Джон Карр - Отравление в шутку
Мы вчетвером отправились в библиотеку. Доктор Рид засыпал Мэтта вопросами. Мэтт, взглянувший наконец в лицо ситуации, был на удивление спокоен. Его влажное красное лицо внушало доверие — он говорил как торговец, не сомневающийся в качестве своего товара, убеждая, что произошел несчастный случай и ничего более.
— Чепуха! — сердито тявкнул доктор Рид. — Не пробуйте на мне ваши песенки и танцы, молодой человек. Я слишком хорошо знаю вашего отца и вас. Ну, кто заболел, кто умер и вообще в чем дело? Выкладывайте!
— Поймите, мистер Куэйл, — вмешался Сарджент, — мы только хотим помочь. Док сказал мне, что ваша сестра немного расстроена, и я подумал, что мне лучше прийти — на всякий случай…
Мэтт переводил взгляд с одного на другого.
— Ну, — пробормотал он, — все равно это выйдет наружу. Расскажи им, Джефф! Ты же все видел.
Вряд ли кто-то из них искренне полагал, что в доме Куэйлов могло произойти что-то дурное. Когда я начал рассказывать, лицо Сарджента выражало вежливое внимание, а доктор выглядел раздраженным. Но потом челюсть окружного детектива отвисла, и он стал нервно позвякивать монетами в кармане. Мэтт морщился при каждой подробности. Я понимал, что это звучит невероятно.
— Чушь и… — заговорил доктор, но, посмотрев на наши с Мэттом лица, внезапно умолк.
— Можете подняться и взглянуть на него, — сказал я. — Он в задней комнате на втором этаже. Вполне возможно, что это самоубийство…
Поймав мой взгляд, доктор Рид поджал губы, словно насвистывая.
— Если так, доктор, то думаю, вы, как старый друг семьи, избавите их от лишних неприятностей.
— Хм! — пробормотал врач. — Понятно. Гиосцин… Ну и ну!
Сарджент потер лоб.
— Не знаю, что и сказать, мистер Марл.
— Сказать? — фыркнул доктор. — Ничего не говорите. Молодой человек, будь это другой дом, я назвал бы вас компанией лжецов. Но старина Мэтт Куэйл… Ладно, Джо, давайте поднимемся и посмотрим на него. А вы подождите здесь, ладно?
Когда они ушли, Мэтт схватил меня за руку. Во время моего повествования на его лице боролись тревога и надежда.
— Ты действительно имел в виду, что Уолтер покончил жизнь самоубийством? — осведомился он. — Господи, почему я не подумал об этом раньше! Так оно и есть. Уолтер…
Мэтт сделал паузу, когда Джинни осторожно открыла дверь и вошла. Я не сомневался, что она слышала наш разговор.
— Закрой дверь, Джинни, — быстро сказал Мэтт. — Слушай, старина, мне никогда не нравился Уолтер. Именно такого и можно было от него ожидать.
При этом он держал меня за лацканы пиджака и гипнотизировал взглядом.
— Я бы тоже хотела так думать, — заговорила Джинни. — Но я не думаю, что Уолтер это сделал.
— Я тоже. Я просто пытался защитить всех, Мэтт. Они во всем разберутся.
— Но…
— Сколько времени орудовала мраморная рука? — прервал его я. — Джинни сказала, что пять лет. А Туиллс пробыл здесь только три года, не так ли?
— Но рука всего лишь плод папиного воображения…
— Ради бога, не начинайте снова! — воскликнула Джинни. — Иначе мы будем кружить на одном месте. Сядь, Мэтт, и перестань ходить взад-вперед! Никогда не думала, что кто-то может так действовать мне на нервы.
— Ну, ты тоже не сахар. Может быть, тебе нравится сидеть и слушать, как тебя обвиняют в убийстве?..
— Никто тебя ни в чем не обвиняет. Но если ты будешь продолжать вести себя как глупый мальчишка, это может случиться очень скоро. А если тебя хватает лишь на то, чтобы возлагать вину на единственного достойного человека в доме…
— Вот как? Единственного достойного человека в доме? — Голос Мэтта стал пронзительным — в гневе он являл собой малоприятное зрелище. — Ну так знай, что я действительно возлагаю на него вину!
Мне пришлось крикнуть, чтобы успокоить их. Джинни, сдерживая слезы, села спиной к нам. Мы разместились в разных углах комнаты. Мэтт дрожащими руками зажег сигарету. Я наблюдал сквозь окно, как снег покрывает темную землю лужайки. В библиотеке было темно и сыро. Во время кажущегося бесконечным ожидания мы слышали шаги наверху. Вскоре в комнату вошел Рид, за которым последовал Сарджент.
— Мы видели тело… Здравствуй, Вирджиния, — обратился доктор к девушке, когда она повернулась. — Как самочувствие? Только никаких сцен — нам нужны не слезы, а мозги.
Он сбросил пальто и стоял в воинственной позе, сопя в редкую черную бороденку. Темный костюм был ему маловат. Глаза терьера бегали в разные стороны под стеклами пенсне на длинной черной ленте. Мне почему-то вспомнилась картина, висевшая в отцовском кабинете, где были изображены собаки, играющие за столом в покер.
— Мы решили, что произошло, вероятно, убийство, — продолжал доктор. — Я этого не утверждаю, но считаю возможным.
— Ну-ну, док! — мягко запротестовал окружной детектив, потирая подбородок, и окинул нас обиженным взглядом, словно говоря: «Видите? Что я могу сделать?»
— Чепуха! — заявил Рид. — Расскажите им сами, что мы думаем.
— Док и я не удовлетворены ситуацией, — объяснил Сарджент. — Я знаю и уважаю судью, поэтому хочу помочь вам всем, что в моих силах. Если хотите, можете представить случившееся как самоубийство. Но боюсь, это не сработает. Мне придется провести расследование, и если я что-нибудь обнаружу… ну, вы понимаете, что я не смогу это скрыть. — Морщины на его высоком лбу стали глубже. — Сожалею, но это лучшее, что я могу сделать.
— Вы имеете в виду, что дознания не будет? — осведомился Мэтт.
— Хм… Мы еще не уверены. Вам нечего бояться, Джо, — обратился к детективу Рид. — Судья вас не съест. Нам нужно с ним поговорить, прежде чем мы придем к определенному решению. Насколько я его знаю, он захочет играть в открытую. Судья еще в кабинете доктора Туиллса? Я хочу взглянуть на него.
Он снова вышел. Сарджент нерешительно постоял у двери, потом глубоко вздохнул, стряхнул с костюма невидимые крошки и снова стал образцом хорошего семьянина, как будто каждая морщинка на его лице говорила: «У меня тоже есть люди, которые мне дороги». Но чувствовалось, что это выражение болтается на нем, как соломенная шляпа, которая вот-вот свалится, и способно уступить место вспышке гнева.
— Боюсь, я буду вынужден задать вам несколько вопросов, — сообщил он с печальной улыбкой. — Для меня это тоже нелегко.
Сарджент сделал паузу и прищурился. Помоги Бог всем, подумал я, если этого человека внезапно охватит мания величия и он попытается изобразить Шерлока Холмса. Мысль была не из приятных, так как я встречал в Париже подобный тип полицейских чиновников, которые доставляли Банколену куда больше хлопот, чем само преступление. Если он вобьет такую идею себе в голову и представит себя фигурирующим в газетных заголовках как великий криминалист — «САРДЖЕНТ РАСКРЫВАЕТ УБИЙСТВО В ДОМЕ КУЭЙЛОВ» крупным шрифтом, — мы пропали.
