прилавки тянулись вдоль улицы Ланкри по обе стороны мостовой. Жозеф с вожделением вдыхал запахи жареных каштанов и ванили. Из шарманки лились звуки мелодии из оперетты «Дочь тамбурмажора», [359]какой-то старик, держа подмышкой два альбома с золотым обрезом, яростно бранился со старьевщиком:
— Десять су за Поля Феваля?! [360]Да это чистое безумие!
— Побереги красноречие! Сам знаешь, больше откладывает вовсе не тот, кто больше зарабатывает!
«Нужно запомнить это выражение, пригодится для следующего романа, — подумал Жозеф. — Нет ничего лучше таких вот подслушанных диалогов!»
— Прибавьте-ка шагу, — поторопил его Виктор. — Мы должны застать птичек в гнездышке.
Но когда они добрались до улицы Винегрие, их ждало разочарование.
— Закрыто. Никого… — констатировал Жозеф, кивнув в сторону «Синего китайца».
— Что ж, тогда отправимся на улицу Альбуи.
Они долго звонили в дверь, прежде чем створка окна на первом этаже приоткрылась. Вид у Эрманс Герен был враждебный.
— Чего вам надо? Мало того, что уже натворили? — буркнула она.
Виктор снял шляпу и незаметно ткнул локтем Жозефа, чтобы тот последовал его примеру.
— Мадам Герен, — начал он, — мы здесь, чтобы принести вам свои извинения. Произошло досадное недоразумение. Мы бы очень хотели побеседовать с вашей дочерью Софи.
— Ее здесь нет. Уходите!
— Я настаиваю, мадам. Я нанял знаменитого парижского адвоката мэтра Массона защищать отца Бонифаса. Все расходы, разумеется, беру на себя.
Эрманс Герен только еще больше нахмурилась.
— Мадам Герен, нас направил к вам отец Бонифас. Он рассказал нам про дневник. Прошу вас, впустите нас, это очень важно. Клянусь: ни вы, ни ваша дочь не будете втянуты в судебное разбирательство.
— Почему я должна доверять вам? — бросила она.
— Вот письмо от мэтра Массона, и другое, от отца Бонифаса, его почерк вам знаком… У полиции нет против него ни одной реальной улики, одни лишь подозрения. Он совершил ошибку, признав, что убил Ришара Гаэтана и Абсалона Томассена.
