Тайна Дома трех вязов - Мюссо Валентен

– Один из четверых. Нет, это неправильно… Если Монталабер пригласил их сюда, значит, надеялся что-то от них получить. Что может быть ценнее денег?

Кожоль вздохнул.

– Не знаю.

– Информация, – серьезно заявил Форестье.

– Информация?

– Только подумай, Рене. Моро раскапывает для своих статей самые сокровенные секреты, а секреты – это деньги. Он мог скармливать тайны графу, чтобы заработать денег. Феликс Лафарг владеет процветающей аэронавтической компанией, а Монталабер неудачно вложил средства в конкурирующую фирму – как же она называется?.. Ах да! «Пегас». Граф мог заставить Катрин передать ему патенты или конфиденциальную информацию о компании ее мужа.

– Промышленный шпионаж?

– В каком-то смысле…

– А Вотрен?

– Помимо того, что граф мог вытрясти из доктора кругленькую сумму, он мог узнать, кто из его важных клиентов имел склонность к наркотикам. И почему бы не шантажировать их одного за другим, пока не расплатится со всеми долгами?

– А генерал?

– На него собраны самые серьезные улики. Известно ли тебе, что Гранже был на короткой ноге с новым правительством Даладье?

– Он-то, «кагуляр»?

– Наш генерал, возможно, ведет двойную игру. Анри сказал мне, что в стратегических вопросах к Гранже прислушивается сам Матиньон. Представь, сколько конфиденциальной информации попадает ему в руки… Сколько сведений, которые позволили бы графу сделать выгодные инвестиции, узнай он о решениях правительства раньше других!

– Злоупотребление служебной информацией…

– Именно так. – Форестье стукнул кулаком по ладони другой руки. – Мы искали мотив, и он нашелся. У каждого из гостей была причина заставить графа замолчать. На кону были их репутация и будущее.

Глава 20

Груз подозрений

В гостиной повисла тяжелая тишина. Рассказ Рене Кожоля о папках, хранящихся в сейфе, заметно взволновал гостей. Полицейский решил выложить карты на стол, чтобы усилить беспокойство, и без того охватившее собравшихся. Они жадно ловили каждое его слово.

– По соображениям конфиденциальности мы не станем раскрывать информацию, которую месье де Монталабер собрал о вас. Тем не менее я должен сообщить, что некоторые из раскрытых им проступков караются законом. Помимо расследования смерти графа, мне необходимо как можно скорее допросить вас, чтобы прояснить ряд сложных моментов.

Ответить решилась только мадам Лафарг:

– Лично мне все равно. Комиссар уже знает все мои маленькие секреты, однако не похоже, чтобы на меня собирались надеть наручники.

– Как выяснилось, в сейфе графа была и другая информация о вас, мадам. Но, как я уже сказал, в данный момент мы не собираемся заниматься этим вопросом.

Внезапно встревожившись, девушка отвернулась, не рискнув продолжать разговор.

– В данный момент эти документы будут рассматриваться только с целью выяснить, какую роль они могли сыграть в убийстве графа, – отрывисто продолжил Кожоль. – Вот и всё.

Моро, который все так же курил одну сигарету за другой, нервно усмехнулся.

– Конечно… Граф собирает секретные сведения о четверых знакомых, и именно они оказываются в его доме в тот день, когда его убивают. На простое совпадение мало похоже…

– Вы прекрасно подытожили мои мысли, месье Моро. Поэтому я вынужден задать следующий вопрос: кто из вас знал, что граф собирал о нем сведения?

Гости переглянулись, но никто не ответил. Было слышно только, как журналист выдыхает сигаретный дым.

– Молчание можно истолковать как угодно, – продолжал Кожоль, – в этом его неудобство. Некоторым может прийти в голову, что эти господа из высшего общества скрывают нечто очень важное, не так ли?

Генерал отозвался первым:

– Я приехал сюда только потому, что понятия не имел о коварстве графа. Уверяю вас, если б я знал, что у него хватит наглости…

– Я тоже ничего об этом не знал, – перебил его доктор Вотрен столь же решительным тоном. – Он никогда ни на что такое не намекал. Не могу поверить, что он осмелился заманить нас в ловушку. Граф умер – да упокоится его душа с миром, – но повел он себя недостойно.

