Рекс Стаут - Через мой труп
– Я уже сказал, что все эти люди мне совершенно незнакомы. Я лгу, только когда мне это выгодно, причем так, чтобы ложь нельзя было изобличить.
– Ладно. Я бы задержал вашу клиентку – почти уверен, что задержал бы, – если бы не Фабер.
– Значит, я перед ним в долгу.
– Именно так. Если бы не отсутствие мотива, который, впрочем, еще всплывет, то все указывает на мисс Тормик. Она призналась, что фехтовала с мистером Ладлоу в том зале. Судя по всему, больше туда никто не входил, хотя, конечно, кто-то мог проскользнуть незамеченным. Мисс Тормик заявила, что, когда она вышла из комнаты, Ладлоу сказал, что он еще останется и потренируется с манекеном. Манекен – это такая штука, прикрепленная к стене, с механической рукой, на которую цепляют шпагу. Она сказала, что пошла в раздевалку, оставив щитки, перчатки и маску, а потом…
– А куда она дела свою шпагу?
– Говорит, что оставила ее тоже в фехтовальном зале. Там на стойке больше дюжины шпаг. Одна из них, с надетой насадкой, валялась неподалеку от тела Ладлоу – предположительно это та, которой фехтовал он сам. На Ладлоу не было маски, но, разумеется, она могла и соскочить после того, как его убили. Я не вижу причин, зачем ее снимать, разве что создать видимость, что, когда его убили, он не фехтовал. Как, впрочем, я не вижу и причин снимать калдимор, разве что кому-то захотелось затеять игру в прятки. Но вернемся к Фаберу. Он находился внизу, в танцевальной комнате, вместе с Зоркой, пока она не ушла с Тедом Гиллом, чтобы показать тому, как нужно держать шпагу. После этого Фабер поднялся наверх и переоделся в фехтовальный костюм, намереваясь позаниматься фехтованием с Карлой Лофхен, когда она закончит урок с Дрисколлом. Он околачивался в коридоре на третьем этаже, когда мисс Тормик вышла из комнаты в конце коридора, причем Ладлоу он тоже видел – тот открыл ей дверь, когда она выходила. Ладлоу окликнул Фабера и спросил, не хочет ли он немного пофехтовать, и Фабер отказался. По его словам, Ладлоу сказал: ладно, он пока набьет руку, разминаясь с манекеном, – и вернулся в комнату, закрыв за собой дверь, а Фабер и мисс Тормик направились в нишу в другом конце коридора, сели и выкурили по сигарете. Они оставались там до тех пор, пока консьерж не вошел в комнату, думая, что там никого нет и можно взяться за уборку, но тут увидел тело и выбежал, вопя во все горло. Они бросились туда, чтобы взглянуть, в чем дело, а тут подоспели и остальные из разных комнат и залов.
Вульф, сидевший с закрытыми глазами, чуть приоткрыл их до щелочек.
– Понятно, – пробурчал он. – После всего этого арестовать ее вы все равно не могли, даже зная, что она моя клиентка. С того места, где они сидели, виден весь коридор?
– Нет, ниша расположена за углом.
– Сколько времени они там просидели до того, как поднялась суматоха?
– Пятнадцать-двадцать минут.
– Кто-нибудь их видел?
– Да. Дональд Барретт. Он искал мисс Тормик, чтобы пригласить отужинать с ним. Он подошел к двери женской раздевалки, и мисс Лофхен сказала ему, что мисс Тормик здесь нет. Потом он разыскал их в нише и оставался с ними минут пять перед тем, как поднялся гвалт.
– Он не искал ее в зале в конце коридора?
– Нет. Мисс Лофхен сказала ему, что мисс Тормик заходила в раздевалку и оставила щитки, перчатки и маску, и он решил, что она уже не фехтует.
Немного помолчав, Вульф вздохнул и сказал раздраженно, но негромко:
– Ну что ж, я не понимаю, какого дьявола вы ополчились на мою клиентку. Кажется, она с ног до головы – сама невинность.
– Конечно, все прекрасно. – Кремер резко встал. – Но… тут есть и еще кое-что. Насколько это известно, именно она и никто другой, находилась с ним в той комнате, и не просто находилась, а делала против него выпады со шпагой в руке. Дальше, алиби, которое ей обеспечивает Фабер, – это из тех чистюлек, которые могут быть на девяносто девять процентов правдой и все-таки оказываются фальшивкой. Достаточно выкинуть из его рассказа то место, где он утверждает, будто видел Ладлоу и говорил с ним, когда мисс Тормик уходила из комнаты. Я не утверждаю, что мне известна причина, по которой Фабер…
Тут вошел Фриц и прервал его. Остановившись у двери, он дождался кивка Вульфа, затем приблизился к его столу и протянул поднос с карточкой. Вульф взял карточку, взглянул на нее и поднял брови.
Он велел Фрицу подождать и задумчиво посмотрел на стоявшего Кремера.
– Вы понимаете, – сказал он, – раз вы все равно уходите, мне ничего не стоило бы попросить посетителя подождать в гостиной, и вы ушли бы не солоно хлебавши. Но я в самом деле хочу сотрудничать, когда это в моих силах. Одного из перечисленных вами обитателей школы Милтана отпустили. Или разрешили уходить, намереваясь следовать за ним, – по-моему, такой ваш обычный прием.
– Кого именно отпустили?
Вульф снова бросил взгляд на карточку.
– Мистера Рудольфа Фабера.
– Ничего себе! – Кремер вытаращил глаза на Вульфа не меньше чем секунд на семь. – Чертовски неподходящее сейчас время, чтобы являться без предупреждения к совершенно незнакомому человеку.
– Совершенно верно. Пожалуйста, Фриц, приведи его.
Кремер повернулся лицом к двери.
Я засчитал очко неандертальцу. Может, его подбородок и подкачал, но нервы были в порядке. Если у него и была причина, увидев неожиданно инспектора Кремера, оцепенеть от ужаса, или, по крайней мере, от удивления, он тем не менее не отпрянул и не побледнел. Он только приостановился, едва не щелкнув каблуками, поднял бровь и двинулся дальше.
Кремер что-то проворчал в его адрес, затем пробурчал Вульфу и мне «спокойной ночи» и нехотя затопал к двери. Я поднялся, чтобы поприветствовать пришедшего, предоставив Фрицу проводить Кремера. Вульф смирился с неизбежным и пожал Фаберу руку, после чего предложил сесть в кресло, еще теплое после сидевшего в нем Кремера. Фабер поблагодарил и, прищурившись, воззрился на Вульфа, а затем повернулся ко мне и резко спросил:
– Как это вам удалось выбраться оттуда? Подкупили фараона, что ли?
Мне достаточно было одного взгляда на него, чтобы понять: задавать вопросы в таком тоне – его обычная манера. Он, казалось, считал само собой разумеющимся, что раз он задал вопрос, ему на него тотчас же и ответят. Я такого не люблю и не знаю никого, кто позволил бы себе так со мной разговаривать.
Я ответил:
– Отправьте мне письмо с нарочным, и я скажу секретарю моего секретаря, чтобы он разобрался в этом вопросе.
Его лоб собрался недовольными морщинами:
– Слушайте, приятель…
– Вы что, обалдели? Какой я вам приятель? Я сам себе голова, и мы находимся в Соединенных Штатах Америки. Я служащий Ниро Вульфа, его телохранитель, делопроизводитель и наемный раб, но в любую минуту могу уволиться. Я принадлежу себе, и никому больше. Не знаю, в какой части света обитаете вы, но…