– А вы что скажете? – спросил Кожоль, обращаясь к двум самым молодым гостям.

– Idem [8], – лаконично отозвался Моро.

Мадам Лафарг нахмурилась:

– Я, конечно, этого не знала, но, судя по тому, как все разворачивается, предпочту не произносить ни слова, не посоветовавшись с моим адвокатом. Одно могу сказать точно: завтра утром я собираю чемоданы.

Несмотря на то что внутри он кипел, внешне Кожоль старался не терять самообладания.

– Что ж, я не имею права удерживать вас в этом доме. В ходе расследования мне пока не удалось понять, какой хитростью воспользовался убийца, но тот факт, что вы возвращаетесь в Париж, никак не повлияет на мои изыскания. Уже поздно, и я не намерен допрашивать вас сегодня вечером. Однако прошу найти время для разговора со мной завтра утром, после чего вы сможете покинуть дом.

Кожоль встретился с Форестье в его комнате, чтобы выпить напоследок и обсудить реакцию гостей на последние новости. Спасаясь от холода и сырости, полицейские разожгли огонь во внушительном камине, который так любил отец графа.

– Они все лгут, это очевидно, – сказал Кожоль.

Комиссар, помешивая поленья кочергой, вздохнул.

– Я не был бы так уверен.

– Почему?

– Монталабер отличался необычным характером. Несмотря на упадок сил, граф оставался грозным противником. Шантаж, который он намеревался пустить в ход, был нужен ему не только в утилитарном смысле.

– Как это?

– Полагаю, что перспектива держать гостей на мушке доставляла ему садистское удовольствие, и он наверняка во всех подробностях воображал, как именно сообщит им о том, что ему известно. Если б он рассказал им раньше, эффект был бы смазан. Впрочем, он не мог быть уверен, что все четверо согласятся приехать.

– И как он собирался это сделать? Позвать одного за другим к себе в кабинет и сообщить: «Вы у меня в кулаке»? Или собрать их вместе в гостиной, чтобы унизить одновременно, перечислив их грехи, сидя у камина?

– Не забывай, что в гостиной был и я. Он никогда не сказал бы ничего в моем присутствии… Как бы то ни было, один из гостей узнал о его изысканиях до того, как отправиться в «Три вяза».

– Почему ты так решил?

– Убийство было тщательно спланировано. У убийцы был с собой наган – много ли у тебя знакомых, которые отправятся в гости с такой игрушкой? Не говоря уже о том, что убийца, должно быть, долго размышлял над этой загадкой запертой комнаты.

– Если убийство связано с шантажом, Анри можно исключить из списка подозреваемых.

– О, я бы так не спешил… Интуиция уже не раз подводила меня здесь. С этого момента я предпочитаю делать все крайне осторожно.

Кожоль кивнул, почесывая подбородок.

– В любом случае, похоже, никто не готов раскалываться. Они знают, что у нас нет против них ничего серьезного. Нам остается только одно – ждать, пока убийца оступится. Как ты думаешь, он попытается вернуть свой револьвер?

– Зачем ему совершать такую глупость? Возможно, он ожидает, что ты примешься обыскивать багаж всякого, кто решит уехать. Попытка изменить что-то на месте преступления, найти или спрятать оружие более эффективно… это ошибки новичка. Нет, он слишком умен для этого.

– У нас осталось мало времени, и меня это беспокоит. Когда все разъедутся по домам, мы потеряем преимущество. Надо использовать каждую минуту, шевелить извилинами… – Кожоль постучал себя пальцем по голове, иллюстрируя свои слова.

– Я с тобой совершенно согласен, Рене. Возможно, у нас осталось всего несколько часов, чтобы раскрыть это загадочное дело.

На следующее утро гости встали с рассветом. Они торопились уехать и ждали лишь последнего допроса, который пожелал провести инспектор.